Новый порядок» в Индонезии

Во второй пол. 60-нач. 70 гг. в стране был установлен крайне жесткий авторитарный режим: из 30 статей Декларации прав человека ООН были нарушены минимум 20. Население страны покупало "Свидетельства о непричастности к движению 30 сентября 1965 г." как гарантию от политических преследований. Запуганное крестьянство "добровольно" отказывалось от земли, полученной в свое время с помощью КПИ. Была запрещена всякая политическая деятельность в деревенской местности, традиционном оплоте КПИ. Вооруженные силы были объявлены "стабилизатором и катализатором общественной жизни". На выборные должности можно было попасть только с одобрения контрразведки. Правительство Сукарно из 100 министров было заменено на Правительство Сухарто из 300 генералов. Коррупция охватывала до 40% ВНП и была "единственной развивающейся отраслью" народного хозяйства.

Избранный в марте 1967 г. Президентом Сухарто заявил: "Если мы за десять лет не добьемся экономических успехов, семьи погибших коммунистов могут взяться за оружие и отомстить". Поэтому режим сконцентрировался на экономической сфере и сумел добиться определенных успехов.

В 1966-73 гг. была достигнута стабилизация экономики за счет альянса с китайским капиталом (50% денежного оборота, 25% торговли, текстильная промышленность); альянса с иностранным капиталом (возвращение иностранной собственности, кроме голландской) после психологической обработки сукарновски мыслящего населения в том духе, что иностранный капитал идет в страну не из-за прибылей, а из любви к восточной экзотике; благодаря внеэкономической эксплуатации деревни; вследствие повышения эффективности госсектора (получив политическую власть, кабиры перешли от растаскивания госсектора на личные нужды к его развитию) с привлечением туда национального частного капитала.

Хотя темпы экономического роста в нач. 70 гг. достигли 7,6%, практически все субъекты экономического подъема были недовольны. Национальная буржуазия - иностранной конкуренцией и произволом бюрократии, иностранный капитал - бюрократизированностью и регламентациями, пролетариат и крестьянство - бесправием и крайней нищетой. Стихийные массовые выступления в январе 1974 г. показали резкое сужение социальной базы "нового порядка".

С 1974 г. режим Сухарто меняет акценты своей экономической стратегии: предпочтение оказывается уже не иностранному капиталу, а национальной буржуазии (что создало ему ореол защитника национальных экономических интересов). Сфера применения иностранного капитала была ограничена, а налогообложение повышено. Проводится политика индонеизации иностранных компаний и предприятии (до 50% их основного капитала). Воспользовавшись энергетическим кризисом 1973 г., Джакарта установила отчисления за добываемую в стране иностранцами нефть в пропорции 85:15. Расширение социальной базы режима за счет национальной буржуазии и доходы от нефти (300 млн. долл./год) в свою очередь позволили Сухарто добиваться от Запада более выгодных условий оказания экономической помощи. Внешне политика Сухарто с сер. 70 гг. может казаться антиимпериалистической (в событиях января 1974 г. он обвинил Вашингтон). На самом деле наблюдается острое противоборство за контроль над экономикой страны трех основных сил: кабиров, национального капитала и западных монополий. Роль Сухарто в этой борьбе сводится к корректировке политического курса с учетом изменения соотношения сил и социального фактора.

Сложные отношения у "нового порядка" с мусульманскими фундаменталистами в эпоху исламского ренессанса, задевшего и Индонезию. Участие мусульманских фанатиков в ликвидации КПИ породило у них надежды на более активное участие во внутриполитической жизни страны. Однако военные не допустили смешения религии и политики и возрождения прежней роли Машуми. Репрессии против исламских активистов в сер. 80 гг. были настолько серьезны, что создавали впечатление антиисламского режима. Чтобы избежать обвинений в антиисламизме, Сухарто казнил после 20 лет отбывания каторжных работ большую группу коммунистов, в т. ч. Лауреата Нобелевской премии в области литературы Прамудья Ананда Тура - этим жестом он показал намерение "бороться с любым экстремизмом", независимо от того, исламский он или иной.