Глава 31. Утро еще только занималось, когда Куинси переступил порог пансиона

Утро еще только занималось, когда Куинси переступил порог пансиона. Муж Иветты, по обыкновению, дремал перед уже почти остывшим камином. Невольно приходило на ум, что этот человек, столь многим пожертвовавший для дела свободы, долго не протянет. Не только Иветта и ее похождения, но и сама революция, которой он так ждал, нанесла ему тяжкий урон. Старик вовсе не был готов к бессмысленному насилию, захлестнувшему страну. Что ж, по крайней мере он дожил до осуществления своей мечты, как бы она ни обернулась.

Поднимаясь по лестнице, Куинси размышлял над тем, что за срочное дело заставило Иветту послать за ним. С тех пор как Жанетта поселилась в его доме, он ничего не слышал о своей бывшей любовнице и думал, что она решила оставить его в покое. Надо сказать, он не был в восторге от предстоящего свидания: именно благодаря Иветте его влияние на повстанцев практически сошло на нет. Она стояла за насилие с тем же пылом, с которым он стоял за мир, и преуспела куда больше, потакая тайным и не самым благородным устремлениям своих соратников: жажде власти и могущества.

Без стука открыв знакомую дверь, он невольно подумал: надо же, на этот раз она одета! Более того, на Иветте было весьма скромное платье неброских тонов. Очевидно, это было частью какой‑то новой игры, но какой?

– Присядь, дорогой, – мягко пригласила она, – У меня есть для тебя новости. Сердце кровью обливается, до чего они неприятны, но молчать было бы еще хуже. В первую очередь я твой друг!

– Какие новости? – рассеянно спросил Куинси.

– Ты не слишком внимателен, – сказала Иветта, не поднимая глаз.

– У меня голова идет кругом!

И в самом деле, этим вечером им с Жанеттой предстояло наконец обвенчаться. Их ожидали тихий ритуал в доме Гретхен и последующее возвращение с ней под его крышу. А потом, много позже… ребенок!

– Куинси! – нетерпеливо воскликнула Иветта, на миг теряя кроткий вид.

– Так в чем дело?

– В последнее время ты жил с Жанеттой, ведь так?

– Допустим, ну и что?

– Мне известны твои чувства к ней…

– И?

– Мне не по душе быть вестницей тяжких новостей, но…

– Короче!

– Она только что тебя бросила!

– Что?! – вырвалось у Куинси, но он тотчас овладел собой, зная, что его любимая на такое не способна, что это какой‑то гнусный трюк Иветты.

– Ты мне не веришь, – констатировала та.

– Я не настолько глуп.

– А между тем я говорю правду! Жанетта скоро отплывет в Америку с Жан‑Клодом. К твоему сведению, она всю жизнь любила только его.

– Это нелепо, Иветта! – резко произнес Куинси. – Сегодня ночью я простился с Жанеттой у себя дома. Прекрати пороть чушь!

– Ужасно не хотелось бы с тобой препираться, но ты ошибаешься. О, как ты ошибаешься! Мы можем отправиться вместе в порт, и там ты убедишься в моей правоте.

– Если я позволю тащить себя в порт, то тем самым поддамся на какую‑нибудь глупую провокацию. Ведь так?

– Дело твое, – со вздохом заметила Иветта. – Просто я в курсе всего, что происходит в Марселе, – в отличие от тебя, любимый. Твоя пассия в этот момент отплывает в Америку. Не хочешь полюбоваться на нее напоследок?

– Тебе же будет лучше, если это все выдумка! – прорычал Куинси, хватая ее за локоть и буквально выдергивая из кресла.

– Лучше всего истина, – кротко возразила Иветта.

Они отправились в порт в жалкой двуколке, причем Куинси, всю дорогу нахлестывал лошадей, ненавидя и презирая себя за то, что поверил Иветте. Уходя поздно вечером из дома, он оставил Жанетту в постели спящей. Будить ее не стал, просто запечатлел у нее на лбу поцелуй, полный нежности. Чего ради ему подозревать ее, беременную от него, в каких‑то чувствах к Жан‑Клоду? Чего ради сомневаться в ней? Не сама ли Жанетта тысячу раз повторяла, что Жан‑Клод был всего лишь ее девичьим увлечением?

И все же он не переставал взмахивать кнутом. Осадив храпящих, взмыленных лошадей на пристани, он поднялся на сиденье и оглядел отплывающие суда. Все они уже были слишком далеко, чтобы разглядеть толпившихся на палубе пассажиров. Оклик Иветты заставил Куинси повернуться к ней. Она протянула ему подзорную трубу и указала на небольшую трехмачтовую шхуну.

– Вон тот корабль!

Куинси нетерпеливо поднес трубу к глазам, не замечая, как Иветта помахала ярким красным шарфом. Этот сигнал она заранее обговорила с Жан‑Клодом. Теперь Куинси должен был поверить в ее историю.

У перил потрепанного штормами трехмачтовика стояло довольно много людей. Чуть в стороне Куинси заметил женскую фигурку в темно‑лиловом дорожном плаще с низко надвинутым капюшоном. Жанетта! Налетевший бриз взметнул полы, открывая голубое платье, и уже невозможно было не верить своим глазам. И что еще хуже, рядом с ней стоял, улыбаясь с победным видом, негодяй Жан‑Клод! Вот он наклонился и поцеловал Жанетту. Поцеловал женщину, которую он, Куинси, любил всю жизнь, которая утверждала не далее как вчера, что любит его, которая носила под сердцем его дитя!

Яростный гаев заставил Куинси швырнуть подзорную трубу в море. Иветта потянула его за рукав, заставив опуститься на сиденье. Когда он сгорбился и закрыл лицо руками, она улыбнулась, как кошка, только что оставившая от певчей птички одни перышки.

«Жанетта, – думал Куинси с невыразимой болью. – Что же ты наделала, Жанетта?»

Date: 2015-12-13; view: 313; Нарушение авторских прав