Ребенок в розовых очках

Кора была изолированным девятилетним ребенком, крайне доминирующим над окружающими путем прямых требований, испуганного нытья, бесконечных просьб и цепляния. Присутствовал значительный элемент скрытой вины, тревоги и депрессии, связанный с тем, что она была удочеренной, и с тем фактом, что в течение четырех недель она была отделена от матери в возрасте одиннадцати месяцев. Основной динамической проблемой являлась проблема симбиоза матери-ребенка.

Поскольку она чувствовала опасность для этого симбиоза, она боялась говорить, боялась, что я узнаю, что она дефектна, и буду сталкивать ее с ее отодвигаемыми чувствами. Кора поддерживала поверхностную очаровательную беседу, которая наполовину состояла из фантазий, наполовину из реальности. Она отклоняла любые мои попытки создать с ней эмоциональный контакт. Она представляла себя, свою семью и друзей в приятном благоприятном свете. Когда она говорила более положительно о том, как хорошо идет ее жизнь, и сколько она получает от жизни удовольствия, я чувствовал, что она уходит все дальше от своих реальных чувств, удваивая собственные защитные усилия. Я сказал ей, что из всех детей, каких я когда-либо знал, у нее, похоже, больше всего бывает удовольствий. Она, по-видимому, очень обрадовалась этому комментарию и начала смеяться, когда я спросил ее, не могу ли я называть ее "принцесса радости и удовольствий". Я сказал по сути дела "Ты получаешь удовольствие в ситуациях, когда другие дети, которых я вижу, несчастны. Не хочешь ли ты помочь мне, объяснить мне, как ты умудряешься получать удовольствие, так чтобы, может быть, я мог бы сказать другим детям, как они могут получать удовольствия?". Когда она с радостью согласилась, я предложил ей говорить только об "удовольствиях", а я буду делать список под названием "Как получать удовольствия". Она начала перечислять:

1. Найдите дома, где живут дети, и ходите туда в гости с вашей мамой; 2. Пригласите домой ребенка, спросите ее, во что она любит играть, и по очереди придумывайте игры; 3. Вступите в скаутскую организацию для девочек, и так далее. За несколько недель я составил список примерно тридцати видов деятельности, которые были "удовольствием". В течение этого времени она довольно много рассказала мне о своей жизни, хотя и не очень сознательным и интегрированным образом. Когда у нее начали кончаться темы, она сказала: "Я устала рассказывать вам только хорошие вещи. Вы знаете, что плохие вещи тоже бывают?". Отражая ее собственную осторожность, и в контексте нашего соглашения, я предложил сделать список таких вещей, которые могут делать детей несчастными, и мы тут же отправились в мир чувств, которые она держала скрытыми от меня и от себя.

Мать, которая ходила ко мне на консультирование, в это время рассказала о значительных положительных изменениях в отношении Коры и поведении ее с друзьями и в школе, которые предполагали уменьшение симбиотической связи. Мне следует добавить, что консультируя мать, я обычно указывал ей, что она должна не поощрять независимые поступки Коры, а подвергать их сомнению. Когда Кора уверилась, что ее мать хочет поддержать симбиоз, она смогла отодвинуться от матери. В какой-то момент, когда стало очевидно для матери, что Кора от нее отделяется, у матери появилось заболевание желудка, которое диагностировали как "латентную язву". По мере того, как я становился все более важным для Коры и для ее матери, процесс индивидуации стал проходить более гладко.

Все более отчетливо понимая что я выключен из жизни Коры, и испытывая дисфорию в связи с этой ситуацией, я смог связать свои чувства с ранним отделением Коры и с ее отчаянной потребностью сохранять симбиотическую связь с матерью. Поэтому я принял участие в ее защитном сопротивлении и признал его ценность, для того чтобы укрепить его, пока она не почувствует себя в достаточной безопасности, чтобы справиться с лежащим в основе дистрессом.