Король вопросов, или

Зачем нужны радиационные карты*

Действие радиации, как и действие высокой температуры, механического удара, зависит от проникающей в организм энергии – ее дозы.

Воробьев А.И., Воробьев П.А. До и после Чернобыля: Взгляд врача. Москва: НЬЮ‑ДИАМЕД, 1996. С. б.

И начались расспросы: «где был», «а что там на самом деле?», «а правда, что?…», «а что ты там делал?»…

Но один вопрос меня просто поставил в тупик:

«Вот вы там ездили, рисковали – а зачем? Зачем нужны радиационные карты?»

А зачем нужны вообще карты? Нет, не «вообще», абстрактно – а вам, тебе конкретно, читатель? Еще конкретней: когда вы сами, лично, картой в последний раз пользовались?

В 95% случаев вы и не вспомните…

…А между тем вся цивилизация начинается с карт. Заселение какого‑нибудь острова начинается с составления карты: нанесения на бумагу контуров его береговой линии; удобные бухты, места для поселения, источники питьевой воды, тропы в глубь острова, и к чему они ведут… А горы (или что там) в его середине пусть пока будут белыми пятнами; потом на карте будут обозначены, когда нужда возникнет и вместе с ней появятся и необходимые силы и средства… И по мере того, как все это возникает и появляется, на карте белые пятна дробятся, тают, исчезают…

Вот так и чернобыль после взрыва – сразу стал белым пятном… «Радиационно‑белым». Точнее, «радиационно‑ черным»…

ГДЕ – СКОЛЬКО?

И одним из первых действий «чернобыльской цивилизации» было составление карт, могущих на этот вопрос ответить.

Карт радиационной обстановки.

На которых видно, где участки с опасными для здоровья или жизни уровнями радиации. И насколько опасными.

Надо учесть, что при этом интересуются – в первую очередь, а то и исключительно, гамма‑излучением. Потому что считается, что людей можно полностью защитить от альфа‑ и бета‑излучения;

– От альфа‑частиц, крупных и медленных (по сравнению с бета‑ и тем более гамма‑), человека защищает даже его кожа: ее верхний отмерший слой не пропускает их. И уж тем более останавливает альфа‑частицы одежда;

– Бета‑излучение (это электроны, они легче альфа‑частиц почти в 10 000 (десять тысяч) [58]раз и соответственно шустрее) через кожу проникает – но неглубоко [59]. И обычно считают, что одежда полностью задерживает бета‑излучение, защищает тело человека [60].

Поэтому альфа‑ и бета‑излучение в «военных» ситуациях типа чернобыля первых месяцев после взрыва не меряют. То есть (чтоб уж все было ясно) тем самым предполагают, что «все присутствующие» находятся в здравом уме (очень сомнительное допущение) и выполняют советы типа «Не бегай голый по зараженной местности», «Не загорай на ней», «Держи рот закрытым», «Носи респиратор не снимая» (чтоб с воздухом и пылью не надышаться радиоактивными веществами – тогда они уже внутри будут распадаться, и при этом организм, теперь уже ничем вроде кожи‑одежи не защищенный, изнутри облучать), «Не ешь зараженной (загрязненной радиоактивными веществами) еды», «Воды зараженной не пей»… Ну и по‑хорошему, для защиты такого «нежного инструмента», как глаза, надо носить очки. И о коже лица и рук – и всех открытых участков тела – тоже позаботиться, прикрыть их чем‑то при высоких уровнях бета‑ и тем более альфа‑радиации (а то можно просто ожог – радиационный ожог, типа обычного, «от горячего» – из‑за энергии, которую поток этих частиц с собой несет, получить)…

А ОТ ГАММА‑ИЗЛУЧЕНИЯ ПОЛНОСТЬЮ ЗАЩИТИТЬСЯ НЕЛЬЗЯ: пронизывает это электромагнитное излучение всё и вся, правда ослабевая при этом, теряя свою мощность, «убойную силу». Степень ослабления зависит от материала, через который оно проходит, и его толщины. Броня военной техники, которую пули‑осколки не берут, всего лишь ослабляет поток гамма‑излучения в 3 раза: две трети потока задерживает, одну треть все‑таки пропускает вовнутрь… за что, впрочем, тоже огромное спасибо. Более толстая броня танка ослабляет поток гамма‑излучения в 4 раза – только 25% пропускает… Свинцовый лист толщиной в 1 сантиметр половину гамма‑излучения задерживает, половину пропускает; если к первому листу прибавить второй (или сразу взять двухсантиметровую лист‑плиту), то через два сантиметра свинца пройдет только четверть, 25% исходного потока гамма‑радиации [61]… – Но – еще раз! – в отличие от альфа и от бета – полностью защитить, заэкранировать людей, «пребывающих» на радиоактивно‑зараженной местности, от гамма‑излучения НЕЛЬЗЯ.

Поэтому и меряется гамма‑радиация в первую очередь.

И карты радиационной обстановки на первых этапах аварии были картами уровней только одного вида излучения – гамма.

Первым делом в чернобыле «радиационно разведывали» территорию АЭС, населенные пункты, дороги. Потом по этим данным населенные пункты с высокими уровнями эвакуировали, важные дороги до тогда терпимого уровня отмыли, знаки «Высокая радиация!» где надо поставили (они очень нелепо смотрелись, эти знаки, внутри самой зоны; писали б уже «Особо высокая радиация!», что ли), на АЭС те места, где люди скапливаются и передвигаются, наметили и отмыли… И взялись за другие участки, за те работы, что стали на этом этапе неотложными.

Где‑то на новом месте, особо (или вообще) не промерянном, надо что‑то сделать – например, в лесу (Рыжем Лесу) просеку прорубить, чтоб бурить там скважины для защиты подземных вод [62], – первой туда посылается разведка. Появляется маршрут разведки «Просека»…

Волнует начальство и науку, что случилось после взрыва и выбросов с берегами огромного пруда‑охладителя АЭС – появляется маршрут разведки «Пруд‑охладитель»…

Маршрут «Биостенка» шел по контуру этой подземной «стены» – траншеи вокруг АЭС глубиной 30 метров (это высота 9‑этажного дома!!)… В одних местах ее уже строят… то есть роют, и в траншею, заполненную водой, бентонитовую глину заливают (чтоб подземные воды под АЭС дополнительно гидрозаизолировать, окольцевать, не дать им растечься…), на других еще ничего не трогали, а мы уже со всего контура этого кольца данные каждый день привозим…

Маршрут разведки «Припять» проходил по периметру Припяти, вдоль забора из колючей проволоки, который построили, чтобы огородить, оградить город от грабежа…

На самом деле в мое время – в тот период чернобыля, который я застал, – происходил уже фактически переход от разведки к мониторингу, к контролю радиационной обстановки: большинство экипажей ездили изо дня в день по одним и тем же маршрутам… (Но это, замечу, странным образом, вместо того, чтобы облегчить, часто только добавляло перцу в нашу и без того богатую специями жизнь…)

Еще более конкретные примеры, когда надо знать, как радиация на местности распределилась (а это может дать только и исключительно карта радиационной обстановки):

…Забор можно протянуть так, а можно этак. «Так» он будет короче, но а какие там уровни? Если высокие, то, может, протянуть его иначе – по низким уровням? Больше столбов и колючей проволоки потратим (хрен с ним, с деревом и железом!), но при этом люди получат меньше дозы? Или хрен с ними, с людьми, новых пришлют, а древоматериалов и колючки счас не хватает? Вот так все вопросы решаются – должны, по крайней мере, решаться – в зоне радиоактивного заражения.

…Валера в Рыжем Лесу, в той его части, где уровни очень высокие, доезжал по лесной дороге до точки, где он должен был сделать замер, делал замер, натурально, и до следующей точки – она дальше по этой же дороге! – прямо не ехал. А «почитал за благо» сдать назад, развернуться, вообще из леса выехать или по другим дорогам в лесу, он уже знал, где сколько – короче, по низким уровням он объезжал – и попадал к той точке с другой стороны. Потому что между этими двумя точками – с уровнями уже высокими – уровни были еще выше. Которые начальство, к счастью, пока не интересовали. Валеру – тем более. После того как он один раз проехал и промерял. И больше не захотел.

А начальству в следующий раз именно это может и понадобиться – «А как там высокие уровни по лесу расположены?» – чтоб определить, какие участки первыми корчевать и где грунт снимать‑хоронить в первую очередь. И насколько уровни высокие? Техника в обычном варианте пройдет? Или надо пускать с освинцованными днищами и кабинами? И сколько времени люди на таких уровнях могут проработать, чтоб (считающиеся в 1986 году безопасными) 2 рентгена в сутки не превысить? Сколько часов, десятков минут будет длиться «рабочий день» одного человека? Или лучше поставить свинцовые листы на кабины, чтоб уменьшить их «проницание» гамма‑радиацией – и, значит, уровень радиации внутри кабины уменьшить? И в такое ж число раз «рабочий день» водителей удлинить… И отсюда уже считается, сколько людей надо, чтоб работы велись весь световой день – или вообще беспрерывно? И были выполнены в сроки, указанные «Партией и Правительством»… Вот те вопросы, над которыми сушит голову начальство.

Я уж не говорю про села – для них уровень гамма‑радиации был тогда вопросом жизни и смерти – в самом прямом смысле: больше 0,7 миллирентгена в час – смерть: село выселяют; меньше 0,7 – ну, живите пока…

А как она делается, эта карта? И как выглядит?

Достаточно обыкновенно.

На обычную топографическую карту наносится точка – место замера на местности. И надписывается, какой уровень радиации в этой точке… (Да, о главном чуть не забыл! Уровень радиации [63]показывает, какую дозу внешнего радиоактивного (гамма‑ в данном случае) облучения получит объект за 1 час пребывания на этом месте. Измеряется в рентгенах или милли рентгенах (тысячных долях рентгена) в час, а «в мирное время» (естественный, природный уровень радиации) – в микро рентгенах (миллионных долях рентгена) в час).

Потом точки с одинаковыми значениями уровня радиации соединяют и получают «линии одинакового уровня радиации», похожие на обычные горизонтали на обычных картах (забавно, но эти самые обычные географические карты называются «физическими»; карты радиационной обстановки уж куда физичнее). На обычных картах горизонтали – «линии одинаковой высоты над уровнем моря» – показывают, насколько высок или низок уровень земной поверхности в данной точке или местности, ну и как вообще рельеф выглядит… Что‑то похожее показывают и «линии одинакового уровня радиации», но применительно не к высоте, конечно, а к той дозе, которую на данном месте за час получишь. Насколько круто они снижаются, и как далеко тянутся, и где пересекают дорогу и цепляют село (или полностью его накрывают) – все это содержится в карте. И много чего еще.

В карте радиационной обстановки.

И вот для того, чтобы эту бездну данных для построения карты иметь, отдел радиационной разведки Оперативной группы Министерства обороны СССР, занимавший большую комнату [64]в бывшем Чернобыльском райисполкоме и райкоме партии, собирал информацию: обязывал звонить и докладывать (или сам обзванивал и опрашивал) дозиметристов военных лагерей, ПУСО, посты в каких‑то важных местах, службы дозконтроля в населенных пунктах… Но так в основном получали данные с периферии – с окраин зоны или из‑за ее пределов (там, где жили, короче). А когда дело доходило до ядра зоны – АЭС и ее окрестностей, – то вот это и была работа нашей роты: ее «хозяином» был сам этот штаб, ОГ МО СССР, его отдел радиационной разведки.

И вот для того, чтобы каждый день штаб, Правительственная комиссия, все, кому это надо для дела, имели свежие данные из «сердца зоны» – «держали руку на пульсе», – каждый день экипажи разведки – каждый из трех человек: командир, дозиметрист, водитель – залезают в броник – остроносый, бронированный, похожий на катер‑о‑четырех‑колесах автомобиль разведки – и едут по указанному маршруту. Делая замеры через определенное расстояние (обычно 250 или 500 метров) или в определенных точках, которые должен кто‑то из экипажа знать (а значит, бывать на этом маршруте раньше).

На точке:

командир командует, где остановиться;

дозиметрист вылезает из дыры люка на верх броника, спрыгивает оттуда вниз, делает несколько шагов от броника…

Замер производится так:

1) светло‑металлический цилиндрик зонда – обычно он прикреплен к дюралевой трубке‑держаку метровой длины – подносишь к самой земле (такой замер называется «земля»);

2) нажимаешь кнопку «ИЗМЕРЕНИЕ» на верхней панели зеленого дозиметрического прибора ДП‑5 (он в красно‑бордовом футляре из кожзаменителя висит на уровне пояса: некоторые, правда, носили прибор выше, на груди, чуть не под подбородком – ремень укорачивали);

3) ждешь, в каком месте шкалы остановится начавшая движение стрелка… (При этом в первые поездки думаешь: «Если б прибор мерил побыстрее…» Потом привыкаешь, ничего не думаешь – просто ждешь.)

Второй замер на точке – «фон»: зонд держишь в метре от земли – на высоте, где у человека начинаются потроха (именно «фон» принимают в расчетах дозы облучения, он – главный замер). Жмешь на кнопку «ИЗМЕРЕНИЕ»…

Если зашкаливает – значит, неправильно оценил уровень в этом месте – по тому, что ты до этой точки намерял и вообще знал об этом месте – и этой местности… Зашкаливает – переключаешь на более высокий диапазон щелчком черного клюва‑переключателя…

И повторяешь измерение…

…Действие радиации, как и действие высокой температуры, механического удара, зависит от проникающей в организм энергии – ее дозы…

Чернобыльская ДЕЗИметрия*

Масса вещей, без которых дома и дня не проживешь, в чернобыле и даром не нужны. А вещь обычно наиэкзотичнейшая – тут вдруг оказывается нужна как воздух.

И находится в напряженнейшем дефиците.

Или ее просто нет.

Например, индивидуальный дозиметр.

«Как! – воскликнете вы. – Не может быть! Вы ж были военные – тем более разведка! К третьей мировой атомной‑переатомной… атомной‑термоядерной, то есть… войне готовились! А какая ж ядерная война без измерения доз радиоактивного облучения личного состава? Ведь именно по дозе судят, можно ли солдату‑офицеру в действиях на радиационно‑зараженной территории дальше участвовать или его нужно из зоны высоких.уровней радиации выводить? А если военнослужащие уже получили большие дозы, тем более важно знать, какие именно дозы! Без этого ведь правильно медпомощь переоблученным людям не окажешь! Уж чего‑чего, а дозиметров‑то, этих небольших штучек, должно было быть навалом! Ведь вся страна, по сути, работала «на оборону», на возможную ядерную войну! (Это я подтверждаю как химик‑прикладник, кой‑чего повидавший на советских заводах и химкомбинатах.) Нет, уж чего‑чего, но индивидуальных дозиметров должно быть навалом!»

Святая правда, их и было навалом – блестящих металлических трубочек‑карандашей – индивидуальных стрелочных конденсаторных дозиметров.

«Навалом» же их и выкинули в самые первые дни в зоне. После того как попробовали ими пользоваться. Потому что брешут они безбожно. Даже не брешут – просто показывают все что угодно. В каких‑то особо нежных лабораторных условиях они, наверно, работают точно, но никак не в условиях реальных, когда люди с ними бегают, прыгают, в машинах трясутся [65]. Так что с этими «дозиметрами» разделались быстро. Появились другие, под названием «накопители». Матово‑блестящая светлая коробчонка размером меньше спичечной.

Эти я в зоне еще застал.

И сделал все, чтоб такой дозиметр‑накопитель НЕ ПОЛУЧИТЬ. (Больших усилий, впрочем, не требовалось – их на всех все равно не хватало.) Потому что я уже знал, что точность у них – «плюс‑минус полслона»: работают они на принципе засвечивания радиацией (гамма‑лучами, если точно) фотопластинки внутри корпуса: для света он непроницаемый, а для гамма‑лучей – запросто. Фотографы тех времен помнят, что такое советская фотопленка (особенно по цветным фото это было видно): пленка от пленки светочувствительностью заметно отличается. И поэтому, когда из корпуса твоего дозиметра эту фотопластинку вытащат после работы в зоне и на специальном приборе померяют степень ее потемнения (засвечивания гамма‑лучами), то могут начаться вопросы: «А чтой‑то у тебя, товарищ такой‑то, столько мало?» (это если по бумагам‑донесениям больше) – или «…столько много?!» (если наоборот). Будешь потом потеть, объяснительные записки писать, в потолок глядя, и «дези метр» этот, и всю эту советскую дел/метрическую промышленность кляня… (Впрочем, как оказалось, жизнь замечательно саморегулируется: никто всерьез показания этих дези метров не принимал. Так, смотрели спецприборчиком пару раз – для интереса…)

Были еще таблетки‑дозиметры – настоящие большие белые таблетки в полиэтиленовом пакетике, который носили пристегнутым к одежде (в основном начальство). Но это была уже просто экзотика, практического значения для масс обычных людей в зоне не имевшая.

Так что у меня и у моего экипажа, и у других командиров взводов разведки, и почти у всех наших бойцов НЕ БЫЛО ЛИЧНОГО ИНДИВИДУАЛЬНОГО ДОЗИМЕТРА – измерителя дозы полученной радиации.

Вещи при работе в чернобыльской радиационной зоне вроде бы самой необходимой.

И тотально отсутствующей…

…И вдруг – я вижу НАСТОЯЩИЙ ДОЗИМЕТР! Тот, о котором я жгуче мечтаю каждый день в разведке!…

Нежданно‑негаданно – вижу Дозиметр Моей Мечты!

В Чернобыле, в штабе, в отделе разведки, в руках его замначальника.

– Покажите! – взмолился. Показали, уважили.

Но издалека, в своих руках.

– Дайте! Не дали.

– Дайте – на разведку съездить – один раз!! Узнать, сколько ж мы на самом деле получаем! Ну, дайте…

Как ни упрашивал – не дали:

– Он дорогой, 650 рублей стоит. – Это несколько месячных зарплат тогда было.

– Да дайте, я вам расписку напишу! Потеряю – уплачу… Куда я от вас тут денусь?…

Поухмылялись (приятно сознавать, что человек никуда не денется…), но не дали. На всякий случай.

И исчез дозиметр моей мечты в темноте разведотдельского сейфа.

Так я и не знаю, сколько мы на самом деле получали. Уровни знаю, а дозы нет.

И это я – офицер радиационной разведки… А остальные?

Дозиметр моей мечты (Вместо ТЗ)*

Техническое задание (ТЗ) – исходный документ для проектирования новых изделий и сооружений.

ТЗ – основной документ, определяющий технические эксплуатационные требования к проектируемому объекту.

Как правило, в ТЗ указываются показатели качества и технико‑экономические требования.

Политехнический словарь. Москва: Советская энциклопедия, 1976. С. 499.

Проездив всю свою чернобыльскую службу по разведкам без личного дозиметра, я понял, каким должен быть Идеальный Индивидуальный Дозиметр.

Дозиметр Моей Мечты:

Во‑первых, должен быть цифровым – никаких стрелок, шкал, градуировок (особенно неравномерных, как на ДП‑5), никаких пересчетов… Сразу – точная цифра!

Во‑вторых, должен и уровень радиации, и суммарную полученную дозу показывать.

3‑е: Быстродействие должно быть максимальным – замер за несколько секунд. Потому что полезность даже самого замечательного во всех других отношениях прибора, но делающего замер, скажем, минуту, – сомнительна: на 60 Р/ч., например, только за время такого замера уже рентген дозы получишь… (Хотя, конечно, лучше все ж иметь такой дозиметр, чем ничего…)

4‑е: ЗВУК! – При получении («накоплении») нового кусочка дозы [66]дозиметр пищит. Чем выше уровень, чем быстрее «натекает» в тебя (и в дозиметр на тебе) доза, тем чаще пикает на тебе прибор… Улавливаете? Если бы такой дозиметр был с нами, когда мы неожиданно врубились в полосу с 10 р/ч, мы б там шустро померяли и смылись: дозиметр бы нас своим визгом предупредил…

Причем такое звуковое сопровождение не только сигнализирует «ЗАБРЕЛ НЕ ТУДА!», но и по частоте его писка или, где радиация покрепче, пронзительности верещания, как по компасу (даже не глядя на показания прибора!) – по одному только звуку можно из такого «радиационно‑крепкого» места выбраться, не заблуждаясь в радиационном рельефе, а идя в сторону уменьшения писка‑визга, то есть уровня. Чтоб с минимумом дозы унести из опасного места ноги. Ухо, надо сказать, само по себе очень чувствительный прибор и много информации может извлечь из такой вроде бы простой вещи, как сопровождение какой‑то определенной дозы «пиканьем». Так что слух может компенсировать нашу слепоту к радиации…

Не один раз видел я в мечтах:

Вот – забрел я нечаянно в Рыжем Лесу на поляночку… И мой идеальный прибор, до того потрескивавший мирно, вдруг начал взволнованно пищать – заверещал! УРОВЕНЬ! И я эту поляну обхожу, ухожу из нее, только на треск его ориентируясь, в ту сторону иду, где треск меньше, обхожу радиационные горбы и горбики, вершины и отроги, двигаюсь только по невидимым безопасным ложбинам – на прибор вообще не глядя… А когда в стены оврагов (или вообще ущелий) радиационных утыкаюсь – он сразу как заверещит! – я назад… Затих прибор, мирно, уютно опять попискивает – значит, выбрался… Сказка! Настоящий друг человека в таких вот нечеловеческих условиях…

5‑е, последнее: Удобным он должен быть.

Потому что дозиметр – это как еще один «орган восприятия». Точнее, не орган, а его протез. И как всякий протез, он должен быть удобным для постоянного ношения с собой. Не только в кармане, но и на одежде: рукаве, куртке, брюках… Зажимчик нужен – универсальный и прочный. Еще и для того, чтоб, если надо, прикрепить дозиметр на держак или палку и к подозрительному объекту поднести (а сам при этом – в сторонке, дозу от него не получаешь)… Очень полезная «вроде бы мелочь».

Вот такой идеальный индивидуальный дозиметр вырисовался в воображении командира взвода радиационной разведки после месяца работы в чернобыле без дозиметра вообще…

…И вот я держу его в руках – Дозиметр Моей Чернобыльской Мечты! Даже лучше.

Не просто держу – владею: мне его – представьте! – подарили.

Отличный дозиметр‑радиометр «ТЕРРА» подарила мне фирма‑изготовитель «ЭКОТЕСТ».

Мечты сбываются…

Через два десятка лет.