Много. Бесчисленные подруги, улыбающиеся в камеру

Из открытых кафе на парижских бульварах, манекенщи-

Цы в нарядах от Ирэн Лафорэ, закройщицы и портнихи

В пошивочной, хозяйки модных салонов... О эти улыбки

черно-белого века! Надо будет поворошить тетушкины

Тяжелые кожаные альбомы и отыскать на их страницах

Фотографии таинственной Вивьен.

Как непохожа эта ночь на ночи Сен-Мартена! Здесь,

В Париже, в подвале дома своего детства, Арно вдруг по-

Нял, что его бесшабашная, дерзкая легкость осталась там,

На Карибах. Он вдруг почувствовал родство с тем самым

Засохшим подвенечным букетом, оторванным от живой

Ткани времени. Через узкие воздуховоды, сообщавшие-

Ся с улицей чуть выше уровня тротуара, в подземелье

Почти не проникал шум мира. Здесь Арно встретился

С овеществленностью прошлого. Больше четырехсот лет

Назад безвестные каменщики возвели эти толстые стены

И окольцевали время. Тень Вивьен, очерченная тетушкой

Ирэн, могла бы справить шестидесятилетний юбилей, а по

виду —будто ее обвели карандашом вчера. «Существует

Клодин Бомон

Париж, фиалки и любовь...

ли вообще время? —подумал Арно. —Кто скажет, в ка-

ком именно времени нахожусь я сейчас?»

Но все-таки наверху был открытый люк в кухню, он

вел в реальность, в «сейчас», в комнаты, где воздух был

Пропитан ароматом тетушкиных духов. Интересно, на-

долго ли запах переживет хозяйку? Сколько дней или лет

пройдет, пока он выветрится? Обновиться ему не сужде-

Но. Только тетушке был ведом рецепт. В прошлом году

Ирэн, помнится, сказала, что скончался парфюмер Жан

Морэ, ее ровесник и старинный друг, уже давно отошед-

Ший от дел и лишь иногда выполнявший мелкие заказы.

«Вот и я уйду, когда исчерпается последний флакон моих

Духов, —пошутила тогда Ирэн. —Слава богу, Жан на-

последок смешал целый литр...»

Здорово бы отыскать эту формулу. Арно не даст ре-