Эпизод 2

О том, что Даглас опоздал, свидетельствовала усыпанная мёртвыми птичьими телами лужайка у поворота к зданию лаборатории. Несмотря на уик‑энд, небольшая группа зевак – скорей всего, покупатели из гипермаркета, расположенного по соседству – уже окружала главный корпус «Light Year Inc». Видимо, прискакали поглазеть на последствия взрыва. Даглас увидел пожарную машину, полицию, скорую, и сердце его защемило. Вашу русскую маму, думал Дарк, я вас убью! Только бы никто не умер, только бы никто не погиб…

А начиналось всё вполне мирно. Даглас Дарк беседовал с инвестором, курировавшим проект, носивший безликое название «Порт». Инвестор был русским, звали его Андрей Гумилёв. Гумилёв относился к новому поколению богачей, к тем, кто делает деньги не на распиле и продаже больших предприятий, а на новых технологиях. Беседа зашла о близнецах Кругловых, основной движущей силе проекта. Правда, при этом они сами же проект и тормозили.

– Прямо‑таки воюют? – спросил Гумилёв.

Он не улыбался, но Даглас чувствовал, что otets rodnoy воспринимает отношения братьев Кругловых с юмором. Это хорошая реакция, на такую Даглас и надеялся, потому что гадские близнецы динамили его конкретно, если пользоваться терминологией Джулиуса.

Насколько сам Даглас понимал перипетии русской ономастики, звали братьев на английский манер одинаково – Джорджами. Но в русском языке имя Джордж, обозначающее с греческого «землепашец», имело три разных варианта: Георгий, Егор и Юрий. И если Егора, левого близнеца, все звали Джорджем, то правый, который признавал за левым старшинство и при этом ни во что это старшинство не ставивший, придумал себе имя Джулиус, и оно крепко к нему приклеилось.

– И вы терпите?

– Приходится, – вздохнул Даглас.

И тут его прорвало. Он жаловался инвестору, будто священнику в исповедальне, на русских выскочек, семимильными шагами толкавших вперёд проект по созданию действующей модели внепространственного перехода.

– Почему с украинцами нет проблем? Иранцы – милейшие и тишайшие существа, если не обращать внимания на регулярные отлучки к намазу. Русские! Они не пьют водку, нет. До водки у нас охочи индусы. Нет, русские как начнут обсуждать какую‑то проблему – и всё, встала работа, потому что им требуется основательное, кондовое решение!

– Смею вас заверить, что не все русские таковы, – успокоил Дагласа Гумилёв. – Есть среди нас и абсолютно тупые исполнители бессмысленных распоряжений.

Даглас осёкся и недоумевающе посмотрел на инвестора. Тот, сохраняя невозмутимое выражение лица, пил кофе.

– Это сарказм, да? – криво улыбнулся Дарк. – Вы знаете, как меня в лаборатории с подачи Джулиуса называют?

– Дональдом? – улыбнулся Гумилёв.

– И вы туда же?

– Русскому уху английские слова «тёмный» и «утка» кажутся одинаковыми. А в некоторых русских пивных английская просьба «ещё тёмного» может показаться даже оскорблением.

– Подумать только… – вздохнул Даглас. – Лингвистика, оказывается, тоже целая наука. Да где же эти мерзавцы? – он вновь схватился за мобильный телефон.

От русского уха Гумилёва, однако, не ускользнула мягкая, почти нежная интонация, с которой говорят о непослушных, но любимых детях.

– Опять, наверное, дерутся из‑за этих своих неразрешимых вопросов бытия, – пробормотал Дарк. – Видит бог…

– Расслабьтесь, Даглас, я не буду расстреливать вас за то, что ведущие специалисты заняты делом, вместо того, чтобы впустую молоть языком с богатеньким буратиной.

– Buratinoy? – переспросил Дарк. – Что такое buratinoy?

– У вас на редкость чуткий слух, – похвалил Гумилёв, но объяснять смысл идиомы не стал. – Даглас, я доволен ходом работы. Мало того – я вообще не ожидал таких невероятных результатов да ещё так быстро. У меня к вам есть предложение, настолько же фантастичное, насколько и всё то, чем мы с вами занимаемся. Вы понимаете, что мгновенный перенос материи на расстояние открывает безграничные возможности колонизации иных миров? Подождите, не перебивайте.

Даглас и не думал перебивать. Гумилёв казался ему древнегреческим героем: молодым, сильным, целеустремлённым – и не по годам мудрым. Дарк точно знал, что старше Андрея лет на десять – по крайней мере, Гумилёв всюду указывал год рождения как тысяча девятьсот семьдесят четвёртый. Но чувствовал себя Дарк перед этим человеком мальчишкой. Гумилёв будто и не здесь жил, а где‑то в следующем веке, знал все ошибки и заблуждения современности, и снисходительно их терпел, за ручку уводя глупых детей к светлой и осмысленной жизни.

Говорил Гумилёв, будто трагик на античной сцене: с котурнов.

– Мир, каким мы его знаем, скоро уйдёт в прошлое. Невозможно черпать из колодца бесконечно, рано или поздно он пересохнет. Уже сейчас необходимы технологии терраформирования других планет для дальнейшего расселения человечества.

– Но… – промямлил Дарк. – У нас «Порт» только‑только набирает обороты.

– Об этом я и хотел с вами поговорить. Как вы смотрите на то, чтобы возглавить новый проект?

– Я? Я не могу! Это не мой профиль!

– Не спешите отказываться. У вас, помимо несомненных достоинств учёного, есть талант организатора, показатели всех членов вашей команды выше всяких похвал. Вы мне очень нужны, Даглас, и я не пожалею никаких средств, чтобы вам было интересно работать в моём проекте.

– Эндрю, сбавьте обороты, я чувствую себя девицей, которую тискают на заднем ряду в кинотеатре, – Даглас залпом допил апельсиновый сок и снова попытался дозвониться до близнецов.

По‑прежнему длинные гудки.

Гумилёв охолонул. Действительно, как‑то двусмысленно получилось. Всё из‑за русских самородков, будь они неладны. Хотел ведь дождаться всех и предложить близнецам возглавить исследования в области внепространственных перемещений, а Дональда… (тьфу ты, Дагласа, конечно, как бы вслух не оговориться…) а Дагласа перевести рангом выше. Но близнецы оказались не светскими львами, откровенно забили на встречу с инвестором. Смелые ребята, знают себе цену, надо за такими приглядывать – конкуренты тоже не спят. Если сегодняшний эксперимент подтвердит гипотезу о существовании нового вида энергии – тут придётся усилить службу безопасности. Нефтяные и газодобывающие концерны давно копают под корпорацию «Световой год».

Гумилёв посмотрел на часы. Автомобиль будет через пять минут. Андрей не любил, когда не уважают его время, и терпеть не мог сам кого‑то задерживать. Жаль, что не пришлось познакомиться с молодыми гениями, но время ещё будет.

– Мы поговорим с вами на эту тему через месяц, вы не возражаете? – предложил Гумилёв, вставая.

– Полагаю, выбора у меня нет? – улыбнулся Дарк, тоже поднявшись.

Мужчины пожали друг другу руки, и Гумилёв оставил Дагласа одного. Дарк снова сел за стол и доел завтрак, абсолютно не чувствуя вкуса. Ещё несколько раз он попытался дозвониться до Джорджа, потому что телефон Джулиуса вообще оказался вне зоны покрытия сети. Маленькие засранцы!

Эксперимент был назначен на два часа пополудни. Даглас, наконец, позвонил консьержу близнецов, и тот сообщил, что братья при параде покинули дом три часа назад. Какого чёрта, куда они тогда запропастились? Неужели в лабораторию?

По спине у Дарка пробежал холодок. Он немедленно связался с лабораторией.

– Да, они уже здесь, больше двух часов уже, – доложил охранник. – Нет, никого больше. Уик‑энд, сэр, вы не забыли?

Да, он забыл. Когда ты руководишь сумасшедшими гениями, выходных у тебя не бывает.

Даглас расплатился, и пошёл на выход, постепенно набирая скорость. Через холл отеля он почти уже бежал.

Дорога пролегала рядом с аэропортом, пару раз громко бабахнуло – видимо, самолёты преодолевали звуковой барьер. Однако когда Дарк свернул с хайвэя на Мидлроуд, он начал сомневаться, что слышал именно самолёты. В небо над лабораторией поднимались столбы чёрного дыма.

Даглас не стал останавливаться у лужайки с мёртвыми птицами, а сразу поехал к лаборатории.

От неё практически ничего не осталось. На месте стоял только железный каркас. Бетонные перекрытия полностью или частично разрушились, крупная стеклянная крошка равномерно покрывала всё вокруг, вся растительность, окружавшая здание, походила на рубленый шпинат. Какое счастье, что никого не было рядом!

Словно в ответ на мысли Дагласа, зеваки зашептались:

– Несут! Несут!

– Вы кто? – спросил офицер, когда Даглас, растолкав зевак, попытался прорваться через ограждение и посмотреть, кого там несут.

Несли охранника, всего окровавленного, но живого.

– Я Даглас… Дарк, руководитель лаборатории! Что случилось?

– Я надеюсь, это вы мне объясните, мистер Дарк, – ответил коп, изучив документы Дагласа. – Что у вас здесь происходит в выходной день? Могли погибнуть люди! Вот, полюбуйтесь!

– Эксперимент запланирован на понедельник! Впустите меня, там мои люди в лаборатории.

– Вам не кажется, что вы тут у себя бардак развели? – с вызовом спросил коп.

– Если произошёл взрыв, сейчас тут должна быть запредельная радиация, выводите людей! – заорал на офицера Даглас и побежал по осколкам в руины.

Слово «радиация» обладает магическим воздействием. Толпа рассосалась в мгновение ока, остались только служебные автомобили. Конечно, у пожарных имеется счётчик Гейгера, они наверняка знают, что фон нормальный, но эти бравые ребята тоже страдают от излишка зрителей.

Когда Даглас вошёл в то, что раньше называлось лабораторией… лучше бы он этого не делал. Это была Хиросима после падения Малыша. Единственное, что уцелело – это установка стоимостью почти полтора миллиона. Верней, её основа – «вход» и «выход» передающего канала, которые близнецы называли «линзами». Остальное – вернее, всё то, что не испарилось в результате выброса энергии – взрывом разметало, раздавило и расколотило вдребезги и всмятку. Посреди этой американской красоты, пошатываясь из стороны в стороны, ходили мутанты. По крайней мере, так представил офицеру братьев Кругловых Даглас, надеясь, что в приступе паники офицер застрелит уродов на месте.

– Она взорвалась, Даглас! – радостно возвестил Джулиус. – Честное слово! Какой грохот!

Джордж, до сей поры растерянно озирающийся по сторонам, после этих слов изменился в лице и залепил брату такую оплеуху, что у Джулиуса даже зубы клацнули.

Вопреки ожиданиям, Джулиус сдачи не дал. Он только оправдывался:

– Но ведь получилось же, получилось! Даглас! Получилось!

– Что получилось, что?! – едва не рыдал Джордж. – Данные где? Никаких результатов не осталось! Всё же коту под хвост.

Из противоречивых объяснений Дарк понял, что Джулиус опять в последний момент изменил ход эксперимента, в свойственной ему творческой манере «все кругом дураки и ничего не понимают, и только я тут в белом пальто стою, красивый, умный, в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил». Сославшись на интуицию, Джулиус полностью поменял все схемы отвода лишней энергии, и, как оказалось в итоге, опять был прав. Братья явно повздорили, потому что носы у обоих были расквашены. Видимо, интуиция, которую представлял Джулиус, оказалась сильнее здравого смысла, которым обычно заведовал Джордж: братья запустили устройство сами, не дожидаясь понедельника и всей команды. И полученный результат настолько превысил все ожидания, что, если бы близнецы не сидели у «выхода» канала, скрытые, помимо спецкостюма, изоляцией «линзы», их бы тоже разорвало в клочья. Остатки выброса ушли в молниеотвод.

– Снаружи всё в порядке? – спросил Джордж.

– Э… А что должно быть снаружи? – напрягся Даглас.

– Шаговое напряжение, – сказал Джулиус.

Даглас вспомнил лужайку с сотнями мёртвых воробьёв, чаек, дроздов и голубей. Вот что их убило. Через дорогу был гипермаркет, с утра прошёл дождь, стоянка автотранспорта перед магазином ещё не успела просохнуть…

– Если бы мы не изменили схему, мощность разряда была бы много больше, и те, кто на улице, могли погибнуть, – попытался объясниться Джордж, но Джулиус перебил его.

– Но мы видели! Всё получилось, канал держится, Даглас! В следующий раз мы повторим, чтобы уже ничего не…

Даглас не слушал, он оценивал убытки. Лаборатория восстановлению не подлежала. Разговор с руководством предстоял не просто тяжёлый, а невыносимый. Решено, он принимает предложение Гумилёва, если, конечно, после такого грандиозного фиаско тот не откажется от своих слов. Если откажется, Даглас уйдёт из корпорации, и будет работать где угодно, но с одним условием – никаких близнецов. Он готов заниматься чем угодно, хоть туалеты мыть, лишь бы рядом не было русских и близнецов. К чёрту строящийся ЦЕРН, к чёрту такую науку.

– Я разберусь, – сказал он тихо. – А вы собираете свою задницу в горсть и убираетесь отсюда, куда угодно, только чтобы я даже эха вашего не слышал.

– Но…

– Живо!

Кругловы заткнулись и начали выбираться из руин.

– Стоять! – приказал им Даглас.

Коп, который, онемев, стоял и слушал препирательства яйцеголовых, тоже очнулся. Дарк обратился к нему:

– Офицер, будьте добры, отведите этих двоих к медикам, это очень важно. Боюсь, они всё же облучились.

Братьев увели. Смотреть на них и вправду было страшно – красная кожа кое‑где свисала лоскутами, брови и волосы выгорели. Но ничего, выживут. Такие всегда выживают.

Зазвонил мобильный. Всё, начинается вынос мозга.

– Слушаю. Я. Сожалею, сэр, всё очень плохо. Ничего, сэр. Вообще ничего. Жертв, по счастью, нет, если не считать птиц на газоне. Как всегда, сэр. Отправил в лазарет. В лазарет, говорю, отправил. Отвечу, сэр. Всего доброго, сэр.