Арно сел рядом с ней на скамью. Было удивительно

спокойно. Как это называется: родство душ, гармония,

взаимопонимание? Он знал, что она испытывает такие

Же чувства.

—Начали, —тихо произнес он.

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

«ﾍо б ь・1941 г

Жизнь течет своим чередом, постепенно возвращаясь

В обычное русло. Французы ходят в кино даже чаще, чем до

Войны. В Опере каждый вечер полно немецких офицеров.

А тем временем наци под грифом секретности оборудовали

У нас тут под боком, в Дранси, первый лагерь для евреев,

Цыган и противников режима. Говорят, он рассчитан на

Пять тысяч узников. Лагерь начал работать в августе. Са-

Мое мерзкое, что охранники лагеря набраны из французов.

Луи знает все. Это он рассказал мне о лагере. Он

Ужасно боится за родителей. Не находит себе места, что

Не переправил их к родне в Буэнос-Айрес. Но его вины

В том нет... Как моих невозможно было уговорить остать-

Ся, так его родители наотрез отказывались даже и думать

Об отъезде за океан, в страну, где никто не говорит и не

Понимает по-французски.

Луи повторяет: «Поздно, все теперь слишком позд-

но», а я отвечаю, что пока ничего страшного не случилось.

Если увидим, что ситуация меняется к худшему, он и ро-

Дители —все успеют спрятаться. Ну не будут же нем-

цы вечно держать столько невинных людей за решеткой!

Рано или поздно всех выпустят. Попугают и отпустят.

Здравый смысл обязан восторжествовать.

Луи в ответ говорит, что я чересчур наивна. Может,

И так, но я отказываюсь верить, что немцы —несмотря

На их глупые рассуждения о высшей расе —лишены че-

Ловечности. Они же не исчадия ада, чтоб убить тысячи

невинных...»

—Святая простота, —прервала чтение Софи. — С другой стороны, в концлагеря и сегодня поверить

Сложно.

«Наступили холода. У нас кончается уголь, осталось не

Больше чем на месяц. По утрам варим кофе на спиртовке.

Чтобы из жилища не уходило тепло, Луи забил все щели