Реванш, обернувшийся провалом

Было очевидно, что «первую месть за Севастополь» гитлеровцы попытаются не оставить безнаказанной. Иначе бы мы просто плохо знали противника. В Геленджике готовились к отражению массированного налета.

«Ждите гостей!.. — посоветовали нам в штабе. — Так просто вам это дело не сойдет...» [58]

Немцы не заставили себя долго ждать. Рано утром со стороны моря появились черные точки, стремительно приближавшиеся к бухте. Наблюдатели считали, сбились.

— Где-то между восемьюдесятью и ста, — доложили посты. — Типы самолетов — Хе-111, Ю-87, Ме-109. Высота — три-четыре тысячи метров. Держат курс на Геленджик.

Полк поднялся в воздух. Напряжение ожидания сработало: каждый нерв был, как пружина. Люди действовали с быстротой немыслимой, почти фантастической. Видимо, немцы ожидали встретить сопротивление, но не силами целого авиаполка. Эфир наполнился радиогвалтом.

— Ахтунг! Ахтунг! «Яки»!.. «Яки»!.. — предупреждает своих немецкая рация.

Чтобы уберечь базу от удара, рядом с подлинным Геленджиком был сооружен фальшивый городок. Уже не раз и не два вводил он в заблуждение фашистских летчиков. Вот и сейчас группа «хейнкелей» рвется к этому искусственному Геленджику. Нужно поддержать немцев в святом их неведении.

— За мной! Цель вижу! — в наушниках голос моего начальника штаба майора Лакинского.

Он выводит истребители наперехват вражеских машин. Расстояние между противниками сокращается. Немецкие эшелоны растянулись в глубину. Полк перестраивается. Передняя группа, ведомая майором Лакинским, выходит на дистанцию удара.

— Атака! — слышен голос ведущего.

Девятка «хейнкелей», идущая во главе колонны, не дотянув километров пятнадцать до цели, сбрасывает бомбы в море. Самолеты разворачиваются, рассыпаются, отходят. Преследовать их сейчас некогда: несколько групп Ю-87 рвутся к настоящему городу, к базе, к кораблям.

Группа Лакинского снова перестраивается, стремительно набирает высоту и сверху обрушивается на головную колонну бомбардировщиков.

Стараюсь охватить картину боя в целом: другие эскадрильи атакуют почти все растянувшиеся группы вражеских машин. Схватка разгорелась по всему фронту. Все смешалось. К происходившему сейчас в небе невозможно было подыскать сравнения. Сцепившиеся в каскаде немыслимых фигур самолеты, казалось, чудом [59] не таранят друг друга. Разноцветные трассы превратили небо в лоскутный ковер, ежесекундно раздираемый молниями взрывов.

Я впервые в жизни видел такую картину: немцы отходили, яростно преследуемые, и по всему пути этого горестного для них отступления фонтанами вздымалась над морем вода. Это рвали волну рушившиеся с небес искореженные, горящие, изувеченные самолеты.

Бой шел почти до самой Анапы, куда уходил противник. Вышли навстречу «мессеры», и что-то нечеловечески-яростное было в этой воздушной битве. Наши летчики шли напролом, самолеты с изрешеченными фюзеляжами и крыльями вновь бросались в атаки, и ничто не могло остановить этого стремительного натиска.

И только когда к концу подошел боезапас и горючее, мы подумали, наконец, об окончании боя, возвращении домой.

Пятнадцать бомбардировщиков и один истребитель потеряли гитлеровцы в этом бою. Мы не досчитались одного друга, и это омрачило нашу победу. Но война есть война. На ней без потерь не бывает. Можно честно смотреть в глаза людям, если победа одержана с таким, хотя и омраченным горечью утраты, счетом.

Реванш обернулся для немцев полным, сокрушительным провалом.

Я не знаю, кто в гитлеровских штабах получил за эту акцию разнос, кто и какие приводил доводы «за» и «против», но столь массированные налеты вражеской авиации с этого дня резко сократились. Гитлеровцы предпочли действовать небольшими группами, надежно, как им казалось, прикрытыми истребителями.

Почему «им казалось...»? Они не учитывали опять же ставшей очевидной истины: кроме общепринятой военной арифметики, в воздухе действовала непонятная им арифметика — советская, не укладывавшаяся в цифровые выкладки и ломавшая все самым тщательным образом продуманные планы врага.

Гвардия флота

4 апреля 1943 года.. Знаменательный для нас день. У капониров собрался весь полк. Ну что же, можно начинать. [60] Поднимаю руку. Гул голосов смолкает. Вначале напомню им историю. Не все из молодых ее знают.

— Сегодня, — начал я, — наша часть отмечает славную годовщину со дня присвоения высокого гвардейского звания, завоеванного в жестоких сражениях с ненавистным врагом — немецко-фашистскими захватчиками.

В героической Одессе родилась боевая слава части. С прибытием в Одессу в тот же день летчики эскадрильи четырежды орденоносца Демченко штурмовали живую силу и технику противника.

Первые схватки с врагом показали готовность летчиков драться, не щадя ни крови, ни жизни своей. В одном из воздушных боев под Одессой комсомолец лейтенант Беришвили над линией фронта сбил два фашистских самолета. Возвращаясь на аэродром, он увидел, что группа немецких истребителей атакует самолет командира Демченко. У Беришвили уже не было боезапаса. Не задумываясь, сокол таранил самолет противника, спас командира, а сам погиб смертью героя. Храбро и мастерски дрались под Одессой летчики [61] Матвеев, Томашевский, Шкудский и многие другие их боевые товарищи.

Тем временем две наши эскадрильи помогали нашим войскам отражать натиск фашистских орд под Перекопом. И здесь летчики показали себя беззаветными защитниками Советской земли. Незабываем подвиг сержанта Соколова. Его самолет при штурмовке был подбит зенитным огнем и загорелся над территорией, занятой противником. Отважный патриот Родины решил не прыгать с парашютом, предпочел геройскую смерть позорному плену и на пылающей машине врезался в автоколонну противника.

С особой страстью и мужеством летчики и весь личный состав части защищали город немеркнущей славы — Севастополь. В горячие дни декабрьского и июньского штурма наши летчики смело ввязывались в воздушные бои с превосходящими силами противника, не раз обращали в бегство хваленых немецких асов, один за другим сбивали фашистские самолеты.

За один только день 17 декабря 1941 года над городом было сбито 9 вражеских самолетов, а наши без потерь вернулись на аэродром.

В огне грандиозной битвы за Севастополь воспитывались и закалялись замечательные кадры летчиков-истребителей морской авиации. В один из июньских дней Герой Советского Союза Алексеев в паре с летчиком Данилко храбро вступил в неравный бой с шестью Ме-109. В этом бою черноморцы сбили двух хищников, а остальных заставили позорно удрать.

Восемь месяцев обороны Севастополя изобилуют подобными яркими примерами героической и мастерской боевой работы наших летчиков. Имена отважных пилотов — Алексеева, Москаленко, Гриба, Спирова, Кологривова, Протасова, Бондаренко, Сикова, Катрова, Кириленко, Богданова, Рыбалко, Силина и многих других — известны всем защитникам города-героя. В ожесточенных боях с лютым врагом они с честью несли почетное звание гвардейцев....

Затем перехожу к нашим будням.

— Ни на минуту не забывая о других городах наших, находящихся еще в руках врага, летчики части неустанно уничтожают немецких стервятников на Кавказском [62] побережье Черного моря. Только за март этого года в воздушных боях сбито 36 самолетов противника. С каждым днем этот счет увеличивается.

Наши летчики показывают зрелость опытных воздушных бойцов, умение бить врага наверняка. На днях Герой Советского Союза Гриб с летчиком Лазутиным, вылетев на тренировку, повстречали в воздухе группу немецких бомбардировщиков в сопровождении «мессершмиттов». Черноморцы храбро вступили в неравный бой с четырьмя Ме-109; двух воздушных пиратов сбили, а вторую пару обратили в бегство. Тем временем поднялись в воздух Герой Советского Союза Москаленко, истребители-гвардейцы Зяблицев, Червонный, Костючков и Куфтин. Они атаковали бомбардировщиков и сбили четыре Ю-87.

Замечателен также один из последних боев, проведенный коммунистами Добровым, Румянцевым, Костючковым и Тарасовым против 27 «мессершмиттов» над Керченским проливом. Не смущаясь столь большим превосходством в силах врага, они дрались истинно по-гвардейски и победили: каждый сбил по одному Ме-109.

Не зная усталости, работает над подготовкой самолетов к боевым вылетам наш технический состав. Особенно следует отметить техников Кирина, Макренко, Бурлакова, Кулакова, Юдина, Глушкова, Зимина, Мельникова. Своим самоотверженным трудом на аэродроме они обеспечивают победу в воздухе.

Я старался не забыть никого: в боевой обстановке доброе слово поддержки значит слишком многое.

— В знаменательный день гвардейской годовщины личный состав части клянется советскому народу с каждым днем увеличивать боевой счет. Неустанно совершенствуя боевую выучку, овладевая новыми приемами воздушного боя, приложим все силы, чтобы с честью выполнить приказ Родины. В боях за разгром ненавистного врага по-прежнему будем свято беречь честь своего гвардейского знамени.

— Клянемся, — говорю я громко, и люди трижды повторяют за мной:

— Клянемся!

— Клянемся!

— Клянемся! [63]

Мощный гул голосов прокатывается над летным полем.

Да, мы помним слова нашей гвардейской клятвы: «Для выполнения боевого приказа командования, для достижения полной победы над врагами нашей Родины, я не пощажу ни своей крови, ни самой жизни. Мой девиз — победа или смерть. Перед лицом советского народа и партии я клянусь ни одним поступком не опозорить почетное звание гвардейца и беречь гвардейское знамя части в бою, как высокую честь нашей великой матери-Родины!»

Я раскрываю блокнот и читаю:

«Уничтожено: танков — 19, бронемашин — 17, автомашин — 650, орудий ЗА — 118, солдат и офицеров — 32410, полевых орудий — 36, цистерн — 82, танкеток — 7, повозок — 467, минометов — 283, лошадей — 2391, складов боеприпасов — 22, складов с горючим — 46, кавалеристов — 100, пулеметных гнезд — 128.

Сбито самолетов в воздушных боях — 180.

Уничтожено самолетов на земле 53».

Это боевой счет полка. Он выглядит довольно внушительно. И нам есть, чем гордиться. Есть, о чем доложить матери-Родине. Я говорю:

— Так держать, товарищи гвардейцы!

Я не хочу здесь ни ухудшать, ни подправлять историю. Только после митинга один из летчиков встал и прочел стихи:

Так звучали тогда эти строки, близкие сердцу каждого.

Расходились поздно. Меня окружила группа молодых летчиков.

— Первый сбитый стервятник — и вы тоже гвардеец! — сказал я Тарасову, недавно прибывшему в часть.

На другой день Тарасов вылетел на боевое задание...

Четверо черноморских соколов отчаянно дрались против 27 «мессеров». Четвертым был Тарасов. Он сбил Ме-109. После полета я поздравил его и вручил ему почетный знак гвардейца.

В утреннем выпуске Совинформбюро 1 апреля 1943 года среди других сообщений было и такое: «Летчики части, где командиром Герой Советского Союза тов. Авдеев,...отражая налет авиации противника, сбили 11 и подбили 6 немецких самолетов». [65]