Глава 10. Как только мы вышли из дома мисс Марпл, полковник высказался на ее счет далеко не лестным образом:

Как только мы вышли из дома мисс Марпл, полковник высказался на ее счет далеко не лестным образом:

– Кажется, эта высохшая старая дева и вправду воображает, что ей все известно. Да она же всю жизнь из этой деревушки носу не высовывала! Многовато на себя берет! Что она может знать о жизни?

Я кротко возразил, что если мисс Марпл практически ничего не знает о Жизни с большой буквы, то о жизни в Сент‑Мэри‑Мид она знает все досконально.

Мельчетт неохотно согласился со мной. Она все‑таки очень ценный свидетель, особенно в отношении миссис Протеро.

– Я полагаю, можно не сомневаться в том, что она сказала?

– Если мисс Марпл сказала, что пистолета у нее с собой не было, значит, так оно и есть, – сказал я. – Если была бы малейшая возможность его пронести, от мисс Марпл это бы не укрылось, глаз у нее острый.

– Что верно, то верно. Пойдемте‑ка осмотрим мастерскую.

Так называемая мастерская – всего‑навсего сарайчик с верхним светом. Окон там нет, войти и выйти можно только в дверь. Убедившись в этом, Мельчетт объявил мне, что придет к нам в дом вместе с инспектором.

– А сейчас я иду в полицейский участок.

Я вошел домой через парадную дверь и услышал чьи‑то голоса. Открыл дверь в гостиную.

На диване рядом с Гризельдой, оживленно болтая, сидела мисс Глэдис Крэм. Ее ноги, обтянутые необыкновенно блестящими розовыми чулками, были скрещены, так что я не мог не заметить, что на ней розовые в полосочку шелковые панталончики.

– Привет, Лен, – сказала Гризельда.

– Доброе утро, мистер Клемент, – сказала мисс Крэм. – Представьте себе, я просто в ужас пришла, когда услыхала про полковника! Бедный старый джентльмен!

– Мисс Крэм, – сказала моя жена, – была настолько добра, что предложила помочь нам в работе с «Примерными детьми». Ты помнишь, мы приглашали добровольных помощников в прошлое воскресенье?

Это я прекрасно помнил и был уверен (как и Гризельда – я догадался по ее тону), что вступить в ряды добровольцев мисс Крэм и в голову бы не пришло, если бы не сенсационные события, приключившиеся в нашем доме.

– Я только сию минуту говорила миссис Клемент, – продолжала мисс Крэм, – я прямо‑таки была ошарашена. Убийство, говорю? В этой захудалой, сонной деревушке – ведь она сонная, вы должны это признать, даже музейчика нету, не говоря уж о кино! А потом узнала, что это полковник Протеро, и ушам своим не поверила! Мне почему‑то казалось, что таких людей не убивают.

Не знаю, какими свойствами, по мнению мисс Крэм, должен обладать человек, дабы его прикончили. Никогда не думал, что жертва убийства принадлежит к какой‑то особой породе. Однако в ее ветреной белокурой головке имеются на этот счет вполне определенные идеи.

– Вот почему, – объяснила Гризельда, – мисс Крэм и забежала узнать все подробности.

Я было испугался, что такая прямота обидит юную леди, но она только откинула голову и оглушительно рахохоталась, показывая весь набор зубов, которым располагала.

– Ну да, каюсь! А вам палец в рот не клади, миссис Клемент, а? Но ведь это совершенно естественно – в таком деле каждому хочется выведать всю подноготную. Я и вправду хочу помочь вам с детишками, пожалуйста, сколько угодно. До чего же интересно, сил моих нет! Я прямо подыхала тут со скуки. Что и говорить, скука тут смертная. Не подумайте, что у меня работа плохая – работа приличная, и платят хорошо, а доктор Стоун всегда себя держит как настоящий джентльмен. Но ведь надо же девушке немного поразвлечься после работы, а тут не с кем слова сказать, кроме вас, миссис Клемент, – сплошные старые ведьмы!

– А Летиция Протеро?

Глэдис Крэм тряхнула головой:

– Что вы, разве она станет водиться с такими, как я? Жуткая задавака, считает себя выше всех в графстве, так боится себя уронить, что и не взглянет на девушку, которая сама зарабатывает на жизнь. А я, кстати, слыхала, как она говорила, что собирается поступить на работу. Да кто ее возьмет, хотела бы я знать? Недели не пройдет, как ее выгонят. Разве что манекенщицей – там только и надо, что вырядиться в пух и прах да расхаживать взад‑вперед дурацкой походочкой. Это, пожалуй, у нее получится.

– Из нее вышла бы прекрасная манекенщица, – сказала Гризельда. – У нее прелестная фигурка. (Да, в Гризельде не найти ни малейшего сходства с ведьмой.) А когда она говорила, что хочет поступать на работу?

Мисс Крэм на минуту была обескуражена, но мгновенно пришла в себя и со свойственной ей ловкостью вышла из положения.

– Можно подумать, что я сплетничаю, верно? – сказала она. – Но она это сказала, честное слово. Должно быть, дома ей несладко живется. Чтобы я согласилась жить в одном доме с мачехой – нет уж, извините! Да я бы этого ни минуты не вытерпела!

– Ну вы, вы у нас такая энергичная, независимая, – серьезно сказала Гризельда, и я посмотрел на нее не без подозрения.

Мисс Крэм была явно польщена.

– Вот именно. Прямо вылитый мой портрет. Я слушаюсь, слушаюсь, но могу и взбрыкнуть. Так мне гадалка сказала, недавно. Нет уж. Я не из тех, кто стерпит любую обиду и даже не пикнет. Я и доктору Стоуну сразу же сказала, что у меня должны быть выходные дни, как положено. Эти ученые джентльмены думают, что девушка – все равно что машина, включил, и можно ее не замечать, как будто ее здесь и нет.

– А как вам работается с доктором Стоуном? Он приятный человек? Должно быть, очень интересная работа для тех, кто увлечен археологией.

– Я в этой науке не очень‑то много смыслю, – призналась девушка. – Мне все же кажется, что вытаскивать на свет божий людей, которые давно умерли – сотни лет пролежали в земле, – как‑то нескромно, вроде как совать нос не в свое дело. А как по‑вашему? А вот доктор Стоун так прямо с головой ушел в работу, поесть забывает, он бы голодный ходил, если бы не я.

– А он и сегодня с утра на раскопе? – спросила Гризельда.

Мисс Крэм покачала головой.

– Не с той ноги встал, – пояснила она. – Нет настроения работать. А это значит, что у крошки Глэдис выдался свободный денек.

– Жаль его, – сказал я.

– Да нет, пустяки. Не бойтесь, второго покойника не будет. Вы лучше все мне расскажите, мистер Клемент. Мне сказали, что вы целое утро провели с полицией. Что они думают?

– Как вам сказать, – медленно произнес я. – Пока не все еще ясно.

– Ага! – воскликнула мисс Крэм. – Выходит, они не верят, что это мистер Реддинг. Такой красивый, правда? Прямо как из кино. Такая ослепительная улыбка, когда он с тобой здоровается. Я не поверила своим ушам, когда узнала, что его арестовали. Хотя про этих деревенских полисменов все говорят, что они ужасные дураки.

– На этот раз вряд ли их можно в чем‑то обвинить, – сказал я. – Мистер Реддинг сам явился с повинной.

– Как? – Девушка была явно ошеломлена. – Ну надо же быть таким простофилей. Уж я‑то не побежала бы с повинной, если бы убила кого‑нибудь. Я думала, Лоуренс Реддинг будет вести себя умнее. Надо же так свалять дурака! А с какой стати он убил Протеро? Он признался? Просто повздорили, да?

– Пока еще нет окончательной уверенности в том, что это он его убил, – сказал я.

– Да как же так, мистер Клемент! Ведь он сам сказал, ему‑то лучше знать!

– Разумеется, – согласился я. – Но полицию не вполне устраивает то, что он рассказывает.

– С чего бы он стал говорить, что убил, если он не убивал?

Я предпочел не распространяться по этому поводу. Поэтому высказался довольно туманно:

– Я слышал всякий раз, когда совершено сенсационное убийство, полиция получает уйму писем от людей, которые признаются в этом убийстве.

– Чокнутые, не иначе! – только и сказала мисс Крэм голосом, полным недоумения и презрения. – Ну ладно, – добавила она, вздыхая. – Пожалуй, мне пора бежать. – Она встала. – Пойду сообщу доктору Стоуну, что мистер Реддинг сам признался в убийстве.

– А ему что, интересно? – спросила Гризельда.

Мисс Крэм недоуменно наморщила лоб.

– Странный он какой‑то. Ничего у него не поймешь. Весь закопался в прошлое. Ему в сто раз интереснее разглядывать жуткий бронзовый нож, выкопанный из груды земли, чем посмотреть на нож, которым Криппен разрезал на куски собственную жену, ну если бы ему его показали.

– Что ж, – сказал я. – Должен признаться, я тоже предпочел бы увидеть жуткий бронзовый нож.

Во взгляде мисс Крэм промелькнуло непонимание и легкое презрение. Потом, не один раз попрощавшись, она наконец удалилась.

– Не такая уж она плохая, знаешь, – сказала Гризельда, когда дверь за ней закрылась. – Ужасно вульгарна, конечно, но в таких больших бесцеремонных девушках есть даже что‑то симпатичное. Они очень добродушные. Как ты думаешь, зачем она приходила?

– Из любопытства.

– Да, наверное. Ну, Лен, а теперь рассказывай все‑все. Я умираю от нетерпения.

Я уселся и честно пересказал все, что произошло этим утром. Гризельда то и дело перебивала меня, не в силах совладать с удивлением и любопытством.

– Так, значит, Лоуренс с самого начала увивался за Анной, а вовсе не за Летицией. Какие же мы тут слепцы! А ведь именно на это намекала мисс Марпл позавчера вечером, тебе не кажется?

– Да, – ответил я, отводя взгляд.

Вошла Мэри.

– Там пришли какие‑то двое, говорят – из газеты. Пускать или нет?

– Ни в коем случае, – сказал я. – Отошлите их к инспектору Слаку, в полицейский участок.

Мэри кивнула и собралась идти.

– А когда вы от них избавитесь, приходите сюда, – сказал я. – Я хочу вас кое о чем спросить.

Мэри снова кивнула.

Вернулась она через несколько минут.

– Никак от них не отвяжешься, – сказала она. – Еле отбилась, такие настырные. Слыханное ли дело, им говоришь – нельзя, а они лезут.

– Боюсь, что они нас не оставят в покое, – сказал я. – Так вот, Мэри, о чем я хотел вас спросить: вы точно уверены, что вчера вечером не слышали выстрела?

– Выстрела, которым его убили? Само собой, не слышала. А услышала бы, так пошла бы поглядеть, что там стряслось.

– Да, но… – Я вспомнил утверждение мисс Марпл, что она слышала выстрел в лесу. Я решил изменить форму вопроса: – А больше вы никаких выстрелов не слышали? Например, где‑то в глубине леса.

– А, это дело другое. – Девушка замолчала. – Теперь, как подумаешь, был выстрел, был. Не выстрелы, а один‑единственный. Какой‑то чудной, вроде взорвалось что.

– Вот именно, – сказал я. – А когда это было?

– Когда?

– Ну да, в котором часу?

– Уж этого я вам никак не скажу. Знаю только, что после чая прошло много времени.

– А немного точнее вы не могли бы вспомнить?..

– Нет, не могу. Я ведь без дела не сижу, кручусь по хозяйству день‑деньской. Некогда мне на часы глазеть. Да и толку от этого мало – будильник каждый день отстает на три четверти часа, то его подвести надо, то завести – я никогда и не знаю, который час.

Теперь я понял, почему нам никогда не подают еду в назначенное время. Иногда обед сильно запаздывает, зато завтрак подают на удивление рано.

– Это было задолго до того, как пришел мистер Реддинг?

– Да нет, незадолго. Минут десять, самое большее пятнадцать.

Я кивнул, довольный ответом.

– Все? – спросила Мэри. – А то у меня мясо в духовке, а рис небось уже весь выкипел.

– Хорошо. Можете идти.

Она вышла, а я обратился к Гризельде:

– По‑видимому, нет никакой возможности заставить ее говорить «сэр» или «мэм»?

– Я ей говорила. Она никак не может запомнить. Не забывай, она попала к нам совсем неотесанной девчонкой.

– Это я отлично помню, – сказал я. – Но неотесанные предметы не должны же вечно оставаться в первозданном состоянии. Мне кажется, можно было бы хоть немного научить ее готовить.

– Знаешь, я с тобой не согласна, – сказала Гризельда. – Ведь мы платим прислуге сущие гроши. Стоит нам ее немного подучить, она тут же от нас уйдет. Само собой. К тем, кто может себе позволить платить побольше. Но пока Мэри не умеет готовить и пока у нее такие жуткие манеры – можем спать спокойно, никто ее у нас не переманит.

Я понял, что моя жена ведет хозяйство вовсе не абы как. Оказывается, у нее имеется вполне обдуманный метод. Хотя стоит ли вообще держать прислугу, которая не умеет готовить и чуть ли вам не в лицо швыряет то тарелки, то всякие дерзости. Об этом можно было бы поспорить.

– Кроме того, – продолжала Гризельда, – сейчас ей надо прощать любые грубости. И нельзя ждать, чтобы она особенно горевала о смерти полковника Протеро – ведь он засадил за решетку ее молодого человека.

– Как, разве он посадил в тюрьму ее парня?

– Ну да, за браконьерство. Да ты его знаешь – Арчер. Мэри гуляла с ним два года.

– Этого я не знал.

– Лен, милый, ты никогда ничего не знаешь.

– Вот что странно, – сказал я. – Все твердят, что выстрел донесся из лесу.

– А по‑моему, ничего странного, – сказала Гризельда. – Понимаешь, в лесу то и дело стреляют. Поэтому, естественно, когда слышишь выстрел, думаешь, что опять стреляют в лесу. Может быть, он кажется только чуть громче, чем обычно. Конечно, если находишься в соседней комнате, сразу поймешь, что стреляли в доме, но ведь Мэри была в кухне, там окно выходит на другую сторону, тебе бы тоже в голову не пришло, что стреляют в доме.

Дверь снова отворилась.

– Там к вам опять полковник Мельчетт, – сказала Мэри. – И с ним этот инспектор, велели передать, что будут рады, если вы к ним выйдете. Они в кабинете.

Date: 2015-12-12; view: 370; Нарушение авторских прав