Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 4. Призывный волчий вой





24 октября 1999 год

Однажды, когда Чарли едва исполнилось шесть, гуляя вместе с Гермионой в Грин-парке, — одном из самых спокойных и уютных в Лондоне — он неожиданно спросил, кто его настоящие родители. Вопрос, конечно же, застал ее врасплох, но она пообещала, что все равно когда-нибудь узнает правду. Тогда он заявил, что ей нужно поторопиться, поскольку "потом будет поздно".

— Что ты имеешь ввиду, Чарли? — спросила она его, но мальчик лишь смешно передернул плечами, так ничего и не ответив ей.

Потом будет поздно... Откуда он мог знать тогда, что его действительно совершенно перестанет волновать этот вопрос? Были ли эти его слова осмысленными или же нет, Гермиона так и не узнает. Барнзы очень любили Чарли, но не понимали его так, как понимала она. Поначалу Гермиона всерьез задумалась над поисками его настоящих родителей, но со временем это оказалось невозможным и — что более весомо — ненужным для самого Чарли. Еще ей казалось это предательством по отношению к Барнзам, ведь при определенном раскладе событий настоящие родители имели шанс отобрать у них единственного сына. Начинались смутные времена, и Гермионе было уже не до поисков...

В своей статье Скитер упомянула и закрепила общеизвестную версию исчезновения Чарли из родной семьи: Нарцисса и Люциус на самом деле никогда не питали ненависти к маглам, поэтому новорожденного ребеночка отослали именно к ним, дабы уберечь его от опасного, настигающего всю магическую Британию будущего. Конечно же, Гермиона знала — на самом деле причина была совсем иной, и она обязательно ее выяснит, даже невзирая на то, что Чарли теперь абсолютно все равно.

К утру погода на удивление прояснилась, так что с рассветом Гермиона вышла из поместья, решив провести такой редкий солнечный день в саду. На самом деле причин покинуть Малфой-мэнор и удалиться как можно дальше от его обитателей у нее было предостаточно. Один только разговор с Люциусом после торжественной церемонии стоил ей второй за все пребывание здесь пощечины от него. Сколько же еще оскорблений придется терпеть?!

Сцепить зубы и выдержать.

Как-никак она отлично знала, на что "подписывается". Подвергать унижениям других людей — особенно тех, кто статусом ниже — дело особой важности для такого мерзавца, как мистер Люциус Малфой. Не иначе оно повышает ему тонус и самооценку!

От всех этих переживаний в сердце будто что-то кольнуло, и Гермиона, схватившись за него, осела прямо на прохладную землю. Вчера ей потребовалось некоторое время и полкувшина эля, чтобы постараться стереть из памяти еще одну пощечину и ненадолго оставить способность мыслить ясно. Он мне никто, убеждала себя Гермиона. Муж — это лишь формальность. Нужно всего только переждать какое-то время. Затем, согласно договоренности, она наконец сможет избавиться от гнета хозяина особняка. Но, как бы она ни старалась забыть, образ разгневанного Люциуса, угрожающего ей, прочно засел у нее в памяти. Его желчный, ядовитый голос словно проникал ей под кожу, надежно выжигая смысл сказанных им слов.

— Это твоих рук дело, поганая грязнокровка! Это ты его окрутила, тварь. Да как ты посмела выставить меня посмешищем перед всеми, — шипел он, как змея. В глазах Гермионы застыли слезы. Она глубоко дышала, слова ее путались, а на душе было так обидно... Несправедливо, хотелось кричать ей. Это все так несправедливо.

— Я... мистер Малфой, я не знала, — лепетала она. Поначалу Гермиона яро принялась держать оборону, но, когда этот человек, крича прямо в лицо, поднял на нее — Героиню войны, самую умную и выдающуюся выпускницу Хогвартса за последнее столетие — руку, что-то словно оборвалось у нее внутри. Почему это происходит с ней? Этого не должно было быть. Не так она видела свое будущее. Какая нелепость... Остатки гордости пришлось задавить глубоко внутри, когда она услышала угрозы в адрес Чарли. — Я действительно ничего такого не... не предполагала, — заикаясь от душивших ее слез, продолжала оправдываться она, но внезапно вскрикнула и разрыдалась, когда Люциус больно схватил ее за локоть и швырнул на пол.

— Там и место, — сквозь зубы прорычал он.

Когда мистер Малфой только пригласил ее в свою комнату, Гермиона было подумала, что подвергнется насилию совсем другого характера. Она не знала, чего можно было ожидать от этого человека, и, к своему разочарованию, начала его побаиваться.

Опустившись в кресло, у подножья которого корчилась в слезах Гермиона, Люциус положил ногу на ногу и сцепил пальцы. Вид рыдающей грязнокровки с красным от его удара следом на лице вызывал в нем только презрение и отвращение.

— Сними роскошное платье, дорогая. Не пристало валять такую дивную вещь по полу, — его голос засквозил обманчивой, опасной мягкостью. — Хотя, конечно, еще большее негодование у меня вызывает тот факт, что его вообще надевало мугродье, подобное тебе.

Гермиона замолчала, будто подавившись собственными слезами, и спешно вытерла щеки тыльной стороной ладони. Она замерла, словно надеялась, что станет невидимой, превратится в призрак, облачко дыма или же провалится сквозь пол, просочится через дорогой ковер... Что угодно, только бы не терпеть больше унижений.

— Ты что, оглохла? — теперь уже не скрывая своего раздражения, грубо спросил Люциус. — Я сказал, снимай платье и можешь проваливать.

Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Конечно, Гермиона могла спокойно трансгрессировать в свою комнату, но только лишь выйдя за порог, — мистер Малфой зачем-то оградил свои покои защитными чарами, и никто больше не мог слышать ее рыданий. Однако сперва ей придется предстать перед ним в полуобнаженном виде. Поверх нижнего белья на ней была надета тоненькая тюлевая комбинация с отделкой из лент и капрона, и Гермиона боялась, что Люциус захочет лишить ее и этого, чтобы окончательно растоптать то, что осталось от гордости. Но, получив платье, он не стал ее более задерживать.

Ревность. Совершенно безумная и затопляющая ревность сводила его с ума. Драко бесцельно слонялся по особняку до тех пор, пока ноги сами не привели его к дверям спальни отца. В одной руке он сжимал очередной стакан, на дне которого плескалось недопитое огневиски, а другую вытянул, опираясь на стены и сохраняя тем самым равновесие. Он сел прямо на пол, возле закрытой двери, за которой Люциус, вероятно, с упоением занимался долгом, обязываемым свершившимся супружеством. Сама мысль об этом была Драко невыносимо отвратна. Это казалось ему неприемлемым. Однако, он даже не мог точно определить, что выводило его сильнее: Люциус ведь предал Нарциссу... или что грязнокровка досталась кому-то другому? Да, теперь она вновь стала грязнокровкой!

Ситуация была тошнотворной, и больше всего Малфою сейчас хотелось, приняв свою анимагическую сущность, завыть протяжным и тоскливым волчьим воем, совсем как тогда, впервые узрев луну. Он ничего не мог слышать за закрытой дверью, потому что отец зачем-то наложил чары на свою спальню. Ни одного шороха, ни даже ее крика, который бы мог подтвердить отчаянное — а он этого безумно хотел — сопротивление. Воздух вокруг него словно накалился от напряжения и переизбытка бурлившей внутри магии, не знающей выхода. По телу пробежал электрический ток, заставляя волоски на руках встать дыбом. В какой-то момент напряжение стало столь велико, что стоявший на полу стакан треснул и рассыпался мелкими осколками. Почти в ту же секунду дверь резко распахнулась, и на пороге возникла она. Драко, казалось, оцепенел на мгновение. Он ошеломленно и почти с благоговением уставился на нее и в эту минуту проклял свою страсть: она душила, томила его, и он слышал, как растопленный свинец вместо крови потек в его жилах.

Гермиона зашипела от резкой боли. В ногу словно вонзился не один кинжал. Резко переступив и пошатнувшись, она все же сумела закрыть за собой дверь спальни мистера Малфоя и прислонилась к косяку. Сердце застучало где-то в горле — увидеть здесь Драко она никак не ожидала. Стыд из-за своего вида затопил буквально все ее существо, но она ничем не выдала перед ним смущения. Гордо и даже надменно глядя сверху вниз, Гермиона жадно вдыхала спасительный воздух, которого, как ей казалось, было так мало в той злосчастной спальне.

Не понимая, что он делает, Малфой, скользя взглядом по ее полупрозрачной комбинации, протянул руку, дотронулся до ее голени и, притянув ближе к себе, коснулся губами коленки, мучительно медленно поглаживая ее ногу.

Вскинув подбородок, Гермиона резко и глубоко втянула воздух. Она не знала, почему позволяла ему так нагло рассматривать себя... дотрагиваться...

Кровь из раны алыми капельками уже закапала на дорогой ковер.

— Отпусти меня! — сквозь зубы выдавила Гермиона охрипшим голосом и выдернула свою ногу из цепкой хватки. — Ненавижу тебя, — презрительно бросила она пред тем, как трансгрессировать в свою комнату.

Несколько минут Малфой неподвижно сидел на том же месте, глядя на две капельки отвратительной, грязной крови Грейнджер.

Грейнджер... Это имя уже давно не ассоциировалось со школой, Поттером или Уизли. Странное, незнакомое доселе ощущение. Словно перевернулась страница его жизни, как бы приторно или сентиментально это ни звучало. Драко замер, вновь и вновь пытаясь вообразить только что стоявшую перед ним девушку. От выпитого даже сидя немного кружилась голова, но все-таки он сумел осознать одну важную вещь для себя: она плакала. Конечно, ведь это Грейнджер, и сей факт безусловно должен был быть очевиден, но что-то внутри него — мерзкое и гнусное — шептало о возможности иного расклада событий. Люциус мог быть обольстительным, но, вероятно, на нее не подействовали эти уловки. Она сопротивлялась, пыталась вырваться... Но, возможно, он и не стал с ней церемониться.

Драко очень четко представил себе эту картину, и внутри него закипело паршивое, тошнотворное чувство неправильности. Удивительно, как многое может измениться всего за несколько мгновений, часов, дней — и это максимум. Годы нам требуются лишь для того, чтобы свыкнуться.

Плотно прикрыв за собой дверь, Драко вошел в спальню, принадлежавшую ранее обоим его родителям, и со злостью впился взглядом в равнодушное лицо отца.

Видя, как пылает гневом лицо сына и как он будто оцепенел от ярости, Люциус лишь усмехнулся и промолвил:

— Воистину крайнее унижение есть крайнее незнание самого себя. Всему виной пресловутая кровь Блэков, полагаю...

— Заткнись, — выплюнул Драко, но не успел он и рта вонь раскрыть, как Люциус неожиданно резко вскочил со своего кресла, подлетел к нему и, схватив за отвороты рубашки, припечатал об стену, сшибив на пути мебель.

— Думал, тебе это сойдет с рук, щенок?! — яростно зашипел он. — Спутался с паршивой грязнокровной девкой и меня заодно высмеять вздумал!

Прежде Драко неоднократно доводилось видеть отца таким разгневанным, но никогда этот гнев не был направлен в его сторону.

Конечно, Люциус злился и бывало наказывал сына, но чтобы так... Единственная мысль, вертевшаяся у Драко в голове и заставившая его губы расплыться в подобии ухмылки: он наконец смог... у него получилось. Он сумел стереть это гребаное равнодушие с холеного лица Люциуса.

— Это тебе за Нарциссу, ублюдок, — прорычал Драко, что есть мочи отталкивая его от себя. В то же мгновение он заметил в руке отца палочку, которую тот незамедлительно нацелил прямо ему в грудь.

— Да как ты смеешь... — губы Люциуса задрожали, казалось, сдерживая целый поток невысказанных слов. — Я не виноват! — выкрикнул он, и Драко всего лишь на миг показалось, что в его глазах отразилось отчаяние.

— Чтоб ты сдох, — выплюнул он. — Я, знаешь ли, мечтал об этом почти всю свою сознательную жизнь, — злорадно говорил он. На самом деле Драко немного лукавил, но им руководствовала злость — затопляющая и уничтожающая.

Люциус глубоко и яростно задышал.

— Что ж, посмотрим, как ты будешь обходиться без моей помощи, — спокойно, стараясь сохранять остатки самообладания, произнес он. — Один... в своем, как оказалось, истинном обличии, паршивый щенок! — Люциус взмахнул палочкой, шепча какие-то заклинания, причиняющие Драко физическую боль и заставляющие его деформироваться против воли. Через несколько секунд перед Малфоем-старшим стоял обозленный, ощерившийся серо-белый волк.

— Можешь путаться с кем угодно, этим ты лишь унижаешь себя, но никто не смеет смеяться надо мной, — надменно заявил Люциус, прежде чем вновь взмахнуть волшебной палочкой.

Почувствовав, как кто-то подошел сзади и встал напротив нее, преграждая путь лучам солнца, Гермиона решительно поднялась с земли и обернулась.

— Грязнокровка, — холодно промолвил мистер Малфой. Миг, и солнце стало серым. Поразительно, как этот человек одним лишь взглядом порой был способен внушить гнусное внутреннее чувство собственной "неправильности". А процесс преодоления превращался в самую настоящую бесконечную внутреннюю борьбу, ведь не так-то просто выстоять с гордо поднятой головой, не внимая этим словам, если каждый божий день уверяют в обратном. — Совсем из ума выжила? Сейчас октябрь — не время для того, чтобы сидеть на прохладной земле.

Гермиона изумленно подняла брови.

— Я думаю, сэр, это в меньшей степени должно волновать вас, — с долей сарказма в голосе проговорила она.

— Ошибаешься, — чуть повысив голос, заявил Люциус. — Ты доставляешь слишком много хлопот, девчонка. Я не намерен тратить свои деньги на целителей в случае твоей болезни.

— Не забывайте, мистер Малфой, значительная часть вашего капитала появилась благодаря мне. Спасибо за заботу, но я имею полное право пользоваться услугами целителей, когда мне заблагорассудится, — отчеканила Гермиона, с вызовом глядя в непроницаемые глаза Малфоя.

— О, дорогая, этих денег недостаточно, ведь я столько всего позволяю тебе, — издевательски протянул Люциус. — Одна интрижка с моим сыном стоит немало, к примеру...

— А вот теперь ошибаетесь вы. Я... я уже говорила, что нет никакой интрижки! Позовите Драко и сами у него спросите.

— Боюсь, в ближайшее время это будет невозможно, — вскинув брови и потупив взгляд, произнес Люциус.

Гермиона качнула головой и хотела было развернуться, чтобы уйти, но ее вновь остановил надменный голос.

— Хватит уже бесцельно разгуливать по саду... Все равно здесь ты его не найдешь.

Услышанное заставило ее нахмуриться, и она опять уставилась на Люциуса подозрительным взглядом.

— Не найду кого? — непонимающе спросила она.

— Ты ведь заметила, что его не было на завтраке? — насмешливо поинтересовался Люциус.

Конечно, Гермиона сразу поняла, о ком речь.

— Заметила.

— Ему теперь, знаешь ли, не так-то просто будет утолить чувство голода, но... он ведь стал таким самостоятельным...

— Что вы с ним сделали? — Напряжение Гермионы, казалось, сковало ее тело.

— Ничего особенного, — процедил он сквозь зубы. — Ему полезно будет побегать в своей любимой шкуре, добывая еду лишь собственными силами. Хотя едва ли он насытится тем, что отыщет в заколдованных окрестностях Уилтшира. Отчего-то живность здесь не в чести, — усмехнулся Люциус, глядя куда-то вдаль. Почти в то же мгновение за несколько миль от особняка раздался протяжный вой, заставивший сердце Гермионы невольно сжаться.

 

* * *

31 октября 1999 год

В канун Дня всех святых выпал первый снег, словно зима вступила в свои права. По преданиям в ночь на первое ноября открывалась граница между мирами живых и мертвых, и многие, обращенные в христианскую веру, жители Англии искренне верили, что после полуночи по улицам и тем более в лесу бродили самые настоящие привидения — неприкаянные души.

Магов, разумеется, не устрашали подобного рода легенды, ведь с привидениями каждому из них доводилось встретиться не раз. Другое дело — инферналы, которые почему-то и вправду именно в эту ночь как будто чувствовали некую превосходящую силу, энергию. Только в это особое время они, неподвластные никакому создателю, самостоятельно разыскивали пути в мир подлунный и царили в лесу почти до рассвета.

В детстве, не подозревая о магии, Гермиона очень интересовалась историей этого традиционного праздника, и только в Хогвартсе осознала, что домыслы оказались вовсе не домыслами, а самыми настоящими легендами и сказаниями маглов-очевидцев. Позже она утратила всякое увлечение этим таинственным и мрачным праздником.

Из года в год учителя в замке устраивали маскарады для студентов, но, чем старше становились Гарри, Рон и Гермиона, тем менее заинтересованно относились. Каждый год возникали новые проблемы, и время необратимо вело их к войне, заставляя быстро повзрослеть и позабыть о праздниках.

К своему немалому удивлению сегодня Гермиона чувствовала себя лучше, чем обычно. Упадок сил, вялость, постоянное угнетение — все это неизменно преобладало в последнее время, заставляя ощущать лишенность чего-то очень важного как духовно, так и физически. В своем прошлом она видела намного больше плохого, чем всегда. Надежд на лучшее не оставалось совсем... И лишь сегодня какая-то неведомая сила словно заставила воспрять духом.

На протяжении целой недели Гермиона не решалась отправиться в лес, чтобы разыскать Драко, и, всякий раз слыша по ночам долгий и, как ей казалось, призывающий вой, чувствовала за собой вину, заглушить которую было не так-то просто, ведь ее постоянно олицетворял скуливший волк. По сути, в том, что с ним произошло, виновен был Люциус и он сам. Гермиона же в данной ситуации являлась всего лишь жертвой. Однако угрызения совести не давали ей покоя. Как известно, если полон решимости чувствовать за собой вину, подсознание тебя обязательно накажет, послав сигнал в виде "несчастного случая". Перспектива переживания очередного стресса действительно ее устрашала, поэтому сегодня Гермиона все же набралась смелости отправиться в лес, вооружившись волшебной палочкой и прихватив с собой еду из кухни, которой можно было бы накормить зверя.

До полуночи оставалось несколько часов, и Гермиона вполне отдавала себе отчет, что, возможно, не успеет отыскать бродившего в окрестностях одинокого волка. С неба размеренно летели снежинки и падали друг на друга, образуя снежный покров, который словно лучился бледно-голубым светом, отражая сияние луны. Гермионе казалось, что ничего более прекрасного она еще не видела. Набрав в легкие побольше свежего, но прохладного воздуха, она медленно выдохнула, выпуская пар, и плотнее укуталась в теплое пальто. Мысли о возвращении не потревожили ее даже тогда, когда вдалеке показались плывущие по воздуху жуткого вида привидения, ведь они, в отличие от инферналов, как бы ни хотели, не имели возможность причинить вред людям. Гермиона знала, что фактически зря взяла с собой палочку — призраки не тронут, а против инферналов магия бессильна. Единственное, что поспособствует ей избежать с ними встречи, — обыкновенная трансгрессия, которой она пользовалась и сейчас, безуспешно разыскивая Драко.

Когда время в Уилтшире перешагнуло далеко за полночь, Гермиона наконец услышала протяжный вой волка и трансгрессировала в то место, откуда приблизительно он доносился. Неожиданно в полуметре от нее словно из-под земли выросло странное существо, и Гермиона с ужасом осознала, что трансгрессировала прямо в самую гущу этой нежити. В нос тут же ударил зловонный запах. Инферналы, завидевшие ее, спотыкаясь, побрели навстречу, и, как это бывает в самые неожиданные моменты, Гермиона немного растерялась и не сумела вовремя сосредоточиться на каком-нибудь конкретном месте для того, чтобы переместиться туда. Тот, который стоял ближе других, цепко схватился за ее руку, но потом вдруг замер и неожиданно для нее отпустил, шагнув назад. Остальные инферналы также прекратили свое наступление, и почти в этот же момент позади Гермионы раздался хриплый волчий рык с клацаньем острых зубов.

Она медленно обернулась и встретилась взглядом со светящимися от лунного света двумя огромными серыми глазами, которые в упор зло уставились на нее. Какое-то время их зрительный контакт не прерывался, но затем, громко залаяв, волк бросился на инферналов, а Гермиона испуганно отскочила к дереву. Неделя скитаний не прошла для него бесследно — она это видела. Однако, исхудавший, с облезлой шерстью на правом боку и несколькими ранами, он яростно прокусывал, терзал, выплевывал или швырял тленные тела инферналов.

Не чувствуя боли, они тупо следовали в атаку, пытаясь одолеть зверя своим количеством, но раз за разом их становилось все меньше — острыми, как бритва, зубами Драко безжалостно впивался в мертвецкие шеи, отрывая головы, покуда последний из тех, что были поблизости, не упал навзничь, встретив вторую смерть.

Тяжело дыша, волк победно обежал все зловонные поверженные тела и вновь обернулся к Гермионе, пронзая ее диким голодным взглядом, истосковавшимся по мясу. Холодный пот покрыл ее тело. Ей казалось — соверши она любое неосторожное движение, и он бросится прямо на нее, разрывая в клочья так же, как только что разрывал мертвецов.

Гермиона медленно попятилась назад, крепко прижимая к груди небольшую тряпичную сумку с едой, которую она прихватила для Драко, но тут внезапно под ногой треснула сухая ветка. Вздрогнув и зажмурившись всего лишь на миг, она резко вдохнула, а когда вновь открыла глаза, увидела, как волк стремительно приближается к ней, грозно рыча и клацая зубами.

Настигнув в одно мгновение, он сбил ее с ног и, зубами отшвырнув в сторону тряпичную сумку, придавил Гермиону к заснеженной земле увесистыми белыми лапами. Он смотрел на нее со злобой в глазах и, оскалившись, испустил нечеловеческий утробный рык.

Гермиона, с детства боявшаяся волков, зажала рот рукой, сдерживая вскрик, но через минуту, с трудом восстановив дыхание и самообладание, медленно отняла ладонь от лица и, сглотнув, попыталась дотронуться до его морды. Драко упрямо увернулся от ее руки и, вновь решив припугнуть, клацнул зубами в нескольких дюймах от ее пальцев, словно намереваясь укусить. Гермиона резко одернула ладонь и, чуть приподнявшись на локтях, внимательно посмотрела в зрачки волка, замечая, как они вдруг расширились, делая его светло-серые глаза почти черными.

— Драко? — прохрипела она.

Волк лишь фыркнул в ответ и, отвернувшись, слез с нее, давая ей возможность вздохнуть спокойно как в прямом, так и в переносном смысле.

— Сп-спасибо... — так и оставшись сидеть на снегу, промолвила она, не зная, за что именно благодарит: за спасение или за то, что он потом оставил ее в живых.

Казалось, прошла вечность, пока Гермиона не набралась смелости заговорить вновь:

— Я принесла тебе еду. — Она пододвинула к себе сумку, которая валялась рядом, и принялась в ней рыться, вынимая сыровяленое мясо, яблоки и хлеб. На самом деле она плохо разбиралась в том, чем лучше кормить анимагов в их обращенном состоянии, поэтому и хватала все, что попадалось под руку в большой, просторной и тусклой кухне особняка. — Эй! Ты ведь должен понимать мою речь...

Драко оторвался от рассматривания луны и с укором взглянул на Гермиону.

— Так-то лучше... М-м... Ты голоден и... ранен. — Гермиона достала из кармана волшебную палочку. — Позволишь мне залечить твои раны? — робко спросила она.

Малфой вдруг снова высоко поднял голову и взвыл так, будто голосом пытался достать до холодной и такой далекой поверхности большой бледной луны.

Несомненно, каждый раз в вой волки вкладывали какое-то определенное значение: угрозу, сигнал о пойманной добыче или же тоску, отчаяние, грусть, призыв... Жаль, что она совсем не понимала эти сигналы, и не могла определить, какая конкретно помощь от нее сейчас требовалась.

Гермиона поднялась на ноги и, осторожно приблизившись к зверю, прикоснулась к его шерсти, легонько погладив. Малфой считал себя достаточно сильным для драки, она даже не сомневалась в этом... Как и в том, что ему всегда была присуща излишняя самоуверенность. Странно было то, что теперь она относилась к этому по-другому. Гермионе отчего-то вдруг стало жаль его.

Через какое-то время Драко покорно позволил ей залечить его раны и, не слишком довольный, все же соизволил отведать принесенное ею мясо.

Гермиона облегченно выдохнула, когда рана перестала быть опасной на вид. Можно было назвать Малфоя везучим, особенно учитывая тот факт, что он постоянно лез туда, куда лезть не стоит, хотя и никогда не имел желания испытывать себя на прочность. Гермиона обреченно покачала головой и, не удержавшись от внезапного порыва, обняла волка, положив голову на теплую шерсть. Она не знала, сколько еще времени должно длиться колдовство Люциуса, которое не позволяло Драко приближаться к поместью, но была уверена, что отныне каждый день будет приходить к нему в лес.

Прикрыв глаза, Гермиона глубоко вдохнула и вновь почувствовала это... Необыкновенный прилив сил, разлившийся по всему телу и подбодривший ее, заставил отчего-то губы дрогнуть в легкой улыбке.

Глава опубликована: 13.06.2012

Date: 2016-05-16; view: 246; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию