Семантика аллюзивных имен собственных

Имена собственные относятся к тем языковым средствам, которые дают возможность в чрезвычайно лаконичной форме передать большое смысловое и эмоциональное содержание. Свойство имен собственных вызывать цепи связанных с ними признаков, представлений, ассоциаций обусловлено особенностями лингвистической природы имен собственных.

Имена собственные являются особой группой имен существительных, выполняющих в языке функцию «называния отдельных лиц и индивидуальных единичностей, отличающего их от других однородных предметов и явлений» [Никитина 1996:111].

Существует суждение, согласно которому имя собственное как языковой знак, обозначающий единичный предмет, имеет экстенсиональное значение, но лишен интенсионального. Однако те исследователи, которые признают наличие значения у имени собственного, поддерживают и тезис о понятийном аспекте в семантике имени собственного. Сигнификативное значение имени собственного рассматривается при этом как категориально-абстрактное, отражающее принадлежность к определенному разряду имен. Так, для имен людей оно ограничивается реализацией общего понятия «человек» (мужчина / женщина). Таким образом, хотя в рассматриваемом подходе предметно-логическое значение и признается существующим, тем не менее следует отметить его весьма абстрактный характер.

Ведущим в семантической природе имени собственного является, несомненно, назывное единичное значение, что предопределено фактической принадлежностью данного имени собственного конкретному единственному объекту реальной действительности или мыслительному образу. Именно теснота связи между именем собственным и его обозначаемым создает предпосылки расширения предметной соотнесенности имени собственного.

Ещё В. В. Виноградов отмечал, что «значение предметности служит тем семантическим средством, с помощью которого из названия единичной вещи возникает обобщенное обозначение целого класса однородных вещей или выражение отвлеченного понятия» [Виноградов 1947:78].

Свойство приобретать обобщенный смысл в первую очередь присуще именам собственным, соотносимым с известными денотатами. Оно основано на четких и прочных связях между именем и известным лицом и, соответственно, всеми постоянными ассоциациями, вызываемыми отличительными признаками этого лица. Устойчивость ассоциаций, связанных с неким лицом, позволяет переносить его имя для обозначения людей, обладающих чертами, сходными с первоначальным носителем данного имени. В результате такого обобщенного употребления имени собственного меняется характер выражаемого именем понятия. От категориально-абстрактного оно приближается к апеллятивному. Поэтому следует отметить периферийность известных имен собственных по отношению к обычным именам собственным, их сближение с именами нарицательными.

Сближение имени собственного с именем нарицательным идет по линии включения в его содержательную структуру характеристик, основанных на наиболее устойчивых и ярких ассоциативных связях имени. Процесс обобщенного употребления известного имени упрощается, благодаря тому, что, наряду с единичным понятием, представляющим результат качественного преобразования разрозненных конкретных представлений о денотате, имя реализует и соотнесенность с общим понятием (например, «человек» для имен людей). Конечной инстанцией обобщенного употребления имени собственного является полный переход имени собственного в нарицательное и образование омонима исходного имени.

Как известно, при этом имена собственные проходят несколько стадий изменений. «Переходным мостиком» между именем собственным и именем нарицательным служат ситуативные окказиональные имена нарицательные, появившиеся в стилистических целях. Антропонимы и топонимы, используемые в качестве аллюзий, попадают именно в группу переходных имен.

Употребление аллюзивного топонима или антропонима обычно представляет собой метафорический перенос имени знаменитого персонажа, героя, исторического лица, а также названия мест исторических или вымышленных событий на другие лица или события на основании общности их сигнификативной специфики. Метафорическому переносу, происходящему уже в тексте самого художественного произведения, предшествует социально-культурная процедура метонимического переосмысления имени собственного в контексте сущностных признаков лица или места, для обозначения которого служит данное имя собственное. Метонимические отношения обычно отражают устойчивые связи между элементами. Абсолютизация какой-либо одной характерной черты или действия, связанного с определенным лицом или местом по принципу смежности, образует предметно-логическое значение соответствующего топонима или антропонима.

Однако и метафорическое и предварительное метонимическое переосмысление аллюзивного имени собственного, определяющее его образное употребление, не превращают окончательно имя собственное в имя нарицательное. Причины, препятствующие узуальному переходу, заключаются в четком осознании единства имени известного лица или места с представлениями о них. Таким образом, в большинстве случаев аллюзивные имена собственные оставляют за собой назывной характер. Несмотря на развивающуюся предметно-логическую связь между двумя сопоставляемыми лицами или событиями, смысл этой связи определяется контекстом.

Данное положение можно проиллюстрировать следующим примером: разговор, где герой не может доказать правоту своего тезиса, заканчивается предложением: “I'm not equal to Thomas Aquinas and the fifty five reasons he has made to prop it” (J. Joyce, «Ulysses»).

В предложении используется аллюзия на философа Фому Аквинского. Переосмысление этого имени проходит в два этапа. Первый имеет место в контексте сущностных характеристик самого имени. Из всего комплекса связанных с именем ассоциаций выбирается свойственное этому философу умение побеждать в споре. Таким образом, создаются устойчивые метонимические отношения типа «человек – его характеристика». Выделяемая характеристика, в свою очередь, служит основанием для проведения аналогии между двумя сближаемыми лицами в конкретном контексте. Этот признак составляет семантическое содержание имени собственного в данном контексте, практически трансформируя имя собственное в предикативную характеристику. Однако наполнение имени собственного апеллятивным содержанием не приводит к переходу его в нарицательное, поскольку упоминаемое лицо обладает рядом иных, не менее известных характеристик, что подтверждается необходимостью эксплицитного выражения семантической направленности сравнения в контексте самого предложения. Взятое вне конкретного контекста, это имя функционально неопределенно, т.е. не имеет явно выраженного нарицательного значения, отличаемого от единичного значения исходного имени собственного. Именно контекстом, а также объемом и содержанием культурного тезауруса конкретного читателя определяется декодирование аллюзивной информации, заключенной в данном имени.

Для превращения обобщенного употребления имени собственного в устойчивое необходимо частое и целенаправленное использование имени собственного в одной и той же стилистической функции, полное абстрагирование его значения от представлений о лице, которое этим именем обозначается.

Так, в следующем отрывке представляется пример употребления в качестве аллюзий имен, представляющих крайний случай постепенного перехода имени собственного в имя нарицательное:

“All right!” he said angrily. “Women like to fancy themselves Napoleons! Yet, there’s a Waterloo in all their histories.” (D.H. Lawrence «The White Peacock»)

Имя Наполеон в данном примере реализует обобщенное нарицательное значение, основанное на абсолютизации ведущей характеристики исторического лица: выдающийся полководец, стратег. Формальным признаком в нарицательное имя служит употребление имени собственного в форме множественного числа. Топоним Ватерлоо преобразован в нарицательное имя путем метонимического переноса «место – действие – результат действия», в конечном итоге спродуцировавшего появление в имени собственном предметно-логического значения «поражение». Употребление неопределенного артикля перед топонимом подтверждает его переход в нарицательное имя.

В лексикографических трудах образование имен нарицательных из перенесенных имен собственных отмечается как один из продуктивных способов словообразования в современном английском языке.

Аллюзии, основанные на именах собственных, могут быть выражены как отдельным словом, так и словосочетанием, чье семантическое ядро организовано именем собственным. Подобно аллюзивному слову, словосочетание переносит в художественное произведение постоянный ассоциативный ореол аллюзивного факта. Актуализируемые словосочетанием устойчивые ассоциации интегрируют его отдельные компоненты, которые начинают в целом выражать обобщенное понятие об определенном действии или ситуации. В результате словосочетание приобретает семантическую целостность и образность, т.е. становится фразеологизированным.

Тем не менее, аллюзивные словосочетания в речевых аллюзиях являются не единицами языка, а, скорее, литературным материалом, не обладающим устойчивостью употребления.

Так, в качестве примера, рассмотрим следующую аллюзию, выраженную словосочетанием с именем собственным: “My wife is as gay as Lady Macbeth and my daughters as cheerful as Regan and Goneril” (W.Thackeray «Vanity Fair»).

Аллюзия-словосочетание представлена в данном случае сравнительной конструкцией с соединительным элементом, для которого свойственно установление прямой аналогии между сравниваемыми предметами. В двухкомпонентном сравнительном словосочетании сопоставляется прилагательное и имя собственное, причем значение первого компонента сравнения прямо противоположно самому типичному признаку упоминаемых персонажей шекспировских произведений. Если прилагательные в сравнении используются в прямом номинативном значении, то в аллюзивном словосочетании на первый план выдвигается понятийное, за счет чего имя собственное приобретает обобщенный характер. Антонимическое отношение «веселый, радостный», реализуемое прилагательными, и «мрачный, жестокий», передаваемое именем собственным, создают эффект непредсказуемости рассматриваемого аллюзивного словосочетания и реализуют прием иронии.

Однако в таких примерах как «Пиррова победа», «Дамоклов меч», «Перейти Рубикон» значение составляющих словосочетания слов становится неадекватным общему смыслу, ими выражаемому, тем самым превращая их в устойчивые словосочетания фразеологического типа. Таким образом, многие наиболее часто употребляемые в роли аллюзий словосочетания представляют потенциальное средство обогащения состава языка фразеологизмами.

ГЛАВА 2. АЛЛЮЗИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ИМЕН СОБСТВЕННЫХ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДЖ. К. РОУЛИНГ