Эпизод 13. Зимняя ночь

ГУРОВ у себя в кабинете. АННА в своем доме в С. ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА в гостиной.

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА (просматривает газеты, бормочет). Ходит анекдот про некоего капитана, который будто бы, когда его товарища опускали в могилу, собирался прочесть длинную речь, но выговорил «будь здоров!», крякнул — и больше ничего не сказал. Ну, это все старо...

АННА. Прошел какой-нибудь месяц?

ГУРОВ. 44 дня. Где вы?

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА. А вот и еще... Так... В погоне за эффектами наши бедные драматурги уже начинают, кажется, заговариваться до зеленых чертей...

АННА. Уж, наверное, покрылась в памяти туманом. Пройдет еще месяц, и нечего будет вспоминать. Где вы?

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА. А это... Нет, ты только послушай... Ты слышишь меня, Димитрий?!

ГУРОВ. Вот именно и тому подобное.

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА. А, вот... Нашла. Речь, с которой г. министр народного просвещения обратился к студентам Московского Университета, произвела на них отрадное и освежающее впечатление. Читатели уже знают, что на прошлой неделе государь император изволил отозваться о деятельности молодежи в самых сочувственных выражениях. Господин министр с радостью упомянул об этом еще раз.

АННА. У нас тихо-тихо. Все спят уже. А вы?

ГУРОВ. Что же. Окунулся мало-помалу в московскую жизнь. Хожу по домам, театрам, ресторанам. На юбилеи. На службу. Хорошо.

АННА. Что у вас в комнате? Книжный шкаф?

ГУРОВ. Письменный стол рублей в четыреста. С инкрустациями.

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА. Речь министра, ах, вот оно что... пришлась как раз на Татьянин день, то есть тот самый праздник студиозов, в который разрешается напиваться до положения риз даже невинным младенцам и классным дамам. Воодушевленные похвалами министра и государя... так... так... погоди... вот, это уж точно драма с идеей... московскими студентами было выпито все, кроме Москвы-реки, которая избегла злой участи только благодаря тому обстоятельству, что замерзла.

АННА. А это? Камин? Темный угол с лампадкой?

ГУРОВ. Бархатная мебель. Бюст Шопенгауэра. Картины, ковры. Вон, тигровая шкура на полу.

ВАРВАРА МИХАЙЛОВНА. В Патрикеевском, Большом Московском, в Татарском и прочих злачных местах выпито было столько, что дрожали стекла. Так, так... Тройки... и лихачи... Шампанское... оркестры не умолкая жарили Gaudeamus... Вот послушай-ка... Было так весело, что один студиоз с криком «да здравствует государь император» бросился в резервуар, где плавают натрускинские стерляди, и утонул... Ты слышишь?.. Бросился в резервуар со стерлядью и утонул... захлебнувшись по неосторожности и будучи совершенно пьяным... Вот оно. Нашла. Драма с идеей. Черт возьми, Димитрий? Ты что, уснул?

АННА. Завывает в камине метель, да? В доме тепло. А я уж далекий призрак. Забыли? И утро с туманом? И пароход из Феодосии? Где вы сейчас? С кем вы говорите? Куда вы смотрите?

ГУРОВ. Смотрю, как травят волка.

АННА. Я-то не вижу вас. И не слышу. (Исчезает.) ГУРОВ. Что-что?