Автор о себе и своем романе

Автор родился в городе Мурманске, за Полярным кругом в морозную январскую ночь на понедельник. Ночь эта длилась еще три месяца, так что можно представить, каким терпением обладал младенец: на белый свет явился, а рассвета все нет и нет. Очевидно, поэтому у него развились склонность к описанию ночных событий и пристрастие к ярким впечатлениям.

«Ночь на площади Искусств» – эта история сначала была написана для кино (дал о себе знать диплом сценарного факультета ВГИКа). Известные режиссеры за чашкой кофе приветливо гладили рукой сценарную папку, выражая желание осуществить грандиозную постановку. Но осмотрительные продюсеры предпочитали другие проекты – со стрельбой, мордобоем и сладкой истомой чувственного безумства.

Шли годы. Жизнь менялась, средств не давали даже обладателям венецианского «Золотого Льва». Горько и обидно. И автор очередной бессонной лунной ночью (снова ночь!) закопал заветную папку на лысой Млинянской горе (район Полтавской битвы).

Этой же ночью он принял решение уйти из сценарного дела. И сразу в большую литературу (другого пути нет) – там свобода и никаких продюсеров. А навыки есть: три изданные книги рассказов все‑таки вселяли надежду.

Автор не будет оригинален, если признается, что всегда любил Гоголя и почитал Булгакова – они уроженцы Украины, и родовые корни автора полтавские, точнее диканьские, а если совсем точно – близ диканьские. Так что к юмору, фантастике и мистике он был предрасположен задолго до рождения в суровую ночь.

Многое из захороненного сценария автор перенес в новую рукопись, добавил описаний и рассуждений, потом сократил объем на одну треть – и вот результат. Можно считать это чистой фантастикой, но автор не уверен. Ему ближе определение – фантастический реализм, то есть все как в жизни, только правдивее и немного веселее. Автор назвал свое творение роман‑карнавал.

По своей первой профессии он музыкант. Вкусил радости шумных европейских фестивалей и карнавалов. И сейчас, по прошествии времени, автору кажется, что он вообще ничего не выдумывал, кроме фамилий. Город этот действительно существует, и вся история с его жителями и гостями приключилась в течение суток – столько, сколько продолжался праздник.

А роман‑карнавал – это и есть человеческая жизнь на празднике. Тут соседствуют радость и трагизм, лирика и гротеск, эротика и ненормативная лексика (как же сегодня без этого!), пародийные мотивы, размышления о вечности и бренности человеческой жизни, любовь спасительная и губительная.

И еще автору кажется, что это роман‑фильм на бумаге, где он сам сыграл все роли и даже оформил музыкально. А художник Владимир Шендель удачно проиллюстрировал…

Но как только появились иллюстрации, все и началось: героям захотелось выпрыгнуть из книжных страниц в свою карнавальную стихию и вовлечь туда же автора. Кто‑то собрался свести счеты с обидчиками, кто‑то неудачно женился, кто‑то лишился должности – почти все оказались недовольны автором.

Не то во сне, не то наяву они являлись к нему и требовали продолжения праздника, требовали господина Режиссера, чтоб тот срежиссировал все иначе, с учетом их желаний, в любой постановке: пятисерийный телесериал с двухсерийной киноверсией, театральный спектакль, рок‑опера или опера‑буфф, балет, мюзикл, феерическое шоу, симфоническая поэма наконец!

Режиссер к ним не явился…

Наивный автор надеялся, что они пошумят и успокоятся. Не тут‑то было. Герои с каждым приходом становились все агрессивнее в своих требованиях – грозились даже побить автора. Автор пытался скрываться, но они его преследовали:

– Требуем карнавала, маскарада, веселья! Найди Режиссера или перепиши заново всю историю!

Автор долго держался, но недавно, доведенный до отчаяния, неожиданно для себя прокричал:

– Всеволод Эмильевич! Уведите их куда‑нибудь!

Раскатистым эхом полетели эти слова и вернулись обратно.

– Тогда перепиши!

– Нет!

– Как нет? Почему нет?

Автор глубоко вздохнул, но сказал твердо:

– Созревший плод дереву не нужен.

С тех пор он пишет свои рассказы. В духе Чехова, которого тоже всегда любил.