В.Высоцкий 3 page. Вернувшись обратно в трубу, Маха пробросила рывком тело вперед, за небольшое вентиляционное отверстие

Вернувшись обратно в трубу, Маха пробросила рывком тело вперед, за небольшое вентиляционное отверстие, в которое только что заглядывала, и теперь первыми просунула в него ноги и туловище, легко, даже как‑то играючи, повиснув на руках, что бы вновь проконтролировать обстановку в зале, не спускаясь сразу на пол. Она с самого начала не верила в слова Хромого о том, что весь бетонный бункер и особенно его подземная секретная часть пусты и безопасны. Зачем же в таком случае понадобилось двум друзьям‑подельникам тащить с собой через полгорода малость придурковатого и жадного парнишку Парфения и двух девчонок, пригодных разве что для пользования по ночам, ну, да и вот еще ‑ лазания по узкой трубе воздуховода.

Соскочив на пол после повторного осмотра зала, Маха уже не отвлекалась, таращась по сторонам, а уверенно направилась к сидящему за столом, в центре помещения, манекену. Резким движением руки она откатила его подальше, в сторонку, по слегка запыленному, но на удивление чистому полу, застеленному тугоплавким, особой прочности пластиком. "Теперь ‑ включение, ‑ подумала Маха. ‑ Где‑то под столом, но на уровне вытянутой руки, иначе было бы неудобно, а люди ‑ всегда так заботятся о собственном удобстве..." На черном фоне пластика, прикрывающего внутреннее содержимое подстольного пространства краснела небольшая, но яркая выпуклая кнопка, и Маха привычным почему‑то движением нажала на нее указательным пальцем.

Где‑то очень глубоко и далеко, то ли на другой планете, то ли в другом измерении, а может ‑ и то, и другое сразу, мягкое давление на красную кнопку вызвало к жизни неведомые и странные силы. С мягким, едва уловимым гулом закрутились, зажужжали вентиляторы, замигали разноцветные, утопленные в столешницу миниатюрные лампочки‑диоды, волнообразная серая дрожь прокатилась по экранам.

"Система запущена, ‑ прозвучал негромкий, внятный голос из подвешенного к потолку маленького динамика. ‑ Провести контроль функционирования".

Ожидавшая чего‑то похожего, может быть и не дословно, Маха оглянулась по сторонам в поисках стула или кресла, на которое можно было бы присесть, но ‑ увы, ничего похожего она не видела еще и из вентиляции. Тогда девка бесцеремонно пристроилась за столешнице, присев полубоком и свесив ноги, что бы наблюдать и за происходящем на экранах, и за дырой в воздуховоде, откуда она не так давно выбралась, да еще и поглядывать на четко выделенную тремя белыми полосами ‑ горизонтальной и двумя вертикальными ‑ входную дверь с надписью Exit, наливавшейся сейчас зеленоватым, благожелательным светом.

"Контроль функционирования окончен, ‑ через полминуты продолжил все тот же мягкий женский голос. ‑ Система к работе готова. Введите коды допуска и установку режима работы".

Почти не глядя, автоматическим движением Маха подтянула поближе к себе странный многоклавишный пульт, лежавший на углу столешницы и заполненный буквами и цифрами, и, не удивляясь собственному умению, принялась сосредоточенно, но без напряжения выстукивать те цифры и буквы, которые уже не раз всплывали у нее в голове по пути следования сюда.

"Коды приняты", ‑ вслед за словами из динамика засветилась на экране зеленоватая, переливающаяся серебряными отблесками аналогичная надпись.

"И что теперь? ‑ спросила сама себя Маха и тут же ответила: ‑ Дверь бы входную открыть, добытчиков пустить. Вот только ‑ зачем?"

Но пальцы уже скользили по клавиатуре.

"Разблокировать основной вход"

"Введите пароль"

"Один, два, восемь, четыре, пять, три, девять, ноль, ноль, девять, три"

"Введите код"

"Стрела"

"Уточните персонализацию"

"Администратор"

"Вход разблокирован. Внимание! В настоящее время открытие основного входа может нарушить стабильное функционирование аппаратной части комплекса"

"Дать на экран основную и резервную блок‑схемы функционирования аппаратной части комплекса"

По матовой черной поверхности, заполняя её, поплыли синие, зеленоватые, желтые нити, квадратики, круги, подписанные странными аббревиатурами и украшенные непонятными поначалу значками. Странное, жутковатое, но уже знакомое чувство узнавания опять захлестнуло Маху. Всё оказалось ведомо, знакомо и понятно, оставалось только оценить степень угрозы и рассчитать время, на которое можно открыть разблокированный основной вход без вреда для аппаратного комплекса.

"Подготовиться к открытию входа в режиме сервисного обслуживания. Сменить пароль и код"

"Готовность полная. Введите новый пароль"

"Семь, пять, четыре, восемь, ноль, один, семь, девять, три, три, ноль, два"

"Введите новый код"

"Код звуковой. Включить запись"

"Говорите после сигнала"

Пискнуло где‑то в глубинах, под столом, и тут же сигнал повторился и прозвучал из верхнего динамика.

‑ Долла, ‑ четко артикулируя, произнесла Маха.

"Код принят. Режим сервисного обслуживания включен"

От дверей почти к самому столу, на котором восседала Маха, протянулся узкий невысокий коридорчик, очерченный жесткими желтоватыми световыми стенками. Внутри коридорчик на разной высоте перечеркивали разноцветные лучи, похожие на прозрачные куски арматуры.

"Перед началом сервисного обслуживания сдайте на временное хранение весь массив долговременной и оперативной памяти", ‑ настойчиво потребовал голос.

"Вот те нате, хрен в томате, ‑ чужими словами подумала Маха, ‑ как это так? вот сразу взять и сдать кому‑то все, что есть у меня за душой? Зачем? Не хочу..."

И тут она поняла, что после слов неизвестного бездушного автомата, притаившегося под столом, в заблокированной, недоступной для людей комнате, посреди бетонного подвала в чудом уцелевшем здании, ее охватил самый настоящий страх. Заключался этот страх не в дрожании рук и ног, не в замирании сердца или холодном поту, стекающем между лопатками и по вискам. Страх материализовался, превратившись в лихорадочную переборку накопившейся в ней за долгие годы информации, самого ценного, что вообще было в Махе, огромного куска ее "я", спрятанного, сокрытого от посторонних.

Она ни за что, никому и никогда не хотела и не могла отдать то, что знала, потому что это было не только ее знание, это было и знание о других, знание, которое могло не только принести пользу, но и повредить кому‑то из ее знакомых, подельников, друзей...

... Вокруг Махи буйствовала природа. Зелень травы, хлесткие удары ветра по пригибающимся и вновь восстающим на свое место кустам с зелеными и желтоватыми, чуть выгоревшими на солнце листьями. И само солнце, заливающее мир вокруг беспощадным, но таким живительным светом, и облака, белесые, едва заметные в высоте, плотные, белые и веселенькие чуть пониже. И прохлада, тянущаяся от воды в жару летнего полудня, подгоняемая ветерком, такая чистая и желанная. В высокой, разноцветной траве стрекотали кузнечики, какие‑то мошки перелетали с цветка на цветок, резкими, угловатыми рывками носились стрекозы. И вода в реке, покрытая рябью, цветная, текучая, живая, поблескивала на солнце. И в тени, под склонившейся к воде старой ивой, темнел глубокий омут, и веселые струйки реки, казалось, обегали его стороной, стараясь не тронуть холодную стоячую воду, не врезаться в нее, не быть поглощенными, не уйти в глубину. И только Маха, неторопливо ступая прямо по высокой траве, раздвигая ее коленями и бедрами, упрямо и настырно шла к омуту. Он тянул, как магнит тянет к себе железо, своим спокойствием, уверенностью, глубиной и ‑ страхом. В него нельзя было прыгать с разбега, нырять, сломя голову. В эту черную непрозрачную глубину можно было опускаться только постепенно: сначала ноги до колен, потом ‑ выше, по бедра, следом ‑ торс, плечи, шея, голова... вот уже и глаза скрыты чуть колышущейся водной завесой, уже начинает темнеть, где‑то высоко, над головой, остается солнце и свет, а омут тянет в себя, не выпуская и не принуждая погружаться все глубже и глубже, туда, где на дне нет ни света, ни жизни, а только вечный темный покой... покой до конца, до последних мгновений этого мира...

Нет! Маха встряхнула головой, отгоняя внезапно возникшее наваждение. Она точно знала, что никогда не видела зеленой травы и стрекоз, никогда не ощущала прикосновения живого ветра к своей коже, и небо для нее всю жизнь было серым, а не голубым. И нечего отдавать ей на хранение непонятной железяке под столом. А может, и не только под столом, кто знает, на какую еще глубину уходит вниз это подземелье, набитое нечеловеческой, но кем‑то предназначенной для людей, техникой?

Будто вспышкой в мозгу промелькнуло озарение, и пальцы вновь резво и умело забегали по клавишам: "Введите код и пароль для доступа к долговременной памяти".

Маха улыбнулась, довольная собой, теперь никто чужой не сможет взять принадлежащее ей и спрятанное в глубинах мозга, он, этот чужак, просто не знает кодов доступа в нее. Как, оказывается, легко и просто можно избежать ошибки, как легко и просто обмануть железную логику механизма, рожденного из логики человеческой.

"А еще говорят, что мы не умеем врать, обман не свойственен доллам, это качество чисто человеческое", ‑ мелькает где‑то на окраине сознания мысль, тут же сметенная бархатным, манящим голосом из динамика: "Код Ультра‑Зет. Пароль Долла. Обеспечьте прямой контакт с носителем информации"

Из маленькой, не бросающейся в глаза панельки на углу столешницы сам собою выполз, извиваясь, тоненький, серый кабель с каким‑то неизвестно‑знакомым разъемом на конце, блеснувшим холодным металлом. Маха, еще не вполне понимающая смысла происходящего, но уже знающая, что все происходящее неизбежно и воспринимать его следует только, как должное, протянула руку, привычно и умело прихватывая кабель на пол‑ладони ниже разъема. Показавшийся знакомо‑неизвестным кабель наощупь не вызывал никаких ассоциаций со змеей, готовой впиться ядовитыми зубами в ее тело, впрыснуть яд, отскочить, втянуться в свое гнездо в углу стола. И тут же у Махи на самом краю сознания невольной вспышкой блеснула и тут же пропала мысль: "Куда же его пихать‑то, этот шнур для контакта с носителем?", а рука с кабелем уже, продолжая движение, тянулась к груди, а пальцы второй быстро, автоматически, задирали свитерок, расстегивали пуговицы, обнажая бледную синевато‑серую и холодную кожу... Стальная пластинка, ограждающая от повреждения сверхтонкие контактные иглы, сдвинулась при соприкосновении с телом, утопая в утолщении на конце кабеля, иглы вошли в кожу безболезненно, неощутимо, и только легкий зуд под левой грудью сказал Махе, что контакт установлен.

"Чудеса в решете", ‑ успела совсем по‑человечески подумать девка, и ее мозг захлестнула волна...

... через долю секунды калейдоскоп в голове Махи остановился, сложившись в четкое изображение круглого зала и только легкая, едва уловимая щекотка под грудью да четкие, мелькающие циферки в углу левого глаза напоминали о происходящем.

Пару раз сморгнув, Маха погасила цифровое изображение в глазах и несколько секунд прислушивалась к собственным ощущениям, но услышала из динамика неожиданное:

"Оперативная память скопирована. Идет копирование долгосрочной памяти. На вашу идентификацию есть сообщение. Начинаю передачу"

Чей‑то голос, знакомый и давно забытый одновременно, зазвучал в голове непонятными интонациями, а перед открытыми глазами бежала строчка букв, дублируя это пока еще таинственное послание.

"Кажется, я из себя представляю совсем не то, что сама себе представляю, ‑ подумала Маха, старательно изображая на лице усмешку. ‑ Вот только представить все как‑то особого желания не возникает..."

Из‑за двери, мелко перебирая ногами и взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, со своей вечной глуповатой улыбкой, будто наклеенной на лицо, показалась Таньча. Она шагнула в зал после сильного и не совсем дружелюбного толчка в спину и замерла на пороге, ловя равновесие и вглядываясь в полумрак, подсвеченный огоньками на панелях непонятной аппаратуры. В сравнении с абсолютно темным, пустым коридором, центр связи ‑ теперь Маха знала, что это именно центр связи ‑ был все‑таки освещен и казался наполненным жизнью. Но Таньча, похоже, ничего этого не поняла, а дернулась было вправо, уходя с дороги, уступая ее кому‑то шедшему следом, и Маха сообразила, что ее невольная подруга не видит четко очерченных светом стен тоннеля, ведущего от входной двери к столу, на котором она сидит. Маха не знала ‑ почему, но была твердо уверена, что выходить за пределы этого маленького коридорчика смертельно опасно.

‑ Стой! Замри! ‑ резко и громко крикнула Маха со своего места. ‑ Только вперед! Медленно! Влево‑вправо ‑ нельзя!

Её несколько сумбурное предостережение подействовало, Таньча отшатнулась от светящейся стены и осторожно, маленькими шажками, ощупывая перед собой пол, как слепая, двинулась вперед, на голос, продолжая всматриваться в зал, но почему‑то так и не видя подруги.

‑ Рыжая! Жива? отзовись? ‑ крикнул, едва войдя вслед за девкой, Хромой, памятником замирая возле дверей, видимо, он услышал предостережение Махи.

‑ Жива, жива, куда я денусь, ‑ уже спокойнее отозвалась Маха. ‑ Ты иди за Таньчей, только не шебуршись влево‑вправо...

‑ А там что? ‑ уточнил Хромой, все еще не двигаясь с места.

‑ Смерть, ‑ равнодушно глядя на него, сказала Маха.

Хромой резко выдохнул и осторожно, чуть ли не след в след двинулся следом за Таньчей, прошедшей почти половину расстояния до стола и только сейчас обнаружившей спасшую её подругу.

‑ Ты чего так долго‑то? ‑ спросил Хромой, подходя поближе и не в силах держать в себе накопленное волнение. ‑ Мы уж думали, что все... хана тебе... хотели вон ‑ подругу следом через воздуховод засылать...

‑ А там через решетки пробираться не сахар, ‑ сухо ответила Маха. ‑ Да и попробуй с первого взгляда сообрази, как дверь‑то открыть.

‑ Это да, ‑ согласился Хромой. ‑ Тут все на электронике, кажись...

Вслед за Таньчей и Хромым в зал просочился Парфений. И замер у входа испуганным зайцем, озираясь по сторонам, готовый метнуться обратно при первых же признаках опасности. Оглянувшийся на него Хромой с бессильной укоризной в голосе произнес:

‑ Сказал же, ждать сигнала, а ты куда прешься? Вот ведь уродился человек...

‑ Да я же просто так, глянуть, ‑ привычно заворчал, забубнил под нос Парфений. ‑ Сколько ж ждать‑то? а тут просто заглянул, вижу, что все в порядке, можно и обратно, а то чего ж просто так стоять...

‑ Рыжая, нам еще долго так, по нитке идти? ‑ не слушая бубнеж Парфения, спросил Хромой.

В этот момент Таньча уже зряче подходила к столу, и Маха пальцем ткнула ей: "Стань сюда и помалкивай". Девка шагнула в сторонку, оглянулась и охнула тихонечко, по‑бабьи. С этого места, от стола, посверкивающий световыми стенками тоннель был виден просто отлично.

Через минуту подошел и Хромой, он двигался спокойнее и свободнее, чем идущая первой Таньча, но не сдержать эмоций при виде светового коридора сумел.

‑ Вот ведь как... по коридору смерти прошлись... до костлявой за полшага... это ж как они так сделали‑то, что при входе, у дверей, ничего не видно? ‑ чуть испуганно и удивленно спросил он сам себя и тут же поинтересовался у Махи: ‑ А отключить не пробовала? Может, есть тут какой механизм?

‑ Не пробовала, ‑ согласилась Маха. ‑ И так еле‑еле доперла, как дверь‑то открыть, тоннель и включился сразу... Да и не все ли равно? Отсюда все видно, могу и дальше подсказывать, куда идти, чтоб не обжечься...

‑ Ну, да, ну, да, ‑ покивал Хромой. ‑ Здесь видно...

В разговоре он, как бы ни был взволнован, внимательно присматривался к Махе, будто искал отличия в этой девке от той, которую час назад запускал в трубу воздуховода. "Смотри‑смотри, ‑ непонятно почему злорадствуя, подумала Маха. ‑ Может и высмотришь чего нового...". Но где‑то, в глубинах своей загадочной души, ну, или что там у нее вместо этого, девка насторожилась и немного напряглась, ведь об интуиции добытчиков, особенно старых и удачливых, десятки раз ходивших в пустые кварталы, в Городе слагали легенды.

В этот раз легенды не помогли, и Хромой особых различий не нашел. Ну, разве что измазалась в пыли девка, лицо даже окончательно посерело, да вся одежда топорщится.

Дождавшись, пока Парфений доберется до безопасного места, Хромой приказал ему и Таньче сесть на пол и не шевелиться без нужды, а сам достал из‑за пазухи какой‑то листок бумаги, завернутой в прозрачный полиэтилен, и принялся крутить его в руках, прилаживая от руки нарисованную схемку к реальному помещению, в котором он оказался. Довольно быстро сориентировавшись, Хромой свое внимание перенес на дальний угол, на небольшую часть стены между двумя громоздкими шкафами, похожими больше на сейфы, чем на стандартную канцелярскую мебель. Заметив это, Маха усмехнулась. Если верить блок‑схеме помещения, то на этом месте в стену был встроен небольшой настоящий сейф, открывающийся только кодированным инфракрасным сигналом с переносного пульта‑ключа, ну, или пятью‑шестью килограммами взрывчатки. Но здесь, в круглом зале, применять взрывчатку было чрезвычайно рискованно, противопожарная система в таком случае могла в доли секунды герметизировать помещение и заполнить его криптоном. От этого сюрприза могли спасти только изолирующие противогазы, а таких, как знала Маха, в Городе не было вообще.

Хромой, старательно держась подальше от световой стены, прошел к замаскированному сейфу и поскреб ногтем стенку, будто бы пытаясь содрать с нее обветшавшую за годы краску. Конечно, никакой краски он не содрал, да и не было её на пластиковых панелях, но, похоже, старика и не ждал ничего интересного от собственных действий. Отступив на пару шагов от стены, Хромой оглянулся на замерших у стола Парфения с двумя девками, тревожно повернулся к ним спиной и осторожным движением достал пистолет. И только загнав в ствол патрон и сняв предохранитель, старик слегка успокоился и извлек из внутреннего кармана бушлата продолговатый черный предмет, легко помещающийся у него на ладони и завернутый все в тот же прозрачный полиэтилен.

И сразу же после включения с пульта‑ключа инфракрасного сигнала‑дешифратора Хромой, резко присев и развернувшись, выбросил перед собой руку с пистолетом, ловя на мушку того, кто, по его мысли, должен был нанести подлый удар именно в этот, самый важный момент всего похода. Но ‑ никто на Хромого не покушался. Таньча, чуть приоткрыв рот, разглядывала зал, надолго застревая взглядом на каждом незнакомом ей предмете, а таких было гораздо больше, чем знакомых. Парфений, усевшийся на пол позади девки и пользуясь её отрешенным состоянием, откровенно мял ей грудь и лапал за бедра, пытаясь урвать хоть такой вот урезанный "кусочек счастья". И только Маха неожиданно подмигнула старику. Она по‑прежнему сидела на столе, покачивая правой ногой, изредка поглядывая на дверь, за которой остался страхующий подельников Мика. Вот только весь ее внешний вид говорил интуиции Хромого о сжавшейся пружине, готовой мгновенно выпрямиться и отреагировать на любое изменение обстановки. Отреагировать по‑своему, как надо ей. И это вот собственное желание девки настораживало и отвлекало, мешая чувствовать себя хозяином положения.

‑ Ты, рыжая, не смотри на меня так, ‑ внятно пробурчал Хромой, поднимаясь на ноги и опуская пистолет. ‑ Незачем тебе на меня смотреть...

‑ А ты пистолетиком не махай, ‑ спокойно пожала плечами Маха, и этот жест мгновенно успокоил старика своей привычностью.

Сунув пистолет прямо в карман бушлата, он еще какое‑то время смотрел по сторонам, мимолетно косясь на Маху, но, в конце концов успокоившись, повернулся к обозначившейся на ровной стене дверце сейфа и, привычно встав в сторонке, потянул ее на себя. Внутри бронированный ящик освещался маленькой, но достаточно яркой лампочкой, что бы Маха, чуток усилив и без того свое отличное зрение, смогла увидеть маленькую матово‑черную металлическую коробочку, стоящую на папке, плотно набитой бумагами. "А в папке, пожалуй, документация", ‑ поняла Маха, но вслух ничего говорить не стала, наблюдая, как Хромой ловко и жадно пакует коробочку в толстый полиэтилен и прячет ее запазуху. А вот документами старый добытчик пренебрег, то ли заказа на них не было, то ли решил, что тащить дополнительный, да к тому же легко разрушающийся груз ни к чему.

‑ Парфений, ‑ позвал повеселевший старик подельник, ‑ хорош девку‑то лапать, налапаешься еще. Давай‑ка осторожненько, сходи в тот угол, глянь, там есть чего интересного...

Парфений недовольно оторвался от грудей Таньчи, повел смурным взглядом в дальний угол, демонстративно сплюнул на пол и заявил:

‑ Нету там ничего. Я и отсюда все вижу. Да и вообще тута ничего нет. Только зря лезли.

Первой мыслью Хромого было ‑ достать пистолет, заставить Парфения отойти в угол, да и пристрелить его там. Уж слишком откровенно хамил мальчишка своему бригадиру. За такое поведение из любой бригады могли вышвырнуть и гораздо более заслуженного добытчика. Но вот ведь беда, пистолет был и у Парфения. И, переходя в угол спиной к старику, парень легко мог достать свое оружие.

Все‑таки Хромой, добыв назначенную вещь, расслабился и растерялся. Он и сам не ожидал от себя такого. Сначала ‑ девка с невыразимо самостоятельным взглядом, девка, которую купили, как вещь, которая всю дорогу вела себя, как кукла, ну, может, чуток половчее, поумнее, но мало чем отличаясь от своей подруги, для которой главное ‑ еда. И следом за ней, минута в минуту, Парфений. Вечно недовольный, ворчащий, как выживший из ума дед, вечно несуразный, забывающий об элементарных вещах. Желающий, по его же словам, лишь портвешка и бабу, ну, иногда ‑ сухариков. Хромой затянул паузу, которую затягивать было нельзя, колеблясь, решая, как же вести себя дальше, и каким‑то уже не шестым ‑ седьмым‑восьмым чувством сообразил, что расслабленность и растерянность его почувствовали подельники.

И тут он ошибся еще раз, отступая, сдавая свои позиции верховной власти в бригаде.

‑ Ладно, ребятки, ‑ успокоительно сказал Хромой, выставляя перед собой ладони, будто защищаясь ими от Махи и Парфения. ‑ Мы тут, глядишь, засиделись, а ведь пора и за добычей. Есть тут кое‑чего на верхних этажах, вот только охранку надо было выключить. Злая здесь защита от гостей...

‑ Тогда чего здесь сидеть? ‑ возмутился Парфений, подымаясь с пола и отталкивая от себя Таньчу. ‑ Пошли, куда ты там зовешь...

‑ Идем‑идем, ‑ согласно закивал старик, прикрывая дверцу сейфа. ‑ Рыжая, давай, что ли, вперед, выводи отсюда подругу.

Маха снова пожала плечами, понимая, что Хромой затеял какую‑то каверзу. Но стрелять в спину он, пожалуй, прямо сейчас не будет. Ему проще и удобнее завести их куда‑то в злое место, да и пустить первыми. Вот тогда и маленькая совесть бригадира перед самим собой будет чиста, и противящиеся его воле подельники уйдут на Луну.

Она не успела додумать, раскладывая по полочкам ситуацию, как из‑за двери раздались гулкие в тишине подземелья, неожиданные выстрелы из пистолета, и сразу же вслед за ними ‑ ровная строчка короткой автоматной очереди.

‑ Дверь... ‑ только и успел произнести Хромой, резко побледнев до синевы на впалых щеках и судорожно хватаясь за пистолет.

Старик еще ухитрился присесть на колено, вытягивая вперед руку с оружием, когда в круглый зал ворвался громадный мужик, больше похожий на медведя с книжных картинок и из старинных фильмов.

Продолжая хладнокровно сидеть на столе и успев даже уловить отголосок собственной мысли о том, как же мешает контролировать ситуацию этот толстенный, непроницаемый бетон, Маха с немыслимой скоростью набирала на клавиатуре сигнал аварийной блокировки дверей, а Парфений и Таньча, не успевшие ничего сообразить, так и застыли двумя нелепыми бесполезными статуями.

Время, казалось, притормозило свой стремительный ход, и Маха, вслепую стуча по клавишам, видела, как указательный палец "медведя" медленно, но уверенно давит на спусковой крючок старой, затертой штурмовой винтовки, кажущейся в лапах этого великана игрушечной. В то же мгновение человек‑медведь начал грамотно уходить вправо, на сверкающую, но невидимую им световую стену коридора...

Вырывающиеся из ствола автомата пули еще только начали свое движение, а Маха уже рассчитала их траектории и поняла, что ни одна из них не грозит ей лично ничем серьезным. И тут же по глазам, по ушам, по нервам ударила ярчайшая вспышка: уходящий с возможной линии огня человек‑медведь невольно прошел насквозь стену коридора. Маха увидела, как громадное сильное тело на глазах превращается в черно‑серый пепел, доли секунды еще висит в воздухе, сохраняя свои очертания, а потом медленно оседает на пол, теряя форму, превращаясь в маленький холмик. И в ушах зазвучал визг срикошетивших пуль. Их было немного, покойный человек‑медведь стрелял больше для устрашения и потому отсек короткую, в четыре патрона, очередь.

Все закончилось через полторы секунды. Дверь в круглый зал была заблокирована командой Махи, ворвавшийся внутрь стрелок сожжен защитным полем, но... Четыре пули, выпущенные из его автомата успели натворить гораздо больше, чем можно было подумать. Одна из пуль прошла навылет через аппаратуру, укрытую под столом, на котором сидела Маха, и вывела из строя систему управления электропитанием. Поэтому‑то на блокировку входной двери потребовалось гораздо больше времени, чем предполагалось ‑ система управления переходила с основной на запасную схему. А еще одна пуля попала в Таньчу. Девка лежала почти под столом, сбитая с ног ударом, и по телу ее периодически пробегала волна странных мышечных сокращений, будто бы пыталась Таньча встать, напрягала руки и ноги, терлась затылком об пол, но никак не могла преодолеть слабость и непослушание в мышцах. Даже не осматривая подругу, Маха поняла, что это агония. И в самом деле, через десяток секунд тело в последний раз изогнулось и замерло, издав какой‑то трудноуловимый звук, похожий на выход.

‑ Вот те на, на Луну ушла девка, ‑ сипло сказал Хромой и прокашлялся, аккуратно продвигаясь к столу, на котором продолжала сидеть внешне все еще невозмутимая Маха.

В слабом освещении круглого зала она заметила, как опоздавший среагировать на опасность Парфений выпучивает глаза, приоткрывает рот и тихо‑тихо оседает на пол, старательно и уже бессмысленно лапая себя под бушлатом в поисках пистолета.

‑ Мы что теперь здесь? ‑ проворчал Парфений откуда‑то снизу, как‑то очень быстро на этот раз сообразив, в какую ситуации они попали. ‑ Так и засели на всю жизнь? или ты, Хромой, для этого нас сюда привел?

‑ А я что? я здесь или я там? ‑ косноязычно отозвался Хромой, вновь теряя лицо перед подельником и пытаясь оправдаться. ‑ Отсюда одна вон рыжая сейчас вылезет, да и то куда она? там же они, ждут...

‑ Вам дверь открыть? ‑ спросили Маха.

Хромой и Парфений уставились на нее, как на заговорившую статую, и девка подумала, что зря спросила про дверь. Сейчас, деморализованные и перепуганные, подельники вполне могли и забыть о том, что, кроме Махи, никто не умеет открывать и закрывать двери в круглый зал. Нервы у обоих оказались гораздо слабее, чем это представлялась по пути сюда, да и реакция на происходящее была не совсем адекватной.

‑ Может, ты заодно и всех тех перебьешь, кто там окопался? ‑ уточнил приходящий в себя Хромой.

‑ Перебить‑то не вопрос, ‑ пожала плечами Маха. ‑ Вот только они наверняка у дырки в воздуховоде дежурят. Понимают, что это такое.

‑ Боишься? ‑ зачем‑то спросил Парфений, видимо, по привычке задирать собеседника и пытаться ловить "на понт".

‑ Как был дураком, так и остался, ‑ вздохнул Хромой. ‑ А что, рыжая, отсюда один выход? только через ту дверь, что вошли? ну, если, конечно, лаз этот по трубе не считать...

Маха пожала плечами, медленно проводя пальцами по клавиатуре, но не нажимая клавиш.

‑ Да любой выход все равно в этот же коридор вокруг зала выводит, ‑ сказала она.

Хромой, опустив, наконец‑то, пистолет, задумался, даже почесал в затылке. Выходить к недружелюбной бригаде, вооруженной, похоже, гораздо лучше его самого, старику до дрожи в коленях не хотелось. Но вот ведь беда, оставаться в круглом зале ему хотелось еще меньше, он отлично понимал, что появившиеся следом налетчики не уйдут и через месяц, если решат караулить добычу. Да и нет у подельников никакого месяца в запасе, нет ни еды, ни питья, только то, что принесли с собой в карманах. Так что, задерживаться здесь нельзя. С каждой минутой их преследователи все лучше осваиваются в коридоре, да и в самом здании, скоро найдут себе уголки для отдыха, чтобы дежурить возле рукотворной мышеловки в смену, значит, прорываться будет еще на порядок опаснее.