Гадание на мышах

В интернете я находила удивительные вещи. Например, всевозможные способы гаданий: Аэромантия, гадание по воздуху. Алектриомантия, гадание с петухом. Антинопомантия, гадание по внутренностям женщин и мужчин.

Гастромантия, гадание по урчанию живота. Идоломантия, гадание по статуэткам, портретам и скульптурам.

Каттабомантия, гадание на металлической посуде. Логарифмантия, гадание при помощи логарифмов. Махаромантия, гадание на ножах. Оиномантия, гадание на вине. Омфаломантия, гадание по пупку.

Стареомантия, предсказание будущего по стихийным явлениям.

Сциомантия, гадание по тени. Териомантия, гадание по диким животным. Тиромантия, гадание по способу нарезки сыра. Туфрамантия, гадание на пепле.

«ЧЕЛОВЕК ИЗ ВТОРЫХ РУК»

В сентябре радио «Новая Руда» начало передавать новый роман. То ли английский, то ли американский. «Человек из вторых рук». Я не запомнила автора, его фамилия ничем особенным не отличалась. Это была растянутая печальная история жизни мужчины, которого не покидало гнетущее, навязчивое чувство, что он вторичен, ненастоящий, полное повторение чего‑то, что уже было. Короче говоря, жалкий слепок с некоего оригинала, с живого образца. К примеру, он был усыновлен из детского дома, то есть имел биологических родителей, неизвестно, правда, каких. Его взяли люди, у которых умер их собственный сын. То есть этому надлежало кого‑то собой заменить. Сам он не был сыном как таковым, ему отвели роль суррогата кого‑то другого, ребенка, которого нет в живых. В трех первых отрывках рассказывалось о его юности. Молодой человек рос с твердым убеждением, что он – опивки, оставшиеся от чего‑то лучшего. В четвертой части речь шла о его студенческих годах, когда он увлекся Платоном. Юноша прекрасно понимал, что имел в виду философ, когда писал об Идее и ее Тени. Что существует нечто настоящее, единственное, неповторимое, совершенное в своей единичности. И нечто очень нечеткое, отраженное и, как любое отражение, – зыбкое, полное изъянов, световых бликов, а значит, поддельное, седьмая вода на киселе. Этот фрагмент был немного скучноват. Радиоприемник стоял на террасе, я красила дверь, на крыше работали строители и тоже слушали об эманации[16], пещерах, вторичности и отчаянии. Герой книги влюбился в философию. Свою магистерскую работу он писал о каком‑то эпигоне платонизма – я не запомнила его имя, похожее на множество других, какие носили древние греки, – и в итоге, по иронии судьбы, это его сочинение оказалось непреднамеренным плагиатом – молодой человек повторил то, что раньше уже сделал кто‑то другой. Затем, в следующих главах, он женился на разведенной женщине – стал ее вторым мужем. Жена так никогда и не перестала любить его предшественника. В этой книге есть такая сцена – я слушала ее, наводя порядок на чердаке: герой находит в шкафчике в ванной комнате (дом принадлежал жене) туалетные принадлежности первого мужа, расставленные, как в музее, и в конце концов начинает чистить зубы его щеткой, брызгается его туалетной водой, надевает его пижаму, а жена заставляет заниматься с ней любовью так же, как это делал тот. Мне тут же вспомнился «Квартирант» Поланского, не столько, наверное, сам фильм, сколько то, чем он мне врезался в память, когда я смотрела его в первый раз. Зуб, выковыренный из дырки в стене, означает, что мир подает нам знак, чего‑то хочет, и еще многократные попытки героя покончить с собой: он выбрасывается из окна и снова забирается наверх. Безуспешное самоуничтожение, до бесконечности. Затем, разумеется, герой книги становится отчимом, вторым отцом. Он не может иметь своих, настоящих детей. Люди‑Тени не способны размножаться – так он считает. Этот человек работает редактором в каком‑то издательстве и правит книги других. Мечтает написать собственную, но в чужих постоянно находит свои замыслы, уже записанные, уже реализованные. В телефонной книге есть еще десятка три абонентов с такой же фамилией, и ему не дает покоя полиция, потому что имеется однофамилец, некий брачный аферист. Ко всему прочему, наш герой похож на какого‑то не очень любимого политика, и все принимают беднягу за того. Его фотография отклеилась от школьного стенда со снимками выпускников, и по ошибке ее заменяют другой.

Я пропустила две последние передачи, потому что ездила за досками в Вамбежице. Не знаю, чем закончилась история Человека из вторых рук. Должно быть, он умер, как это случается с каждым. Возможно, перепутали тела и похоронили его под иной фамилией. Возможно, одновременно с ним рядом хоронили кого‑то более важного, и музыка духового оркестра заглушала надгробную, сначала скопированную на ксероксе, а затем заученную наизусть, речь священника.