Капитан Стражи 4 page

Только в полдень они наконец выступили в путь. Принц в своих носилках, мейстер Калеотт верхом на осле, прочие пешими. Пять копейщиков следовали впереди, пятеро – позади, и еще по пять с каждой стороны от носилок. Арео Хотах занимал свое привычное место по левую руку от принца, положив свой топор на плечо. Дорога от Солнечного копья к Водным садам проходила вдоль морского берега, и их обдувал легкий прохладный бриз, пока они пробирались через выжженную красно‑бурую местность из песка и камня мимо скрюченных засохших деревьев.

На полпути их поймала вторая Песчанка.

Она появилась внезапно на вершине дюны верхом на золотистом песочного цвета коне, шкура которого мерцала на солнце словно шелковая. Даже верхом Леди Ним выглядела грациозной. На ней были лилового цвета одежды и большая шелковая шляпа кремового с медью цвета, которая вздувалась от каждого порыва ветра, создавая ощущение, что она вот‑вот готова взлететь. Нимерии Сэнд было пять‑на‑двадцать, и она была стройна словно ива. Ее прямые черные волосы, заплетенные в длинную косу, были перевязаны красно‑золотой лентой, складываясь во вдовий пик над черными глазами, в точности как у ее отца. Собрав на своем лице высокие скулы, пухлые губы и молочно‑белую кожу она получила всю красоту, что недоставало ее сестре… но мать Обары была шлюхой в Староместе, а Ним родилась у дворянки из древнего рода Волантиса. За ней по пятам следовали дюжина конных копейщиков с блестящими на солнце круглыми щитами. Они последовали вслед за ней вниз по склону дюны.

Принц держал занавески носилок отдернутыми, чтобы они не мешали ему насладиться дующим с моря бризом. Леди Ним мгновенно оказалась рядом, замедлив шаг своей прекрасной золотистой кобылы чтобы приноровиться к движению носилок. – Приятная встреча, дядя, – пропела она, словно случайно очутилась тут на дороге. – Можно я прокачусь с вами в Солнечное копье? – Капитан был с противоположной стороны носилок от Леди Ним, но мог слышать каждое оброненное ей слово.

– Я буду рад, – ответил принц Доран, хотя для тонкого слуха капитана, его голос вовсе не прозвучал радостно. – Подагра и скорбь не самые приятные попутчики. – Насколько его знал капитан, это означало, что каждый камешек на дороге причинял ему боль, словно иглой пронзая изувеченные конечности.

– Справиться с подагрой я бессильна, – ответила она, – но мой отец не видел смысла в скорби. Ему больше по вкусу была месть. Это правда, что Грегор Клиган признался в убийстве Элии и ее детей?

– Он проревел об этом на весь королевский двор, – кивнул принц. – Лорд Тайвин обещал нам его голову.

– А Ланнистеры всегда платят свои долги, – закончила Леди Ним. – Но что до меня, то, похоже, Лорд Ланнистер собирается платить нам нашей собственной монетой. Я получила птицу от нашего дорогого Сира Деймона, который клянется, что мой отец неоднократно пощекотал это чудовище во время схватки. Если это верно, то Сир Грегор все равно что мертв, и нет нужды благодарить за это Тайвина Ланнистера.

Принц поморщился. От боли или от слов племянницы, капитан не был уверен. – Возможно.

– Возможно? Я говорю, так и есть.

– Обара требовала от меня начать войну.

Ним расхохоталась. – Да, она хочет сжечь Старомест. Она ненавидит этот город столь же сильно как наша младшая сестренка его любит.

– А ты?

Ним оглянулась через плечо туда, где находились ее спутники в дюжине шагов позади. – Когда до меня дошла весть, я была в постели с близнецами Фоулерами. – Услышал капитан. – Тебе известен девиз Фоулеров? Позвольте парить! Это все, чего я прошу! Позволь мне парить, дядя. Мне не нужна сильная армия, только моя милая сестренка.

– Обара?

– Тиена. Обара слишком громкая. Тиена такая милая и нежная, что никто ее не заподозрит. Обара превратила бы Старомест в погребальный костер нашего отца, но я не столь кровожадна. Четыре жизни меня вполне устроят. Золотые близнецы Лорда Тайвина в уплату за детей Элии. Старый лев за саму Элию. И наконец, маленький король – за моего отца.

– Мальчик ни в чем перед нами не провинился.

– Мальчишка – бастард. Плод предательства, кровосмешения и адюльтера, если верить Лорду Станнису. – Игривые нотки полностью исчезли из ее голоса, и капитан понял, что разглядывает ее сквозь прищуренные глаза. Ее сестра Обара носит кнут на боку и свое копье на виду, чтобы все его могли увидеть. Леди Ним была не менее опасна, но она держала свои ножи спрятанными. – Только королевской кровью можно смыть убийство моего отца.

– Оберин умер во время схватки, сражаясь за то, до чего ему не было дела. Я бы не назвал это убийством.

– Зови это как хочешь. Мы отправили им лучшего мужчину во всем Дорне, а они вернули нам мешок с костями.

– Он зашел дальше, чем я его просил. «Оцени этого мальчика и его совет, проверь их силу и слабости», – сказал я ему на террасе. Мы в тот день ели апельсины. – «Найди нам союзников, если их можно найти. Узнай, что можешь о смерти Элии, не смей без причины провоцировать Лорда Тайвина», – таковы были мои слова. Оберин рассмеялся и ответил: «Когда это я кого‑то провоцировал… без причины? Тебе лучше предупредить Лорда Тайвина, чтобы он не провоцировал меня». Он хотел справедливости ради Элии, но не мог потерпеть…

– Он терпел семнадцать лет, – оборвала его Леди Ним. – Если бы был на их месте, мой отец повел бы свои знамена на север еще до того, как остыло твое тело. Если бы это был ты, сейчас уже на их головы падал дождь из копий.

– Не сомневаюсь.

– И не надо сомневаться, мой принц. Мои сестры и я не хотим ждать еще семнадцать лет, чтобы отомстить. – Она дала шпоры кобыле и умчалась галопом в сторону Золотого копья, в сопровождении своих не менее горячих спутников.

Принц откинулся на подушках и закрыл глаза, но Хотах знал, что он не спит. Это боль. В какой‑то момент он решил позвать к носилкам мейстера, но если бы принц Доран в нем нуждался, то вызвал бы сам.

Когда они заметили сверкнувшие башни Золотого Копья на востоке, вечерние тени уже стали длинными и темными, а солнце красным и казалось отекшим, словно ноги принца. Первой показалась тонкая Копейная Башня полтораста футов в высоту, увенчанная позолоченным шпилем из стали, добавлявшим к ее высоте еще тридцать футов. Следом показалась мощная Башня Солнца, которая заканчивалась золоченным куполом с освинцованными окнами. Последним стал виден Песочный Корабль, выглядевший так, словно какой‑то чудовищный корабль выбросило на берег и он обернулся камнем.

Солнечное Копье и Водные Сады разделяли всего три лиги прибрежной дороги, но это словно были два разных мира. Там обнаженные дети загорали на солнце, в украшенных плиткой двориках играла музыка, и воздух был наполнен острым запахом лимонов и кровавых апельсинов. Здесь в воздухе висела пыль, дым и запах пота, а ночь была полна звуков галдящих голосов. Вместо розового мрамора Водных Садов, Золотое Копье было выстроено из глины и соломы, и его цвета были желтый и коричневый. Древняя твердыня рода Мартеллов стояла на самом восточном конце суши, состоящей из песка и камня, с трех сторон окруженная водой. К западу в тени массивных стен Золотого Копья глинобитные лавки и хижины лишенные окон лепились к стенам крепости, словно ракушки к корпусу галеры. Конюшни, таверны, винокурни и дома мягких подушек плодились еще западнее, часто вплотную к крепостной стене. За стеной было еще больше хижин. И так далее, так далее, как сказал бы бородатый жрец. В сравнении с Тирошем или Миром, и даже с Великим Норвосом город теней был не более, чем деревушка, но он был самое похожее на город поселение из всех, что имели дорнийцы.

Леди Ним прибыла раньше на несколько часов и предупредила об их приходе стражу, поэтому когда они добрались до стены, Тройные Ворота были открыты. Это были единственные ворота, расположенные друг за другом, которые позволяли путешественникам пройти сквозь Ветровую Стену прямо к Старому Дворцу, минуя узкие переулки, пыльные площади и шумные базары.

С приближением к Копейной Башне, едва она появилась в виду, принц Доран задернул занавески, но простолюдины все равно выкрикивали его имя, пока носилки проносили мимо. – «Песчанки довели народ до кипения», – решил капитан встревожившись. Они пересекли пустырь перед полумесяцем внешней стены и прошли сквозь вторые ворота. За ними ветер принес запах смолы, соленого ветра и гниющих водорослей. С каждым шагом толпа становилась плотнее. – Дорогу принцу Дорану! – крикнул Арео Хотах, постукивая топором по мостовой. – Дорогу принцу Дорану!

– Принц умер! – завопила женщина у него за спиной.

– К оружию! – вторил ей мужчина с балкона.

– Доран! – кто‑то вопил высоким голосом. – К оружию!

Хотах обернулся, высматривая крикунов, но давление толпы было слишком плотным и почти треть народа кричала. – К оружию! Месть за Змея! – Ко времени, когда они добрались до третьих ворот, стража отпихнула вопящую толпу, чтобы немного расчистить путь носилкам принца, в этот момент толпа начала кидаться. Какой‑то беспризорник в лохмотьях попал в копейщика полусгнившей свеклой, но когда он увидел на своем пути Арео Хотаха с огромным топором наготове, он отбросил приготовленный к броску фрукт и быстро ретировался. Другие продолжали кидаться лимонами, гранатами и апельсинами, выкрикивая: «Война! Война! К оружию». – Один из стражников получил в глаз, запущенным в него лимоном, а возле ног капитана приземлился апельсин.

Из носилок не было слышно ни звука. Доран Мартелл оставался за стенами своего шелкового укрепления, пока за спиной его кортежа с грохотом опустившейся решетки не замкнулись более прочные стены замка. Медленно ослабевал голос орущей толпы. Принцесса Арианна ожидала своего отца во внешнем охранном дворике, в окружении половины двора: старого слепого сенешаля Рикассо, кастеляна Сира Манфрея Мартелла, молодого мейстера Майлза в сером платье и с надушенной шелковой бородкой, два десятка дорнийских рыцарей в развевающихся туниках сотни оттенков цветов. Маленькая принцесса Мирцелла Баратеон стояла рядом со своей септой и Сиром Арисом из Королевской гвардии в неизменной белоснежной чешуйчатой броне.

Принцесса Арианна бросилась к носилкам. На ней были сандалии из змеиной кожи, со шнурками до колен. Ее прическа из гривы иссиня‑черных кудрей была убрана в тонкий хвост, спадавший на спину. Возле бровей сверкали медные подвески в виде солнечных дисков. «Она так и осталась малюткой», – подумал капитан. Если Песчанки как одна были высокими, то Арианна вся пошла в свою мать, которая была немногим выше пяти футов. Но под драгоценным поясом и прозрачными слоями пышного пурпурного шелка и желтой парчи скрывалось тело сложившейся женщины: сочное и округлое. – Отец, – произнесла она, когда занавеска была отдернута изнутри. – Солнечное Копье возрадовалось твоему возвращению.

– Да‑да. Я слышал насколько. – Принц криво улыбнулся и погладил щечку дочери покрасневшей распухшей рукой. – Ты прекрасно выглядишь. Капитан, будьте любезны спустить меня вниз.

Хотах, вдев руку в петлю на рукояти, закинул топор за спину, и осторожно, чтобы не причинить боль в пораженных конечностях, подхватил принца под руки. Но даже тогда Доран Мартелл дернулся от боли.

– Я приказала поварам приготовить праздничный ужин, – продолжила Арианна. – Будут все твои любимые блюда.

– Боюсь, я не смогу ими насладиться по достоинству. – Принц медленно оглядел двор. – Я не вижу Тиену.

– Она попросила личной аудиенции. Я отправила ее в тронный зал ожидать твоего приезда.

Принц вздохнул. – Отлично. Капитан? Чем раньше я покончу с этим делом, тем скорее смогу отдохнуть.

Хотах внес его по длинной каменной лестнице Башни Солнца в громадный круглый зал под самым куполом, который сквозь толстые разноцветные стекла освещали последние лучи заходящего солнца. Они озаряли светлый пятнистый мрамор пола с бриллиантами сотней оттенков. Третья Песчанка их уже ждала.

Она сидела, скрестив ноги на подушке под возвышением, предназначенном для трона, но сразу встала едва они вошли. В своем платье в обтяжку из светло голубой парчи с рукавами, украшенными миришскими кружевами она была самим воплощением невинности, словно Дева воплоти. В одной руке у нее было рукоделье, над которым она как раз трудилась, в другой – пала золотых игл. Ее прическа как всегда была великолепна, а глаза будто пара глубоких синих озер… и еще они чем‑то напомнили капитану глаза ее отца, хотя у Оберина они были темными как дорнийская ночь. У всех дочек принца Оберина были отцовские змеиные глаза, внезапно дошло до капитана. А цвет не имеет значения.

– Дядя, – произнесла Тиена Сэнд. – Я тебя дожидалась.

– Капитан, помогите мне сесть на трон.

На возвышении стояло два трона, фактически близнецы, за исключением того, что у одного на спинке имелось золотое копье Мартеллов, а со спинки второго сверкало ронийское солнце, которое пришло в Дорн на парусах флота Нимерии, когда он впервые переплыл море. Капитан посадил принца в кресло с копьем и зашел за спинку трона.

– Сильно болит? – У Леди Тиены был нежный голосок, и выглядела она как сладкая спелая земляничка. Ее мать была септой, и вокруг Тиены витал почти неземной дух невинности. – Могу я чем‑то смягчить твою боль?

– Скажи мне, чего ты хочешь, и дай мне отдохнуть. Я устал, Тиена.

– Я сделала это для тебя, Дядя. – Тиена развернула кусочек своего рукоделия. На нем был изображен ее отец верхом на песочного цвета коне в красных доспехах. Он улыбался. – Когда я закончу, я его тебе подарю, чтобы он служил тебе памятью о нем.

– Я никогда не смогу забыть твоего отца.

– Рада слышать. Потому что многие беспокоились.

– Лорд Тайвин обещал нам голову Горы.

– Он так добр… но меч палача не подходит для храброго Сира Грегора. Мы так долго молились о его смерти, поэтому для нас радостно слышать, что и он молит о том же. Я знаю, что за яд использовал мой отец. Нет ничего медленнее его и вместе с тем мучительнее. Скоро мы даже отсюда, из Солнечного Копья, сможем услышать, как вопит Гора.

Принц Доран вздохнул. – Обара накричала на меня, требуя войны. Ним устраивает простое убийство. А тебя?

– Война, – сказала Тиена. – хотя и не такая, какую хочет моя сестра. Дорнийцы прекрасно сражаются на родной земле, поэтому я бы сказала, позволь нам наточить копья и жди. Когда Ланнистеры и Тиреллы придут к нам, мы омоем их кровью перевалы и погребем в зыбучих песках, как и сто раз прежде.

– Если они придут к нам.

– Ой, им придется, или само сущее снова расколется, как случилось перед тем, как мы обвенчались с драконами. Так говорил отец. Он сказал, что мы должны быть благодарны Бесу за то, что он подарил нам Принцессу Мирцеллу. Она так прекрасна, как думаешь? Мне бы пошли ее волосы? Она создана стать королевой, прямо как ее мать. – На ее щеках появились ямочки. – Я бы почла за честь лично устроить свадьбу, и также присмотреть за созданием корон. Тристан и Мирцелла так невинны, я подумываю о чем‑то вроде белого золота, возможно… с изумрудами, чтобы оттенить глазки Мирцеллы. Ах, брильянты и жемчуг тоже подойдут, когда детишки будут обвенчаны и коронованы. После чего нам только останется провозгласить Мирцеллу первой этого имени Королевой Андалов, Ройнар и Первых Людей, и законной наследной принцессой Семи Королевств Вестероса. И нам придется не долго ждать, когда придут львы.

– Законной наследницей? – фыркнул принц.

– Она старше своего брата. – объяснила Тиена, словно он был глупым ребенком. – По закону Железный Трон должен быть передан ей.

– По Дорнийским законам.

– Когда добрый Король Даэрон обвенчался с Принцессой Майри и присоединил нас к своим королевствам все согласились, что дорнийские законы продолжают действовать в Дорне. А Мирцелла как раз в Дорне, раз уж получилась такая оказия.

– Да, она тут. – Согласился он сдержанно. – Позволь мне все обдумать.

Тиена его грубо прервала. – Ты слишком много думаешь, Дядя.

– Правда?

– Отец бы сказал именно так.

– Оберин думал чуточку меньше.

– Некоторые мужчины раздумывают потому, что боятся действовать.

– Есть разница между страхом и осторожностью.

– О, мне нужно помолиться, чтобы никогда не видеть тебя в страхе, Дядя. Ты можешь позабыть, как дышать. – Она подняла руку…

Капитан громко стукнул рукоятью своего длинного топора по мраморному полу. – Миледи, вы распалились. Отойдите на шаг от помоста, если вас не затруднит.

– Я не желала ему зла, Капитан. Я люблю моего дядю, как мне известно, он любил моего отца. – Тиена опустилась на одно колено перед принцем. – Я сказала все, зачем пришла, Дядя. Прости меня, если я тебя чем‑то оскорбила, но мое сердце разбито на мелкие кусочки. Я сохранила твою любовь ко мне?

– Навсегда.

– Благослови меня, и я пойду.

Доран взволнованно застыл на пол удара сердца, затем возложил руку на голову своей племянницы: – Будь храброй, дитя.

– Ох, а как же иначе? Я же – его дочь.

Едва она вышла, как к трону бросился мейстер Калеотт. – Мой принц, она не сделала… дайте… дайте мне вашу руку. – Он проверил сперва его ладонь, затем осторожно повернул ее тыльной стороной, буквально обнюхав всю руку и каждый палец. – Ох, нет. Слава богам, все хорошо. Царапин нет, так что…

Принц освободил свою руку. – Мейстер, вас не затруднит приготовить для меня маковый настой? Обычной чашки должно быть достаточно.

– Настой, да, хорошо.

– И пожалуй, немедленно. – Мягко поторопил его Доран Мартелл. Калеотт мгновенно умчался.

Солнце село. Внутри купола повисла синеватая полумгла, и все бриллианты на полу потухли. Принц сидел на своем троне под копьем Мартеллов, его лицо побледнело от боли. После долгого молчания он повернулся к Арео. – Капитан, – сказал он. – Насколько верна мне моя стража?

– Верна. – Капитану больше нечего было на это сказать.

– Все? Или только некоторые?

– Они хорошие люди. Добрые дорнийцы. Они подчинятся любому моему приказу. – Он пристукнул рукоятью своего топора об пол. – Я принесу вам голову любого, кто посмеет вас предать.

– Не нужны мне ничьи головы. Мне нужно послушание.

– У вас оно есть. – Служить. Подчиняться. Защищать. Простые клятвы для простого парня. – Сколько нужно людей?

– Я оставляю это на ваше усмотрение. Возможно, что несколько верных человек здесь могут справиться куда лучше десятка. Я хочу, чтобы мое поручение было выполнено максимально быстро и тихо, и конечно никакой крови.

– Быстро, тихо, бескровно – понял. Каков будет приказ?

– Я хочу, чтобы вы разыскали дочерей моего брата и взяли их под свою опеку, и заперли их, скажем, в комнате наверху Копейной Башни.

– Песчанок? – Горло капитана внезапно пересохло. – Всех… всех восемь, мой принц? И малюток тоже?

Принц задумался. – Девочка Элларии еще слишком мала, чтобы представлять опасность, но могут найтись те, кто может как‑нибудь использовать их против меня. Будет разумно обеспечить им безопасность. Да, младших тоже… но в первую очередь обезопасьте Тиену, Нимерию и Обару.

– Как прикажете, мой принц. – Его сердце дрогнуло. Моей маленькой принцессе это не понравится. – А что Сарелла? Она уже взрослая женщина. Ей почти двадцать.

Пока она не вернулась в Дорн, я ничего не могу предпринять для Сареллы, остается только молиться, что у нее гораздо больше ума, чем у ее сестер. Оставим ее наедине с ее… играми. Собери остальных. Я не смогу спокойно уснуть, пока не узнаю, что они в безопасности и под надежной охраной.

– Все будет сделано. – Капитан заколебался. – Когда об этом станет известно на улицах, простолюдины взвоют.

– Весь Дорн взвоет, – уставшим голосом поправил Доран Мартелл. – Я молюсь, чтобы Лорд Тайвин их мог услышать из Королевской Гавани, чтобы он знал, насколько верные союзники у него имеются в Солнечном Копье.

Серсея

Ей снилось, что она сидит на Железном Троне, возвышаясь над остальными.

Придворные внизу были похожи на разноцветных мышей. Великие лорды и гордые леди становились перед ней на колени. Отважные юные рыцари бросали мечи к ее ногам и добивались благосклонности, а она по‑королевски улыбалась с высока. Вдруг, откуда ни возьмись, появлялся карлик, тыча в нее пальцем и сотрясаясь от хохота. Вслед за ним, прикрывая улыбки рукой, начали смеяться лорды и леди. И только тогда королева поняла, что на самом деле она – голая.

В ужасе, она пыталась прикрыться руками. Когда она съежилась, пытаясь спрятаться, острия и лезвия мечей Железного Трона впивались в ее плоть. Стальные зубы впивались в ее зад, и по ногам потекла кровь. Когда она попыталась подняться, ее нога попала в прореху в искореженном металле. Чем больше она билась, тем больше трон оплетал ее, отрывая куски плоти от ее грудей и живота, разрезая руки и ноги, пока они не стали скользкими, красными и блестящими от крови.

И все это время, ее брат бесновался внизу, радостно хохоча.

Звуки его веселья все еще отдавались эхом в ее ушах, когда она почувствовала легкое прикосновение к своему плечу и внезапно проснулась. Какое‑то мгновение ей казалось, что рука – часть ее кошмара, и Серсея вскрикнула, но это была всего лишь Сенелли. Лицо служанки было бледным и напуганным.

«Мы не одни», – поняла королева. Вокруг ее постели сгрудились тени, высокие фигуры в блестящих из‑под плащей кольчугах. Вооруженным людям здесь было не место. – «Где моя стража?» – подумала она. В ее спальне было темно, если не считать светильника, который держал над головой один из вошедших. – «Я не должна выказывать страха». Серсея откинула назад спутанные после сна волосы.

– Что вам от меня нужно? – Человек шагнул в круг света, и она разглядела его белый плащ. – Джейме? – «Мне снился один брат, но разбудить меня пришел другой».

– Ваше Величество. – Но голос не принадлежал ее брату. – Лорд Командир прислал меня за вами. – Его волосы были кудрявы, как у Джейме, но у того волосы были золотыми, как ее собственные, а у этого человека – черными и маслянистыми. Она смотрела на него в смятении, а он что‑то бормотал про уборную, про арбалет и произнес имя ее отца. – «Я все еще сплю», – подумала Серсея. – «Я не проснулась, или мой кошмар не кончился. Скоро из‑под кровати вылезет Тирион и начнет надо мной насмехаться».

Нет, это глупо. Ее карлик‑брат был внизу, в темнице – и сегодня должен был свершиться его смертный приговор. Она посмотрела на руки, повернув их, чтобы убедиться, что все пальцы по‑прежнему на месте. Когда она провела ладонью по руке, то почувствовала, что вся кожа покрылась мурашками, однако цела. Не было порезов ни на ногах, ни на стопах. – «Сон. Это не более чем обычный сон. Я слишком много выпила на ночь, и все мои страхи рождены вином. Это я буду торжествовать на закате. Мои дети будут в безопасности, трон Томмена будет спасен, а мой уродливый маленький валонкар (древневаллирийское – младшая кровь) укоротится еще на голову и сгниет в могиле.

Джослин Свифт была уже рядом, торопясь подать чашку. Серсея сделала глоток и сразу же выплюнула: вода с выжатым в нее лимоном оказалась слишком кислой. Она вдруг услышала, как ветер гремит ставнями, и увидела все с необычайной четкостью. Джослин дрожала, как осиновый лист, перепуганная не меньше Сенелли. Над ней возвышался Сир Осмунд Кеттлблэк. За ним стоял Сир Борос Блант с фонарем. В дверях столпились гвардейцы Ланнистеров в сверкающих шлемах с золочеными львами. Они тоже выглядели напуганными. – «Возможно ли это?» – подумала королева. – «Может ли такое быть правдой?»

Она встала, позволив Сенелли набросить ей на плечи халат, чтобы прикрыть наготу. Негнущимися пальцами Серсея сама затянула на нем пояс.

– Мой лорд отец днем и ночью держит при себе стражников, – сказала она. Онемевший язык с трудом ворочался во рту. Она еще раз глотнула лимонной воды и прополоскала рот, чтобы освежить дыхание. В фонарь Сира Бороса залетел мотылек. Она слышала, как он бьется о стекло, и видела тень его крыльев.

– Стража была на своих постах, Ваше Величество, сказал Осмунд Кеттлблэк. – Мы обнаружили потайную дверь за камином. Секретный проход. Лорд Коммандор спустился вниз, чтобы проверить, куда он ведет.

– Джейме? – Ее охватил внезапный, как налетевшая буря, ужас. – Джейме следовало остаться с королем…

– С мальчиком ничего не случилось. Сир Джейме направил к нему дюжину людей. Его Величество мирно спит.

Пусть сны его будут приятней моих, а пробуждение – не столь жестоким. – Кто с королем?

– Эта честь выпала Сиру Лорасу, если вам угодно.

Ей не было это угодно. Тиреллы были всего лишь управляющими, слишком высоко возвышенными драконьими королями над своим реальным положением. Их тщеславие могли превзойти лишь их амбиции. Сир Лорас может и красив, как мечта любой девушки, но под его белым плащом скрывался Тирелл до мозга костей. Насколько она могла судить, грязные плоды этой ночи могли быть посеяны и взлелеяны в Хайгардене.

Но это было подозрение, которое она не смела озвучить.

– Подождите минутку, пока я оденусь. Сир Осмунд, вы сопроводите меня в Башню Десницы. Сир Борос, поднимите на ноги тюремщиков и убедитесь в том, что наш карлик по прежнему на месте. – Она не желала произносить его имя: «У него не хватило бы мужества поднять руку на отца», – сказала она себе, но ей нужно было знать наверняка.

– Как прикажете, Ваше Величество. – Блант отдал фонарь Сиру Осмунду. Серсея восприняла его уход не без удовольствия. Отец не должен был возвращать ему белый плащ. Этот человек оказался малодушным трусом.

К тому времени, как они покинули Пристройку Мэйгора, небеса окрасились в темно‑синий цвет, хотя звезды по‑прежнему светили. – «Все, кроме одной», – подумала Серсея. – «Ярчайшая звезда запада упала, и ночи отныне будут темней». – Она задержалась на пересекающем ров подъемном мосту, посмотрела на усеявшие дно колья. – «Они не посмели бы солгать мне в подобных вещах». – Кто его обнаружил?

– Один из его стражников, – ответил Сир Осмунд. – Лам. Он пошел по нужде, и нашел его лордство в уборной.

«Нет, этого не может быть. Львы так не умирают». – Королева чувствовала себя на удивление спокойно. Она вспомнила, как у нее впервые выпал молочный зуб, когда она была еще маленькой девочкой. Это не было больно, но дыра во рту ощущалась так странно, что она не могла перестать ощупывать ее языком. Теперь там, где в ее мире был Отец – зияла дыра, а дыры должны быть заполнены.

Если Тайвин Ланнистер и вправду был мертв, никто не мог быть уверен в своей безопасности… и в первую очередь – ее сын на своем троне. Когда погибает лев, вокруг собираются твари помельче: шакалы, стервятники и бродячие псы. Они будут пытаться оттолкнуть ее в сторону, как это уже бывало. Ей придется действовать быстро, как тогда, когда умер Роберт. Все это могло быть делом рук Станниса Баратеона, одной из его марионеток. Это могло быть прелюдией еще одной атаки на город. Она надеялась, что так это и было. – «Пусть он придет. Я разобью его, как это делал отец, и на сей раз он умрет». – Станнис ее не пугал, как и Мейс Тирелл. Она никого не боялась. Она – дочь Утеса, львица. – «Теперь, наконец, умолкнет болтовня о новом замужестве». – Бобровый Утес принадлежал теперь ей, как и вся мощь Дома Ланнистеров. Никто больше не посмеет ею пренебрегать. Даже когда Томмену больше будет не нужен регент, Леди Бобрового Утеса останется значимой силой.

Восходящее солнце окрасило вершины башен ярко красным цветом, но за стенами все еще осталось темно. Внешний замок был так тих, что можно было поверить, что все его обитатели мертвы: – «Так и должно быть. Лорду Тайвину Ланнистеру не подобает умирать в одиночестве. Такой человек заслуживает свиту, которая будет прислуживать ему в аду».

Дверь Башни Десницы охраняли четверо стражников с копьями в красных плащах и львиных шлемах. – Никого не пускать и не выпускать без моего разрешения, – приказала она. Приказывать было для нее естественным. У отца тоже ощущалась в голосе сталь.

В башне из‑за дыма факелов щипало глаза, но Серсея не дала воли слезам, так поступил бы и ее отец: «Я – единственный настоящий сын, который у него был». Ее каблуки скрежетали по камням, когда она карабкалась вверх, и она снова услышала, как внутри фонаря бился мотылек: – «Сдохни», – подумала в раздражении королева, – «лети в пламя и умри».

Еще два стражника в красных плащах стояли наверху лестницы. Рэд Лестер прошептал слова утешения, когда она проходила мимо. Дыхание королевы было частым и неглубоким, она чувствовала, как в ее груди трепещет сердце. – «Ступеньки», – сказала она себе, – «в этой проклятой башне слишком много ступенек». – Она почти была готова отдать приказ разрушить эту башню.

Зал был полон глупцов, перешептывающихся словно Лорд Тайвин спал, и его боялись разбудить. И стражники, и слуги отшатывались от нее с раскрытыми ртами. Она видела их розовые десны и ворочащиеся языки, но слышала в их словах не больше смысла, чем в шелесте крыльев мотылька: – «Что они здесь делают? Как они узнали? По всем правилам ее должны были позвать первой. Она – Королева‑Регент, или они об этом забыли?»

Перед покоями Десницы стоял Сир Меррин Трант в своих белых доспехах и плаще. Забрало его шлема было поднято. Из‑за мешков под глазами, он казался полусонным.

– Разгоните их, – приказала ему Серсея. – Мой отец все еще в уборной?

– Его перенесли обратно на кровать, м’леди. – Сир Мэрин распахнул перед ней дверь.

Рассвет прорвался сквозь ставни, рисуя золотую решетку на разбросанных на полу тряпках. Ее дядя Киван стоял на коленях перед кроватью, пытаясь помолиться. Он с трудом выдавливал из себя слова. Стражники сгрудились рядом с камином. Секретная дверь, о которой говорил Сир Осмунд была видна за горкой золы, она была не больше печной дверцы. Мужчине пришлось бы ползти. – «Однако Тирион – только половина мужчины». – Эта мысль привела ее в ярость. – «Нет, карлик сидит в темнице. Это не может быть его работой! Станнис», – сказала она себе, – «за всем этим стоит Станнис. У него остались сторонники в городе. Он, или Тиреллы…»

Date: 2015-12-12; view: 368; Нарушение авторских прав