Белый человек в Гарлеме 5 page

Подумав об этом, я посмотрел на Лучика, и он ответил взглядом, в котором, как мне показалось, читались понимание и сочувствие. Боб принялся барабанить по моей голове, все еще зажатой в «стальном захвате», и Темный рассмеялся.

— Ух какой бодх ран! Настоящий живой бодх ран! — выкрикивал Боб, пока босс не велел ему прекратить.

Потом он отпустил мою голову.

— Это слово произносится «боран», ты, невежественный кусок дерьма! — сказал я Бобу.

Лучик, всегда интересовавшийся новыми словами, тут же спросил меня, что оно означает, и я объяснил (бросив презрительный взгляд в сторону Боба), что «боран» — это не дикарский тамтам, а малый ирландский барабан.

Темный тем временем расплатился, оставив весьма скудные чаевые, и мы уже собирались уходить, когда босс внезапно вспомнил один анекдот. Надо сказать, что в большинстве случаев шутки Темного были сугубо практического свойства (например, он мог приказать Скотчи выбить из-под меня стул, и считал это очень забавным), однако порой он проявлял подлинное остроумие. Нет, я вовсе не хочу сказать, будто Темный был грубым или тупым; напротив, у меня сложилось впечатление, что зачастую он старался казаться проще и примитивнее, чем на самом деле.

— О'кей, парни, анекдот! Только пусть все сядут…

Мы сели, и Темный начал:

— Когда-то в одном старом монастыре в Голуэе была клетка с двумя попугаями. Целыми днями эти попугаи молились, клали поклоны и перебирали четки. Однажды в монастырь заехал какой-то епископ. Он увидел попугаев и, пораженный их набожностью, рассказал отцу настоятелю, что в близлежащем женском монастыре сложилась прямо противоположная ситуация. Там, сказал епископ, живут две попугаичьи самки, попавшие в монастырь прямо из борделя, который прикрыла полиция. Днями напролет эти птицы кричат одно и то же: «Трахни меня, трахни свою грязную курочку!», а бедные монахини вынуждены все это выслушивать. Тогда настоятель мужского монастыря предлагает перевезти попугаиц к нему, чтобы они брали пример с попугаев-праведников и перевоспитывались. Епископу очень понравилась эта идея, и вскоре обеих самок привозят в мужской монастырь и сажают рядом с самцами. Тут одна из них начинает кричать: «Трахни меня, трахни свою грязную курочку!» Тогда один попугай-самец говорит другому: «Можешь отложить четки, Шеймас, наши молитвы услышаны!»

Мы все рассмеялись. Лучик смеялся гораздо громче остальных, и смотреть на это было жутковато — уж вы мне поверьте. Мне, во всяком случае, снова пришел на ум доктор Геббельс.

Они высадили меня у моего дома на 123-й улице. Темный вышел из машины и пожал мне руку на прощание.

— Я ведь могу рассчитывать на тебя, правда, Майкл? — спросил он, буравя меня взглядом из-под полуприкрытых тяжелых век.

— Конечно, — ответил я не моргнув глазом. (Я чуть было не добавил: «сэр».)

Лучик тоже выбрался из салона. От выпитого и съеденного я отупел, голова моя отяжелела от усталости и сигаретного дыма, но он все равно хотел еще раз поздравить меня с хорошей работой.

Однако я его опередил.

— Знаешь, Лучик, а ведь Лопата ничего не сделал, — сказал я. — Во всяком случае, ничего такого…

Лучик кивнул. Не знаю, понял ли он, что я имею в виду, но объяснять что-либо сейчас мне не хотелось. Быть может, он знал это с самого начала, а быть может, это не имело значения.

Потом я поднялся по ступенькам парадного. Проверил, на месте ли бумажка с телефоном Рэчел (она была на месте). В воздухе пахло близким рассветом. Что за длинная, странная, ужасная ночь! Я толкнул дверь с выломанным замком. Вестибюль был полон пара из прохудившейся батареи. Обычное дело. Непонятно только, почему паровое отопление продолжало работать и летом. Зимой — да, но летом? Впрочем, я не стал ломать над этим голову и поскорее поднялся к себе, от души надеясь, что перевозбуждение и чрезмерная усталость не помешают мне заснуть.

Увы, моим надеждам не суждено было сбыться.

Date: 2016-05-25; view: 324; Нарушение авторских прав