Страх рассказать ребенку правду в неподходящий момент до того, как он будет в состоянии правильно ее воспринять

Миф: ребенок «слишком мал» (он всегда будет «слишком мал»), чтобы понимать, что такое проституция, изнасилование, психическое заболевание, преступление и т.д.

Действительность: ребенок может воспринимать историю своей жизни поэтапно. В три года ему представляется упрощенная версия событий. По мере взросления ребенка и развития у него способности к пониманию более сложных вещей, он получает дополнительную информацию, и так далее до тех пор, пока он не будет знать все, что знают его усыновители.

Сегодня Аманда (15 лет) понимает, что ее удочерили из-за того, что ее биологические родители были алкоголиками и были не в состоянии заниматься ее воспитанием. Когда она была дошкольницей, усыновители сказали ей, что биологические родители не могли заботиться о ней, потому что были нездоровы и не могли исполнять свои родительские обязанности. Достигнув школьного возраста, Аманда поняла, что социальные работники забрали ее из семьи потому, что биологические родители не могли ей обеспечить надлежащий уход. Немного позже

Аманда узнала о том, что такое алкоголизм, и о том, как ее родители старались – но так и не смогли – избавиться от своего пагубного пристрастия к алкоголю. В подростковом возрасте Аманде стало известно, что ее дедушка и бабушка тоже были алкозависимыми. Сейчас

усыновители пытаются объяснить ей, что существует генетическая предрасположенность к алкоголизму, и учат ее, чтo нужно делать, чтобы не пойти по стопам родителей.

Страх перед «самоисполняющимися пророчествами» (ребенок может пойти по стопам своих биологических родителей)

Миф: если ребенок знает о том, что его биологическая мать была неразборчива в своих половых связях, достигнув подросткового возраста, он может начать вести себя в провокационной сексуальной манере.

Действительность: в процессе самоидентификации все без исключения подростки «примеряют» на себя разные виды индивидуальности и экспериментируют с различными способами утверждения своей независимости, стараясь при этом как можно меньше походить на своих родителей. Достигнув подросткового возраста, усыновленный ребенок может попытаться стать непохожим на усыновителей, выбрав в качестве примера для подражания своих биологических родителей (или сложившийся у него их образ), особенно если это не нравится усыновителям! Это ожидаемое поведение совершенно нормально. Проблемы усугубляются лишь тогда, когда усыновители, столкнувшись с поступками, напоминающими о дисфункциональном поведении биологических родителей ребенка, начинают неадекватно реагировать на его поведенческие эксперименты.

Бо был усыновлен в грудном возрасте. Его биологическая мать, которая вела беспорядочную половую жизнь, родила его в 16 лет и сразу отдала на усыновление. Незадолго до своего шестнадцатилетия Бо начал активно встречаться с одной девушкой, и усыновители начали опасаться, что он может попытаться «воссоздать» историю своего рождения. Тема усыновления не поднималась в семье уже много лет; усыновители полагали, что Бо знает все, что знают они, и говорить больше не о чем. Опытный консультант по поддержке семей усыновителей помог им понять, что Бо по-прежнему интересуется своим прошлым и историей своих биологических родителей, поскольку на новом этапе своего развития он уже был в состоянии лучше понять сложные вопросы, связанные с его происхождением. Теперь ему было недостаточно знать только факты. Вернувшись к открытому обсуждению этих вопросов, усыновители были поражены тем, насколько запутаны и противоречивы были чувства, которые Бо испытывал к своей биологической матери. Когда он разобрался в этих чувствах с помощью усыновителей, у него исчезло желание перенести свою потребность в близости к биологической матери на свою девушку.

Страх перед неспособностью представить информацию в позитивном свете (усыновители не знают, как об этом говорить)

Миф: я сломаю жизнь своему ребенку, если не найду правильные слова, чтобы рассказать о его прошлом.

Действительность: замещающие родители и усыновители могут научиться говорить о прошлом ребенка в непредвзятой манере, соответствующей его возрасту. В особо тяжелых случаях они могут обратиться за помощью к специалисту по поддержке усыновительных семей. В отличие от открытого общения, любые попытки сохранить тайну почти всегда несут в себе смертельную опасность.

Бену было 10 лет, и по мнению его усыновителей он был вправе знать о том, что у него есть два старших родных брата. Проблема заключалась в том, что усыновители не знали, как сказать ему, что он был третьим ребенком немолодой разведенной женщины. Они боялись, что Бен почувствует себя отверженным из-за того, что биологическая мать отдала на усыновление только его, оставив себе двух других детей. Усыновители решили отвести Бена в организацию социальной работы, через которую он попал в их семью, чтобы он обсудил историю своего усыновления с социальным работником. Они были рядом с ним на протяжении всей беседы, во время которой Бен задавал вопросы о своем прошлом и о причинах, по которым биологическая мать отдала его на усыновление. Его первой реакцией были чувства гнева и отверженности. При этом, однако, он заинтересовался своими братьями и спросил у усыновителей, сможет ли он написать им, а когда-нибудь, возможно, и встретиться с ними. Усыновители выказали ему полное понимание и попросили, чтобы биологическая мать через социального работника передала Бену фотографию братьев. Сейчас эта фотография красуется на самом видном месте в комнате Бена.

Из-за этих страхов и мифов у усыновителей может возникнуть соблазн скрыть или исказить информацию о прошлом ребенка. Это, однако, может привести к самым плачевным последствиям и для самого ребенка, и для семьи, его усыновившей.

Date: 2016-05-25; view: 485; Нарушение авторских прав