Год. Получение квартиры

Начало 1969 года ознаменовалось тем, что мне дали квартиру. Совершенно неожиданно мы получи ее букваль­но в 400 метрах от нашего сада. Мимо этого дома мы про­ходили, когда он строился, и рассуждали, что было бы забав­но, если бы в этом доме нам дали квартиру. Это тогда был последний дом в нашем городе. С двух сторон он был окру­жен рощами. Весной уже начинали петь соловьи. До ближай­шей остановки было около 1 км. Мимо наших окон за сутки если и проходило с десяток машин, то было хорошо.

Я был и доволен и недоволен квартирою. О преимуще­ствах свежего воздуха я написал. Дали ее на втором этаже. Кроме того, дом был кирпичный. Был еще и небольшой балкон. Недостатки — расположение комнат трамвайчи­ком. Один вагон был шириной три метра, а второй — 2. Кроме того, было масса недоделок. Прежде всего, надо было поменять замок. Полы — деревянные. Между досками уже были большие щели. Санузел совмещенный, а кухня — очень маленькая. Но Золушка от квартиры была в востор­ге. (Обратите внимание на одну особенность Вечного Принца. Вечно он недоволен текущим положением. Кто помнит те вре­мена, тот знает, что просто получение квартиры было столь значительным событием, что нужно было радоваться и радо­ваться, а он недоволен. И насколько более цельной была нату­ра у Золушки. Она была довольна обстоятельствами, даже была довольна самим Вечным Принцем. То есть без всякой психологической подготовки она прежде всего обращала внимание на положительные стороны жизни. — М.Л.)

Стали мы ее потихоньку обставлять. В первую очередь купили диван - кровать, дотом платяной шкаф, кресло-кро­вать и еще что-то. Стол, по-моему. Все это тогда было не­просто. Нужно было ловить, когда «выбросят». Потом, правда, я начал «давать на лапу», и дело потихоньку стало продвигаться. Окончательно перейти мы не могли, так как в округе не было садиков, где принимали бы детей до года. Но в выходные мы переезжали на квартиру, и там блажен­ствовали. Во-первых, изолированная квартира, во-вторых, не было мамы и тетушки. Сын уже был ползунком. Мы его ставили на пол в дальнюю комнату. Он быстро на коленках добирался до дверей кухни и с озорством заглядывал. Так мы делали достаточно часто. И он получал удовольствие от такой игры, и мы. Но в понедельник опять приходилось возвращаться в опостылевшую старую квартиру. Если бы Золушка была в отпуске, мы бы, конечно, перебрались в первый же день.

Квартира была еще и предметом моей мужской гордо­сти. И если я отставал по производству, то здесь я превос­ходил своих друзей. По сути дела я был в коллективе един­ственным мужчиной, который получил «свою» квартиру. Все мои друзья жили у своих родителей или снимали ком­нату или флигель и мучались основательно. Только Про­фессор жил в своей квартире, которую получил от города. Мыслитель продолжал «выбивать» себе жилплощадь. Но ему дали маленькую комнату в коммунальной квартире. (Конечно, все это были суррогатные способы удовлетворения чувства собственной значительности для Вечного Принца. Думаю, что если бы ему предложили выбор между квартирой и диссертацией, он выбрал бы диссертацию. — М.Л.)

Летом 1969-го мы окончательно переехали на новую квартиру, сына перевели в садик возле нашего дома с по­мощью Заведующей. Это был образцово-показательный садик одного из крупнейших военных заводов нашего го­рода с очень хорошими условиями и круглосуточным содержанием. Говорят, что заведующая этим детским садиком была любовницей директора завода. Поэтому и снабжение было там великолепным. Впрочем, думаю, что это просто слухи, ибо у этого завода были и другие садики, и все они были хороши. Если наш и был лучше, то это просто пото­му, что было лучше поставлено дело. Заведующая детским садиком действительно вкладывала в него всю душу и, что называется, доходила до каждого родителя и ребенка. Вез­де одна картина — сплетни. Ох, и любят же у нас сплетни­чать. У нас на кафедре было то же самое.

Жизнь наша, проходила в постоянных трудах и полном согласии. Сын стал уже хорошо спать ночами. Утром мы вместе отводили его в садик. Золушка шла на занятия, я — на работу. Благодаря этому я всегда приходил на полчаса раньше и очень много успевал сделать еще до пятиминут­ки, а на самой «пятиминутке», которая продолжалась иногда по 40 минут, всем выдавалось по первое число, особен­но, если присутствовал Профессор. Но я приспособился в это время записывать дневники, эпикризы и у меня оставалось достаточно времени, чтобы поработать в лаборато­рии, почитать научную литературу, да и поболтать. К со­жалению, на болтовню в ординаторской и прочую суету уходило много времени. Истории болезни часто оказывались незаполненными. Потом были всевозможные проверки, ав­ралы. Какое-то время и у менябыло не все в порядке. По­том я научился справляться с документацией неплохо. Рань­ше я все данные записывал в черновик, потом переносил в историю. Теперь я уже научился писать прямо в историю болезни, что экономило время. К 1969 году я уже чувство­вал себя достаточно сложившимся психиатром, И это дей­ствительно было так, хотя признание врачебной обществен­ности я получил гораздо позже. Думаю, что это было связано с тем, что многие помнили мою беспомощность в первые месяцы моей работы. (А, скорее всего, что влез не по справедливости на работу в клинику. — М.Л.)

Я к этому времени почти виртуозно делал спинномозго­вые пункции. Во время сбора материала мне их приходи­лось делать в операционные дни до 4—5. В общем, руку я себе набил. Владел гипнозом. Сказалось положительным образом и мое знание хирургии и вообще соматической медицины. Авторитет мой рос. Способствовало этому два факта. Однажды к нам из другой больницы поступил боль­ной в тяжелой депрессии. В качестве сопутствующего забо­левания ему ставился рак кишечника с метастазами в бры­жеечные лимфоузлы. На самом делеэто был каловый завал, который пропустили в городской больнице. Я в течение недели очищал кишечник от камней, и «рак» благополуч­но разрешился. Меньше стала и депрессия. Второй случай был с одним дефектным больным, который внезапно упал и стал задыхаться. Я проходил мимо и каким-то чудом по­нял, что у него забит чем-то рот. Я быстро очистил рот от пищи. Он раздышался. Скандала не было. Один из учебных ординаторов, мой ровесник, не скрывал своего восхищения моей работой. Наверное, я был хорош в этот момент, ибо действовал практически автоматически.

Кстати, это парень, мой ровесник (назовем его Реалист), пришел в медицину и психиатрию поздно. Он после школы служил в армии, затем поступил в институт, а после окончания института попал к нам в ординатуру. Когда ему Профессор предложил поступить в аспирантуру, он отказал­ся. Отказался он также от научной работы. У него была чет­кая программа — окончить ординатуру, стать хорошим вра­чом и работать только лечащим врачом. Так он эту программу и выдержал. Он работал в одной из наших городских больниц ординатором. Работал хорошо и категори­чески отказывался от всяких повышений. Я позднее ему завидовал. Понимал, что его ориентация на реальность бо­лее правильная, но ничего с собой не мог поделать.

Комментарий:

Типология здоровых

Наблюдая за многими здоровыми людьми, я разделил их на три группы: производственники, люди домашней ориентации и общественной. Производственников я разделил на исполни­телей и организаторов. Этих людей не нужно исправлять. Им нужно правильно подобрать место. Я могу привести много примеров, когда серьезные осложнения возникали, если человек занимал не «свое» место.

Так вот, Вечный Принц сейчас описывает человека домаш­ней ориентации, который четко себя знает и ищет свое мес­то. Эти люди очень хорошие специалисты, добросовестные, наработают для дома и семьи. Они верны своим супругам, па-настоящему, т.е. о других и не думают. Им даже в голову не приходит изменять. Поскольку они никуда не рвутся, они не­редко на производстве становятся совестью коллектива. Невротических срывов у них не бывает, если только они дер­жатся своей ориентации. Наш Вечный Принц был, конечно, производственником, но исполнителем. Он же рвался в орга­низаторы, что, наверное, и служило причиной его срывов.

Если бы он лучше себя понял, то переживал бы меньше. Золушка, конечно же, была личностью домашней ориентации, но Вечный Принц не понимал этого и толкал ее к карьере, что было для нее разрушительным. Она фактически была в совер­шенно ненужном стрессе. Может быть, поэтому и подхваты­вала разные болезни. Иногда такие люди дают серьёзные сры­вы. Я как-то лечил одну старшую медсестру. Она была отличной исполнительной постовой медсестрой. Ее и выдви­нули. На должности старшей она вместо того, чтобы управ­лять медсестрами, сама доделывала за них все их огрехи. Ну и сорвалась. Все болячки у нее прошли, когда опять вернулась на пост.

Более подробно описаны эти типы в моей книге «Как узнать и изменить свою судьбу». Мне кажется, что руководи­телям было бы полезно знать это деление. Судя по описаниям Вечного Принца, Артист был производственником-исполнителем, Акробат - производственником-исполнителем, Юмо­рист — человеком общественной ориентации. Но все они рвались в организаторы, вводя себя в стресс. Лишь Зевса следует отнести к производственникам-организаторам. «Познай само­го себя» — очень богатое изречение древнегреческого мудреца.

Date: 2016-05-15; view: 546; Нарушение авторских прав