Красотки на балу

«Будь она сантиметров на пятнадцать выше, он мог бы положить голову ей на грудь», – зло подумала Блэр Уолдорф, наблюдая, как ее бывший бойфренд Нейт Арчибалд танцует с Дженифер Хамфри.

Дженифер Хамфри – кнопка из девятого класса. Ради нее Нейт бросил Блэр месяц назад. «С другой стороны, – продолжала ехидничать Блэр, – если он уткнется носом в ее пышную грудь, то задохнется как пить дать».

Серена Вудсен, лучшая подруга Блэр, тряхнула своими роскошными светлыми волосами и возмущенно заметила:

– Не понимаю. Ничего не имею против Дженни, но вы с Нейтом были идеальной парой. Вы просто созданы для вечной любви.

Нормально, конечно, слышать такое от Серены. Летом после десятого класса Нейт и Серена произвели взаимную дефлорацию. Уж кто и был создан друг для друга, так это они. Но у Серены все мимолетно. А вот у Блэр с Нейтом все слишком серьезно. Их роман был так же надежен и незыблем, как привратник в вестибюле ее дома, что на Пятой авеню.

Блэр сделала жадный глоток из бокала с шампанским. Они с Сереной сидят за большим круглым столом, задрапированным белым муслином с черными рюшами из тафты. Ежегодный Черно‑белый бал в отеле «Сент‑Клэр» в полном разгаре. Девушки в длинных черных платьях от Версаче и Долче энд Габбана, с белым плюмажем в волосах танцуют с юношами в черных смокингах от Гуччи и белых накрахмаленных рубашках.

С потолка свисает огромный шар, сплетенный из черных и белых роз. А Блэр между тем испытывает упорное дежа вю.

…Всего месяц назад ее мать вышла замуж за хохотливого, суетливого, потного и толстого неудачника Сайруса Роуза. Свадьбу справляли именно в этом зале, в день семнадцатилетия Блэр. Должен быть прийти и Нейт. Блэр тщательно готовилась к этой встрече, прокручивая в голове прекрасные мгновения. А потом, в вестибюле отеля, вдруг наткнулась на Нейта: он обнимался с этой самой кнопкой из девятого класса. И Блэр возненавидела свое нежно‑кофейное платье, свою стильную прическу, свои фирменные туфли на высоченных металлических шпильках. Этот Нейт был слишком занят тем, что ощупывал надувные шарики грудей этой тупоголовой девятиклассницы.

Хуже дня рождения и не придумать! Но Блэр не собирается ныть по этому поводу. Не на ту напали. Вот так вам.

– Не верю я ни в какую судьбу, – проговорила она, обращаясь к Серене, и резко поставила на стол хрустальный бокал с шампанским, едва не переломив его ножку. Она провела рукой по своим длинным темно‑русым волосам, уложенным накануне в салоне «Антуан».

Серена рассмеялась и возвела долу свои темно‑синие очи.

– Ты ведь всегда говорила, что Йельский университет – твоя судьба.

– Это совсем другое, – рассердилась Блэр.

Отец Блэр закончил Йельский университет,

Блэр мечтала тоже там учиться. Она была самой лучшей в школе «Констанс Биллар», и от учебы у нее просто дым шел из ушей. Досрочное поступление было почти в кармане. Но во время собеседования Блэр сломалась от выпавших на нее жизненных переживаний и превратилась в Блэр – королеву серебряного экрана. И вывалила на голову бедного преподавателя душераздирающую историю про свою мамочку, что развелась с заголубевшим папочкой, а теперь собирается замуж за человека, которого без году неделю знает, и поэтому ей, Блэр, позарез нужно поступить в Йель, чтобы начать новую жизнь. А в довершение всего она встала на цыпочки и поцеловала преподавателя во впалую колючую щеку!

Блэр частенько воображала себя героиней какого‑нибудь черно‑белого фильма пятидесятых, кем‑то вроде обожаемой ею Одри Хепберн. Но на этот раз ее собственная роль, роль Блэр, провалилась с треском. Так что пришлось подавать документы в обычном порядке: она даже подъехала к папочке, чтобы тот проспонсировал программу обучения во Франции для Йельского университета. Но даже с таким «костылем» шансы на поступление были зыбкими.

Блэр потянулась к середине стола, к серебряному ящичку со льдом, в котором стояла бутылка с шампанским. Наполнила бокал.

– Слово «судьба» – для неудачников, – изрекла она. – Отговорка, чтобы плыть по течению и не лепить судьбу своими руками.

Правда, она в упор не знала, как следует лепить эту самую судьбу, не наломав при этом дров.

Глубина внимания к собеседнику у Серены была где‑то на уровне слепого щенка, к тому же этот «щенок» выпил слишком много шампанского, чтобы внимать своей подруге.

– Давай не будем говорить о будущем, идет? – сказала Серена и закурила сигарету, выпуская дымок над головой Блэр. – Знаешь, этот блондинистый мальчик, с которым говорит Аарон, смотрит на тебя уже минут десять. Ой! Они идут сюда.

Блэр оглянулась и увидела, что к их столу направлялся ее сводный брат‑вегетарианец, весь в косичках‑дредах, и рослый парень с прямыми светлыми волосами, кареглазый, в сногсшибательном смокинге от Армани. Этот высоченный парень нервно постукивал своими не в меру длинными пальцами по своим таким же длинным ногам и все время смотрел вниз, словно боялся споткнуться о собственные ботинки. А толпа в зале колыхалась в танце под песню Бека.

– Поговори хоть ты с Блэр, – сказала Серена, когда Аарон подошел к ним. – Она комплексует насчет своего будущего.

Блэр удивленно вскинула брови:

– А кто не комплексует?

Тонкие губы Аарона скривились в снисходительной ухмылке. Они пришли на бал втроем: он, Блэр и Серена. Потом Аарон оставил их, чтобы поискать в толпе друзей, выпить с ними, выкурить по сигаретке. Блэр все еще находилась на взводе после мамочкиной свадьбы, своего провального собеседования и вообще.

– Прости, – сказал Аарон. – Из меня плохой кавалер. Может, хочешь потанцевать или как?

Блэр проигнорировала эту реплику. Неужели похоже, что она хочет потанцевать? Она взглянула на светловолосого спутника Аарона:

– А ты кто?

Светловолосый улыбнулся. Его зубы были еще белee, чем его рубашка.

– Я Майлз. Майлз Ингрэм.

Ого! Сын Дэнни Ингрэма, держателя ресторанов и ночных клубов и таких горячих местечек, как «Горгона» в Нью‑Йорке, «Трикси» в Лос‑Анджелесе, и многих других.

– Мы с Дэнни из одного класса в «Бронксдейле», – пояснил Аарон. – Вот, создаем свою группу. Майлз – барабанщик.

Блэр продолжала отхлебывать шампанское маленькими глотками в тщетной надежде услышатъ что‑нибудь умное.

Майлз улыбнулся и отбил пальцами ритм по спинке стула.

– А ты гораздо красивее, чем я себе представлял.

Ничего так мальчик, конечно, но эти его пальцы – барабанные палочки – начинали доставать Блэр. Она даже не улыбнулась в ответ и продолжала наслаждаться шампанским. Аарон наверняка доложил Майлзу, что она полная стерва – неудивительно, что тот воображал ее эдаким страшилищем с бородавками на носу, в ступе и с помелом.

Между нами говоря, Блэр была не права. На самом деле Аарон не очень‑то распространялся про свою сводную сестру: у него у самого были на нее виды. Но не будем забегать вперед.

Аарон заправил свои дреды за уши и изрек:

– А это Серена.

Майлз окинул взглядом точеное личико девушки, ее глаза цвета моря, длинное, гибкое тело, шикарное черное платье от Гуччи. Он даже на какое‑то мгновение перестал барабанить пальцами, но потом вдруг повернулся к Аарону и упрямо продолжил:

– Странное дело. Ты даже не предупредил меня, что Блэр такая красавица.

Аарон с досадой передернул плечами:

– Ну, извини.

Блэр и Серена закурили по сигаретке в надежде, что разговор потечет сам собой. Прав да, помня их рассуждения насчет того, чтобы лепить собственную судьбу, выходило, что сами они ничего не собираются сдвигать с мертвой точки.

Аарон откашлялся и спросил Блэр:

– Может, все‑таки потанцуем?

Серьезная заявочка. Но Блэр отметила про себя, что черная бабочка Аарона куда‑то упорхнула, верхняя пуговица рубашки расстегнута, а сама рубашка плохо заправлена в брюки. Блэр сделала глубокую затяжку и выдохнула в лицо Аарона облако дыма.

– Нет уж, спасибо.

Песня Бека закончилась, и народ потянулся к столам за выпивкой.

– У меня ноги просто отваливаются, – запричитала Кати Фаркас, откинувшись на стуле напротив Блэр и скидывая с ног туфли на высоченных шпильках.

– А мои уже отвалились. – Изабель Коутс рухнула на стул рядом с Кати.

В течение последних двух лет, пока Серена училась в Гановерской академии в Нью‑Хэмпшире, Изабель и Кати прилепились к Блэр, как два банных листа. Все втроем они покупали косметику в «Сефоре», вместе пили капуччино в «Ля Капар». Блэр была полноправным лидером, а девчонки снимали сливки с этой дружбы. Но перед Днем Колумба на горизонте замаячила Серена: ее выгнали из школы‑пансиона. Она вернулась в город, стала дружить с Блэр, а Кати и Изабель отпали сами по себе.

– А вы что не танцуете? – поинтересовалась Кати.

Блэр передернула плечами:

– Не хочется.

Изабель вздохнула:

– Да, не завалить бы нам экзамены на следующей неделе. – Она явно приняла нотки скуки в голосе Блэр за усталость. – А потом мы разъезжаемся на Рождество кто куда, – добавила Изабель.

– Вам хорошо, вы поедете в клевое местечко, – вздохнула Кати. – А я опять как дура буду кататься на лыжах в Аспене.

– По сравнению с нашим деревенским домиком в Коннектикуте это просто праздник души, – сказала Изабель.

– Да, кошмар, – непроизвольно вырвалось у Серены.

Кати и Изабель с обидой посмотрели на нее.

Блэр и Серена вместе отправлялись на Рождество на остров Сент‑Бартс. Мамочка Блэр и папочка Аарона наруливали сейчас по Карибским островам, наслаждаясь медовым месяцем. Была договоренность, что Аарон, Блэр и ее младший брат Тайлер приедут к родителям в Isle de la Paix – шикарный курорт на Сент‑Бартсе. Каждому из детей было разрешено привезти с собой еще кого‑нибудь. Блэр позвала Серену.

Конечно, на Новый год они вернутся в Нью‑Йорк. Ни один уважающий себя подросток старше двенадцати не позволит себе проторчать весь Новый год возле своих предков.

Да, там будет классно, – сказала Блэр с самодовольной улыбкой на лице.

Она уже представляла, как лежит на белом прибрежном песочке, намазанная кремом для загара, в своем новом раздельном купальнике от Миссони, на носу– огромные солнечные очки от Шанель. А мимо шныряют классные парни в шортах для серфинга и подносят ей экзотические напитки в кокосовой скорлупе. И она забьет на Йельский университет, на свою мамочку с ее Сайрусом; она будет валяться на солнышке, пока не превратится в изящную шоколадку. Кати и Изабель наверняка умирают от зависти, но ей‑то они глубоко по барабану. И ждать‑то осталось всего неделю.

Сзади подошел Чак Басс и возложил свои огромные теплые ручищи на обнаженные, гладкие, как шелк, плечи Блэр.

– Слушай, я тут сейчас видел Нейта с этой девицей. Обнимаются в уголке как нечего делать.

Спасибо, Чак, очень нужно было объявлять эго во всеуслышание.

Чак был красивый парень– товарный вид, ничего не скажешь. Пожалуй, самый сексапильный юноша во всем Нью‑Йорке. Он пытался соблазнить Серену, когда та отключилась на вечеринке в его доме. Через два дня он зашел в дамскую комнату в клубе «Поцелуй в губы» и попытался стянуть платье с Дженни Хамфри. Чак был гнусный тип, но его терпели, потому что он был их круга. Он закончил частную школу для мальчиков, посещал уроки танцев Артура Мюррея, ходил на теннис в клуб «Зеленый асфальт», одно время даже пел в хоре на юге Франции. Так же как остальных, Чака приглашали на самые шикарные вечеринки, на самые эксклюзивные частные распродажи. Так же как и все остальные, он был частью высшего света. Если девушка отказывала ему, он не отставал, упорно добиваясь своего.

Блэр попыталась скинуть его руки со своих плеч:

– Что тебе?

Чак упорно не убирал руки. Еще немного, и она бы его послала. Теперь Чак стал нежно массировать ее плечи:

– Я тут подумал, может, ты мне окажешь честь?..

Блэр напряглась. До этого момента она легко справлялась с Чаком, а теперь понимала, почему Серена терпеть его не может. Блэр отодвинула стул, увернувшись от его объятий, решительно встала.

– Я пошла пописать, – объявила она во всеуслышание, полностью игнорируя Чака. – А потом давайте продолжим вечеринку у меня дома

Аарон поднялся и сделал шаг навстречу сестре, нервно поправляя дреды.

– Ты в порядке? – спросил он.

Но забота Аарона была противна ей так же, как пошлость Чака.

– Естественно.

Она развернулась и решительно направилась к выходу, впечатывая каждый шаг на своих высоких шпильках, стараясь не столкнуться взглядами с Нейтом и его новой пассией.

Народ уже выходил в центр зала, возбужденно переговариваясь. Сейчас должен появиться самый крутой певец сезона– Флоу. Но Блэр было наплевать и на него. Она не собирается биться в конвульсиях из‑за какой‑то знаменитости. Ведь для себя самой она и так была звездой фильма, который все время прокручивала в своей голове…

Date: 2015-12-13; view: 392; Нарушение авторских прав