Ты мне не враг. Просто мы конкуренты в одном деле. Не забывай об этом, Эмили

На этих словах Скотт завершил разговор. На поле боя, кажется, снова не было победителя.

Несколько следующих дней Эмили почти не вспоминала о Скотте. Она с головой погрузилась в работу над статьей о педофилах и деле Хэриета. Беседы с множеством людей, интервью захватили ее, так что было не до размышлений.

В понедельник она должна была встретиться с шефом и доложить, как идут дела. Эмили сильно нервничала. Она опасалась не столько недовольства Хинкса, сколько того, что она проиграет спор Скотту. Проиграть для нее значило окончательно признать свою неправоту. Если она уступит, это будет значить, что она слабая журналистка, непрофессионал, Это будет значить, что она впустую потратила двенадцать лет.

Эмили подошла к двери кабинета Хинкса и попросила секретаря доложить о ней. Вскоре ее пригласили войти.

Расскажи мне в двух словах, что нового, – Хинкс говорил дружелюбно.

Эмили было что ему рассказать. Ее статья уже была почти готова, но в процессе работы над ней выяснились кое‑какие обстоятельства, которые не вязались с концепцией мистера Хинкса.

Как Эмили ни старалась, все же связать Дэвида Хэриета с международной сетью педофилов и торговцев детьми никак не получалось. Да и репутация режиссера до последнего времени была практически безупречной.

Кажется, уже назначен суд по этому иску? – спросил ее Хинкс.

Да, назначен. Но трудно сказать, на чью сторону склонится судья. Ведь еще не прошло шоу Грирсона с участием Хэриета и Уиттов.

Да, Грирсон – крепкий орешек, – протянул босс. – Он может выставить Уиттов в самом неприглядном свете.

Мистер Хинкс замолчал. Эмили достаточно долго знала его, чтобы догадаться: сейчас босс начнет разговор на какую‑либо сложную и, скорее всего, не слишком приятную тему. И она не ошиблась.