Теплый воздух от крыш

Все мои шапочные знакомые, узнав, где я работаю, жадно интересуются: получаю ли я одежду бесплатно? Ага, щаз! Никто и никогда не присылает одежду в редакцию навсегда. Ее предоставляют только на время съемок, и затем в течение недели все нужно вернуть, причем в целости и сохранности. В противном случае редакция должна возместить ущерб каким угодно способом – рекламой, деньгами или навешиванием лапши на уши.

Так как с шоу‑румами и демонстрационными залами у нас напряженка, то одежду на съемки мы берем в магазинах. А если учесть, что мы не единственный модный журнал в городе, то после сезона фотосессий даже в самых дорогих бутиках продаются уже заметно поношенные вещи. У меня, кстати, есть список магазинов, где ни в коем случае нельзя покупать одежду.

Мы привычно разделили обязанности: Вера руководит из редакции (иными словами, каждые пятнадцать минут звонит на мобильный и с угрожающими интонациями спрашивает: «Все в порядке?!»), внештатный стилист обзванивает модельные агентства и координирует своевременный сбор всех модных частей на месте съемки, я собираю одежду по бутикам, все остальное – Маринка. Причем ей достается самая тяжелая участь. В прямом смысле слова. Девять пар туфель, пять сумок, пояса, бусы и прочие шарфы – и вот у нее в руках килограммов двадцать. Вон, как раз, тяжело дыша, ввалилась Марина, увешанная пакетами, как челночница. Мне тоже несладко приходится: собранную по всему городу одежду дома нужно аккуратно упаковать в кофр на колесиках – и вперед! Правда, в этот раз обошлось без одежных завалов по всей квартире. Вещи складировали в редакции, а все потому, что первая съемка сезона проходила на крыше нашего издательства. А что еще остается делать с осенними вещами в разгар лета, когда вокруг море зелени?!

Место обжитое, не первый раз с пакетами в зубах карабкаемся по металлическим ступеням чердачной лестницы. Единственная радость – Вере такие физические упражнения не по силам, поэтому она продолжает культивировать целлюлит за рабочим столом и насиловать мобильную связь. Хотя я подозреваю, что она просто боится застрять в люке. Зато пресловутые «доярки» гарцевали, как козочки. Вся издательская охрана и водители собрались у подножия лестницы на бесплатное эротическое шоу. Впрочем, наибольший ажиотаж вызвала эквилибристика Марины в модных микрошортах. Особенно порадовало пускающих слюни зрителей, что ей пришлось спускаться‑подниматься раз шесть, чтобы перетаскать на крышу все свои аксессуары.

Перехваченные по дороге в Париж модели выглядели, как это сегодня модно, словно истощенные бледные моли. Ни рожи, ни кожи, ни каких‑либо выпуклостей – чистый плоский лист, на котором визажисты и стилисты творят все, что им заблагорассудится. Времена ярких лиц, личностей и громких фраз вроде: «Меньше чем за десять тысяч долларов, я не встаю с постели», – в модельном бизнесе давно прошли. Никому больше не нужны вечные героини. Сегодня все одержимы новизной: молниеносно меняются тенденции, а вместе с ними лица. Модные модели сменяют друг друга на подиуме с карусельной скоростью, их карьера мимолетна, а рабочий темп сверхзвуковой.

Впрочем, наши сегодняшние героини – все равно счастливицы. Парижские агенты выцепили их из сонма долговязых учениц провинциальных модельных школ. Они не погрязнут в трясине отечественного модельного бизнеса, не будут выступать на третьесортных дефиле жутких российских дизайнеров и получать за это тысячу рублей. Им не предложат бесплатно сниматься для журналов, потому что это реклама и честь ей самой и агентству, которое она представляет. Впрочем, при одном условии – если не будут дурами. Будут вкалывать по двадцать часов в сутки, безропотно отдавать парижскому агентству большую часть заработка – комиссионные, деньги за оплату билетов, квартиры, питания, создание портфолио и даже за карту города, которую выдают всем новоприбывшим, чтобы не заблудились. А главное, если они примут как должное, что все отношения между моделью и агентством, а также между моделью и клиентом строго регламентированы. За несоблюдение правил модель подвергается различным штрафным санкциям: от вычета процента из заработка до отказа агентства представлять ее.

Но как бы мы ни были уверены в себе и в том, что модели – всего лишь тупые сучки без прошлого и будущего, при одном их появлении пышным цветом расцветают все возможные комплексы неполноценности. Лично мой – в моей весовой категории попа больше лишь у Дженнифер Лопес. Какие комплексы неполноценности посещают остальных сотрудников редакции – даже страшно представить!

Но это я отвлеклась. На краю залитой солнцем крыши уже стояла первая из одетых моделей. Перед ней расхаживала Маринка, вертела в руках несколько кожаных ремней и морщила лобик – процесс креатива в самом разгаре. Чуть ближе ко мне лежала куча разнообразной фотографической техники, вокруг встревоженным ульем бурлили: наш внештатный стилист, визажист, парикмахер, ассистент фотографа и – внимание, снимаю! – наш постоянный фотограф Володя, жилистый и нервный, весь в потертой джинсе. Я уже давно собираюсь у него уточнить: куда же делись кожаные пиджаки? Но меня все время что‑то отвлекает. Вот и сейчас ко мне вышагивала Маринка, помахивая двумя ремнями со столь внушительными металлическими пряжками, что при желании их можно было использовать как средство самообороны.

– Красный или коричневый? – задала она дежурный рабочий вопрос.

Я прищурилась на модель, нервно оглядывающуюся на семиэтажный провал позади себя:

– Надевай оба. Крест‑накрест и спусти пониже на бедрах.

– Ты думаешь? – обернулась Маринка на модель.

– Я не думаю, я знаю. Покажем этим калошам, нашим дорогим читательницам, что такое настоящий креатив, – ухмыльнулась я.

Марина кивнула и, развернувшись, стремительно зашагала обратно. Надеюсь, она в своем извечном стремлении к совершенству не столкнет модель с крыши, почему‑то подумалось мне. Модель пошатнулась, но устояла. Ну, слава модным богам, а то не хотелось бы отчитываться перед бутиками за кучу испачканной кровью одежды.

– Ну что, Володя, когда ты будешь готов? – развернулась я к свалке фотографического оборудования.

Володя пощелкал языком, посмотрел в небо, снова пощелкал языком и хитро улыбнулся:

– Нуууу, хозяйка, это дело долгое!

Чтоб тебя, старый потаскун! Но, чтобы не торчать здесь до полуночи, придется включиться в игру:

– А через пятнадцать минут? – изо всех сил изображая кокетливую улыбку, уточнила я.

– Через пятнадцать минуууууут… – потянул Володя и подмигнул.

Так, значит, придется идти на тактильный контакт. О, боги! Чего только не сделаешь ради моды.

Стараясь не обращать внимания на хихиканье съемочной группы, я походкой фланирующей кошки подошла к Володе, взяла его под локоток и сладко улыбнулась.

– Двадцать минут, – твердо сказала я, заглянув в его похотливые глазки. И только попробуй потянуть время еще хотя бы на секунду. Руки твои шаловливые поотрываю и в уши вставлю!

– Двадцать минут, – понял ход моих мыслей Володя и дал отмашку ассистенту.

Маринка одобрительно кивнула и подняла оба оттопыренных больших пальца, типа, отлично проделано, подруга. Еще бы: что, впервой, что ли? Я оглянулась: у моих ног один за другим раскрывали фотографические кофры Володя с ассистентом, визажист и парикмахер рванули к модели, которая уже начала принимать ломаные позы.

Нооо, понеслась, залетная!

Date: 2015-12-12; view: 347; Нарушение авторских прав