Жал говорить. Он был полностью уверен, что она слышит

—А с тобой не бывает, не случается, что наваливает-

ся тоска по непрожитому? —продолжал Арно, запроки-

Нув голову и устремив глаза в потолок. —Этот диковин-

Ный дневник попался мне как нельзя кстати. Меня всегда

Влекла та давняя эпоха, та самая, предвоенная. Вызрева-

Ли ужасные события, но о них еще никто не ведал. Я дав-

Но интересуюсь концом тридцатых годов. Но никогда я не

Чувствовал себя так безраздельно в плену рассказа, как

Именно сейчас, вот с этим дневником. Казалось бы, со

Мной все это, что она рассказывает, не связано... Но лю-

Бопытно узнавать атмосферу, обстановку, наблюдать за

Жизнью этих людей. Софи, куда ты делась вдруг неожи-

данно? Чем ты там занимаешься, можно тебя спросить?

Вообще-то даже спрашивать не стоило. Как легко

Можно было догадаться, Софи снова переоделась в зеле-

Ное тетушкино платье.

—Ну просто спасения нет, что за платье. Интересно,

как оно так здорово сохранилось? Нафталином не пахнет...

—Тетя его очень берегла. Это уникальное платье,

коллекционное. Ты сама вчера сказала: «Необыкновен-

ный шедевр искусства». К такому платью полагается бо-

Кал шампанского, —ответил Арно. —Но только обе-

Щай, что не прольешь шампанское на шедевр.

—Я обещаю и клянусь беречь его сильнее, чем зени-

Цу ока, —отозвалась Софи.

Арно принес бутылку розового «Вдова Клико» 1985 года.

—А кстати, сколько тебе лет?

—Кстати о чем? —переспросила девушка. Раздался

Смех. —Мне уже можно пить. Мне двадцать... То есть

Почти двадцать, исполнится через полгода.

Арно протянул ей бокал. Подняв высоко драгоценную

Жидкость, они чокнулись.

—Это другая тетрадка, не вчерашняя. —Софи ука-

Зала на лежащий на столике дневник. —Там на обложке

кляксы не было. Ты дочитал без меня, да? Жалко как.

—Я дочитал ту. Ничего, давай скорее перейдем

К этой. Та же жизнь, тот же человек.

«ﾏо е・ е・ ь・ и・ ・, 18 с н・ я・ р・  1939 г

То, чего все так боялись, случилось. Началась война.