Комментарий: О сексуальном воспитании

Проблема секса является одной из центральных, которы­ми занимается психотерапевт. Я свои представления на этот счет высказал подробнее всего в книге «Секс в семье и на ра­боте». Она мне представляется достаточно практичной, ибо после ее прочтения в соответствии с вашими отзывами, мои дорогие читатели, многие успешно эту проблему решали. В жизни многих людей она занимает слишком много места. (Причем незаслуженно!) Так что замалчивать ее нельзя. За­мечено, что некачественный и незавершенный секс отнима­ет гораздо больше времени, чем качественный и завершенный. Например, один молодой человек в мыслях своих был со своей сексуальной партнершей до 9 часов в день, хотя уровень их отношений был только комсомольский. Многие годами мечтают о своем герое, который живет на соседней улице, не пред­принимая никаких шагов для сближения. Количество этих примеров великое множество. Когда кто-то из юмористов сказал, что в Советском Союзе секса не было, я думаю, он не подозревал, насколько его «не было». Дело обстоит гораздо хуже, чем мы об этом думаем. Одно время у нас была полузапрещена вся литература, посвященная сексу. Сейчас появи­лось много книг, которые описывают технику секса. Это хо­рошие книги, но написаны они не для нас, а для тех, кто уже состоялись как личности, для тех, у кого продолжительность секса доходит до 1,5 ч и более. Такое время находиться в одной позе действительно нудновато. А для нашего 2—3-минут­ного секса все эти правила выглядят как издевательство, как осмотр аппетитных блюд через витрину магазина, в который нам не разрешают войти.

На каких принципах должно быть построено правильное сексуальное воспитание? Прежде всего, на воспитании чело­века. Ребенок рождается обезьяной со способностью стать человеком. Поэтому из девочки нужно воспитывать челове­ка женского пола, а из мальчика — мужского. Модель тако­го развитого человека описал А. Маслоу. Эти положения опи­саны мною в книге «Из Ада в Рай». Там есть 15 пунктов, Когда человек начинает соответствовать хотя бы нескольким из них, секс у него становится таким, каким и должен быть. Беда современного человечества заключается в том, что его представители начинают заниматься сексом, будучи к это­му совершенно неподготовленными. При этом, естественно, тормозится его развитие как человека.

У животных все идет по инстинкту. Если молодой самец захочет покрыть самочку, то он ее так просто не получит. Его не подпустят к ней другие самцы. Он с этими сильными самцами борется, и только тогда, когда достигнет полной силы, он получит право на секс. К сожалению, у нас часто сексом занимаются люди, абсолютно к этому не подготовлен­ные ни физически, ни духовно, ни материально. Отсюда и все беды. Многие у нас рассматривают секс как лечебное сред­ство, тогда как это только метод профилактики. Я не буду перечислять все 15 признаков зрелости, а сведу их в три, которые легко проверить: физическое здоровье, материальная независимость и духовная зрелость. Материальная независимость определяется умением прокормить себя, детей, которые могут появиться от этого секса, и сексуаль­ного партнера, с которым может что-то случиться. Физи­ческое здоровье можно проверить за время обследования в ме­дицинском центре. Но отсутствие болезни еще не признак здоровья. Здоровый человек должен уметь пробежать кило­метров 10, хотя бы трусцой, выжать свой вес, или хотя бы его треть (для мужчин) и выполнить ряд тестов, которые бы свидетельствовали о его силе и выносливости. Духовную зре­лость можно проверить по тому, как тратит человек свобод­ное время. Если он тратит его на поддержание физической формы, дальнейшее профессиональное и духовное развитие или на любимого человека, тогда все в порядке.

Если неудачи в области эротической любви носят траге­дийный характер, значит, у человека плохо идут дела, У ус­пешного человека неудачи в любви толкают на дальнейшее развитие, он не устраивает скандалы при отказе, а идет себя развивать. Но чаще он сочувствует тому, кто ему отказал, ибо тот глупец и не увидел достоинства человека, который предложил ему эротическую любовь.

Когда к нам обращаются за помощью в решении сексуаль­ной проблемы, мы предлагаем сосредоточиться на решении деловых вопросов. Это не уход от решения сексуальных воп­росов. Это путь к его радикальному решению.

Эту проблему она переживала довольно легко и продолжала наращивать сваю деловую активность. Сейчас ей 35 лет. У нее есть равноценный ей сексуальный партнер, с которым она не только вместе живет, но еще и зарегистрирована как его жена. Это, конечно, мелочи, но ей это приятно.

Проблемы секса

(продолжение)

Наступила весна 1953 года. К апрелю смерть Сталина я пережил. Жизнь брала свои права. В мае начались весенние полевые работы и моя каторга. Особенно я страдал, что ввоскресенье не мог пойти на аллейку ибо приходил поздно, и весь был грязный. Проблемы с купанием тога были большие. Газ нам провели, по-моему, позже. Мать была настолько фанатично привержена к саду что повела меня в саднакануне моего экзамена по общему фортепиано. Руки я помню, у меня дрожали. В знак протеста я бросил музыкальную школу. Правда, виолончель мне все время не нра­вилась. Конечно, учиться надо было игре на пианино. Но сейчас я все рано положительно оцениваю свою учебу в музыкальной школе. У нас был маленький аккордеон, который отец привез из Германии. Потом в часы тоски я на немнаучился пиликать, и даже кое-что подбирал по слуху. Японимал, что на людях я играть не могу, но когда сам играл, то музыка меня успокаивала. Все-таки, когда нет талан­та, то даже упорный труд его заменить не может. (Сплош­ная рационализация, самоуспокоение. Надо было продолжать учиться. Может быть, Ростропович из него действительно не получился бы, но играть он стал бы намного лучше. — М.Л.)

У отца и в Средней Азии служба не заладилась, и вско­ре после нашего отъезда его за строптивость перевели в горы, по-моему, на урановые рудники. (Я об этом уже пи­сал). Выручила его мама. Куда-то писала письма. В общем, перевели его в Ворошиловоградскую (теперь Луганскую) область Украины в г. Свердловск. Приехали мы туда летом. Квартиру отцу еще не дали. Снял он две комнатенки в част­ном одноэтажном доме. В первой жил я, во второй, в кото­рой едва-едва помещалась кровать, жили они. Там даже, по-моему, не было окна. Я запомнил это время, так как тогда уже стали разрушаться его коммунистические убеждения. Строительный отряд пополнялся солдатами далеко не луч­шего качества. Были там и отсидевшие. Когда одного из них спросили, как он будет жить, когда идет такой дурной до­рогой, он ответил цитатой какого-то классика, которая ви­села на плакатах почти во всех советских учреждениях: «Мы живем в такой век, когда все дороги ведут к коммунизму. Так вот я и по этой дойду». Далее. Наша хозяйка, старуш­ка, как мне тогда казалось, лет 55, нигде не работала, не вела никакого хозяйства, а кормилась базаром. Могла покупать живых курочек, которые вывозил колхоз на продажу, заби­вала их. Продавала отдельно тушку, отдельно потрошки. Перо собирала для подушек, которые тоже делала. Покупа­ла свежие огурцы и помидоры, солила и продавала соленые. Когда мы выяснили, а сколь же она зарабатывает, выясни­лось, что раза в два больше, чем мой отец, старший врач части, офицер с высшим образованием. Напомню, что тогда офицеры жили еще более или менее прилично. Мы не счи­тались нуждающейся семьей. Правда, отец не знал, что мама, продавая фрукты из сада, зарабатывала не меньше его.

Летом мы приезжали к отцу не на два месяца подряд, как это было, когда он служил в Средней Азии, а на 7—10 дней. К моменту, когда надо было собирать урожай в саду, мы воз­вращались в Т. Кроме того, мама ставила ставку на клубнику ималину а они созревали весной, когда еще шел учебный год. Меня, кстати, эти мысли тоже беспокоили, особенно, когда я уже закончил институт. Почему человек, которого государство отмечает за заслуги, не может прилично жить? Беспокоит это меня и сейчас. Я, врач высшей категории со степенями, преподаватель факультета усовершенствования, стою меньше кладовщика коммерческого учреждения.

В Свердловске папа служил года два-три. А я продолжал учиться в школе. Особо любимого предмета у меня не было, увлечение оставалось к математике и всем предметам, которые с ними были связаны. К сожалению, математику у нас преподавал довольно убогий пожилой учитель. Математику он, наверное, знал, но преподавать не мог, дисциплины в классе не было. Уроки превращались в цирковое представление, где главным клоуном-жертвой был он. Когда мы перешли в 10-й класс, его нам сменили. А вот пре­подаватель физики был фигурой колоритной. Высокий, стройный, ироничный и, по-моему, алкоголик. Но занятия вел великолепно. Учил думать, решать задачи в общем виде. первым пяти решившим он ставил пятерки. Так я в течении одного урока мог получить несколько пятерок. (Думаю, любви одноклассников к себе он этим не увеличивал. Лучше бы одну решил, а больше не надо было, или хотя бы не говорил об этом вслух. Но на это у него ума не хватало, — М.Л) Он менядаже пригласил в кружок. Я под его руководством изготовил простейший детекторный приемник, который что-то говорил. Я этим очень гордился, хотя товарного вида приемник не имел. Работа руками, по-видимому, не мое дело. (Опять рационализация. Работать в этом плане нужно было больше. — М.Л.) Не увлекало это все меня. Зато от решения задач я был в восторге. Так вот запомнились от него у меня две его любимые часто повторяющиеся сентенции. Первая. «Преподаватель рано или поздно узнает свой предмет. Ведешь 4 урока по одной и той же теме в день. На первом уроке ты не понял, ученики ничего не поняли. На втором уроке ты понял, ученики не поняли. И только на третьем уроке и ты понял, и ученики поняли». Уже потом, будучи преподавателем высшей школы, я понял, что предмет можно узнать только тогда, когда ты занимаешься педагогической работой. Я был уже неплохим психиатром, а вот когда мне поручили группу студентов, я только тогда понял, что такое психиатрия, И то после того, как «отвел» несколько групп. Еще более ясным стало мое невежество, когда я стал преподавать на факультете усовершенствова­ния врачей, будучиуже внутренне убежденным, что лучше меня психиатра не существует. И вот только в период по­здней зрелости начинаешь понимать, что же имели в виду твои учителя. Но это я говорю не ученикам, а учителям. Не говорите своим ученикам того, чего они понять не могут. Дураками в таких случаях они будут считать вас. И правы ведь они.

Физик был большим любителем выпить. Видать, его за это прорабатывали. Это я понял только теперь. Вот какая была его любимая фраза: «Если я приду пьяный на урок, я преступник. Но после работы 100 грамм и кружка пива. Это уже мое личное дело». Это была его вторая сентенция.

В старших классах у меня были конфликты с однокласс­никами. Довольно часто были случаи, когда я единствен­ный мог решить дома математическую задачу, ну и подни­мал руку, когда спрашивали, кто знает ответ на этот вопрос, Списывать я не давал, не из-за жадности, а по соображе­ниям идейности. Комсомолец не должен давать списывать, а должен все разъяснить отстающему. Разъяснений моих никто слушать не хотел, все хотели только списать. Дело даже разбиралось на комсомольском собрании. Оправдать­ся мне не удалось. Меня осудили за антитоварищеское по­ведение. Было обидно. Я плакал один. Со мной провела работу мама. Она доходчиво объяснила мне, чтобы я дал списать одному, а остальные пусть списывают у него. Теперь я понимаю, что толком объяснить математику я им не мог. Для меня математические знания были чем-то самим осо­бой разумеющимся. По-видимому, я раздражался, когда объяснял своим одноклассникам. По крайней мере, я хо­рошо помню, что меня раздражали пространные объясне­ния по математике учителя. С образным мышлением у меня было туго. Поэтому я ничего не мог объяснить. Маме уда­лось поколебать мою коммунистическую идеологию в этом пункте, и я стал давать списывать. Больше, по-моему, у меня конфликтов в классе с учениками не было. (Помните, когда он был пионером, мама проводила уже с ним подобную работу. На какое-то время он среагировал, а потом взялся за прежнее. Сценарий есть сценарий. Пока он не разрушен, человек будет все возвращаться и возвращаться к нему)

Запомнились мне еще и зимние каникулы 9-го класса. Зашел я на вечер в сельский клуб по месту службы отца. Тамменя заприметила местная секс-бомба и стала за мной интенсивно ухаживать. Что в ней было хорошего я не знаю. Нопосле нескольких танцев с ней ко мне подошел ее ухажери «мирно попросил меня отвалить». Вот тогда впервые пожалел, что не умею драться. Любви у меняк ней не было, но было тяжко, что у меня не было других доводов, кроме какперестать с ней танцевать. Я с танцев ушел и больше в этот клуб не приходил. В секцию бокса или борьбы я все-таки не пошел. Да, я думаю, что и мама не пустила бы. Восточных единоборств мы тогда не знали. Туда тем более я не попал бы. Вообще, к драке я не был приспособлен. Чуть что, у меня из носа шла кровь. Поэтому я на бокс и не пошел. (Опять рационализация. Действительно, это была одна из проблем Вечного Принца. Чуть что у него шла кровь из носа, Дрались тогда до первой крови. Может быть, это защитная реакция трусоватого организма? Когда он овладел системой Тайдзи-цюань, кровь из носа у него практически прекратила идти. — М.Л.)

Осенью, когда началась учеба в 9-м классе, амур попал мне в сердце. Это была девочка с редким именем, грузинским, и с вполне русскими фамилией и внешностью. Вполне русская, с претензиями на знание литературы. Не помню сейчас ее внешности, но помню, что в моих глазах она была такая красивая, сам не знаю какая. Любил ее я до окончания школы, вплоть до поступления в институт, как всегда в таких случаях ничего не предпринимая. Один раз только прошелся с ней под ручку по аллейке, и то, возможно, это было просто яркое сновидение. А вот на аллейке кокетничал не без успеха с девочками, с которыми углублять отношения и не хотел. Такая же ситуация была у Данте, Он так любил свою Беатриче, что задыхался, когда встречался с ней. И он однажды, когда увидел ее беседующей с подружками,подошел к другой группе девушек. Вскоре она вышла замуж за другого. Он, с горя, уехал из своего города. В данномслучае получилось так же. Только из города я никуда не уехал. Все-таки Т. севернее Италии, да и я не поэт, а ско­рее математик. Ребята уже рассказывали о своих успехах в плане лапанья и поцелуев. Может быть, и врали. Но, я ду­маю, что здесь это неплохо. Несколько раз соврешь, а по­том, может быть и сделаешь. Я однажды соврал, что сдал кандидатские экзамены. Потом пришлось сдавать. Я же вообще тогда был очень молчаливый. (Может быть, поэто­му сейчас он слишком болтливый? - М.Л.) Но молчаливым я был от застенчивости (А люди таких считают высокомер­ными. — М.Л.) и от страха. Об этом я писал.

Летом за мной опять стала ухаживать одна очень инте­ресная и бойкая девочка. Она приехала откуда-то из цент­ра России к своему брату на побывку и стала сразу в цент­ре внимания нашей молодежной общественности. За ней многие начали ухаживать. Но она выбрала меня весьма энергично. Ходила со мной и на аллейку, и в парк, брала меня под руку. Я временами млел, временами мечтал о Гру­зинке. В общем, конкретных сексуальных действий не предпринимал, а у нее большого опыта не было. Так мы с ней и прогуляли все ее каникулы, но без каких-либо сек­суальных действий с моей стороны. Я ей благодарен, что она повысила мою самооценку. Правда, вскоре я это забыл.

(Вечный Принц считал, что он не пользовался успехом у противоположного пола. Как вы видите, это не так. Еще раз подчеркну. Он побеждал легко, девочки сдавались ему без боя. Он просто не мог пользоваться результатами своей победы. Дальнейшая жизнь будет тому подтверждением. Опять дей­ствие нестабильной позиции. Общается с теми, кто ему не нравится. Если же выпадает случай быть рядом с богиней, то он не может воспользоваться им. Такая позиция раболепству­ющего тирана чаще всего встречается у больных неврозами. То, что есть, не ценится, а мечтается о чем-то недоступ­ном. — М.Л.)

Немного о классе. Нас было человек 35 в классе. Он был собран из нескольких классов. У нас было много отлични­ков. А медалей в конечном итоге было 8, но ни одной золотой. Но тем не менее это была показуха. Мы понимали, что медалист — это тот, который учится все 10 классов отлично. Так вот, таких у нас было всего три, а один из них я. Остальные на медаль откровенно не тянули. Кстати, один из трех, мой главный соперник Шишка, с которым менявсе время сравнивали, вернее, стравливали, медали не получил.

Не утвердили его письменных работ ни по русскому, ни по математике. Я не получил золотой медали, так как не утвер­дили отличную оценку по математике. Ученики всегда зна­ют, кто как учится. Вот если бы мне по русскому постави­ли 4, это было бы, может быть, и правильнее. Иногда по этому предмету у менябыли четверки. А вот по математи­ке не мог я получить четверки. Наверное, были какие-то помарки. Я в принципе сейчас благодарен этому. Душа меня тянула в математику. Но в тот год в университет без экза­менов принимали только выпускников с золотой медалью, а в остальные вузы и с серебряной. Я помню свои пережи­вания и помню, почему я пошел в мединститут. Я просто побоялся пойти поступать в университет. Вдруг не сдам вступительные экзамены, а потом будут говорить, что у меня блатная медаль. Теперь-то я понимаю, что, может быть, среди математиков не такой уж я был бы математик, а вот среди медиков мои математические способности, а следовательно, и логические довольно прилично заметны. (Опять рационализация и всеобщая беда — ориентир на обще­ственное мнение. Когда хочешь всем понравиться- уничтожа­ешь себя. — М.Л.) Не буду описывать, как проходили у нас экзамены. Я не сказал бы, что я нервничал. Память тогда у менябыла, близкая к феноменальной. Очень хороша была зрительная память. Я как бы считывал цитаты. Для поряд­ка я взял шпаргалки по русскому языку на сочинение. Пи­сали мы его часов пять. Была возможность выйти в туалет и посмотреть цитату. Честно говоря, не помню, воспользо­вался ли я этой возможностью. Остальные предметы меня глубоко не волновали. К этому времени я знал программу школы с 1-го по 10-й класс.

В 9-м классе мы еще проходили и психологию, а в 10-м — логику. Потом эти предметы отменили. Глупее ничего при­думать не могли. Я помню, что логика мне нравилась. За­помнилась мне и учительница. По-моему она и курила, и пила. Но знания логики не остались в моей голове. Класс этот урок ненавидел. Мы знали, что этот предмет больше изучать не будут, что учебник сдавать не надо. Весь класс дружно разорвал этот учебник. А ведь логика чуть ли не единственный предмет, который очеловечивает ребенка, который родится обезьяной со способностью стать человеком. Изучил я ее потом. Более того, я даже ее преподавал и написал небольшое пособие. Юристы, которые изучают логику, говорили мне, что этого пособия им хватало для того, чтобы сдать экзамен.

Больше меня волновали мои сексуальные неудачи. Ори­ентирован я в этом вопросе был довольно плохо. Нет, тог­да я считал, что ориентирован хорошо. Ведь у меня была Большая медицинская энциклопедия. Я и мои друзья с интересом рассматривали в ней женские половые органы и читали большую статью «Половая жизнь», которую зна­ли почти наизусть. Но одно дело знать. И вот какой казус получился. Мальчики тогда на выпускной бал приглашали девочек, и наоборот. Тут уж я решил пригласить на бал свою пассию. Но группа девчат, в том числе и она, пришли при­глашать меня. Я сразу же согласился, хотя потом решил выяснить, а кто же персонально пригласил меня. И тут я узнал, что пригласила меня совсем другая, которая мне ну просто никак не нравилась. Более того, она мне нравилась меньше всего. Не нравилась особенно внешне. Не буду описывать ее внешность. Может быть, и не так уж она и плоха. Одно скажу, если человек не нравится, то ты заме­чаешь все недостатки. Она же в меня была, как потом я понял, влюблена, как кошка. Моя же пассия уже встреча­лась с другим парнем и с ним же и была на этом вечере. Я хорошо помню, что красивым я себя не считал, но осталь­ных ребят я считал еще худшими, чем я. Разве только что не такие полные. Тогда я не понимал, что она в нем нашла. Пришлось мне по законам этики пригласить свою уроди­ну на наш бал. В общем, все было отравлено.

Комментарий: