Пить сардин. А у меня окно в машине открыто. Боже, как

противно пахнет сырая рыба!

В ту секунду в дверях дома показалась мама. При

виде ее торговка выпалила:

—Ишь как вырядилась! А матушка-то ее, помнится,

богачей обстирывала!

Мать бакалейщицы вторила ей:

—Ну да, правда ваша. Гляньте, дочка-то у них слов-

Но принцесса какая. Не знает, поди, что ее бабушка в мо-

Лодые года днем горбатилась в прачечной, а по ночам раз-

махивала ногами в «Мулен-Руж».

На это продавщица рыбы кивнула:

—Не только размахивала, но и в охотку расставляла

Ножки, когда случалось. —Она рассмеялась беззубым

Ртом. —На Монмартре все тогда знали Титин, хорошо

знали!

—Всякому свое, мадам Броссар, с судьбой не поспо-

Ришь, —продолжала покупательница. —Красотой эту

Титин бог не обидел, что уж там говорить. И танцевала

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

она неплохо. А глаза у нее были особенные: даже не голу-

Бые, а с фиалковым оттенком...

У меня тоже глаза такого цвета, как фиалки. В дет-

Стве мне говорили, что это от бабушки. Но никто мне не

рассказывал, что она танцевала канкан в «Мулен-Руж».

Подошла еще покупательница и сказала матери бака-

лейщицы, кивая головой в мамину сторону:

—На нашей улице ни у кого нет столько денег, как

у этих Сабо. Роскошно живут... Может, они из евреев?

Те-то знают, как денежки делать.

—Нет, ну что вы. Ее муж из Оверни. Разбогател

На торговле вином и углем. Теперь у них винные погреба

Чуть не по всей стране...

Мама уже подходила, сплетницы замолкли. Старуха

С телегой двинулась вниз по улице, надрывая глотку.

Я пересказала маме их разговор. Она ответила, что

Они от зависти поливают нас грязью. Что я должна

Гордиться бабушкой, бабушка в молодости действи-

Тельно танцевала, и хорошо танцевала, на нее прихо-

Дили смотреть князья и графы, и многие сходили по

Ней с ума, но она берегла себя для любимого, для Жор-

Жа, который, бедняжка, умер молодым, его сбила ка-