Altera pars

Усиление позиций Церкви – первичной CIS и фактическое уничтожение вторичной CIS – государственной системы привело к тому, что духовная власть была вынуждена перенять на себя часть функций земной. Престол Святого Петра стал ассоциироваться с вторичной CIS – империей. «После Григория VII Церковь обрела большинство черт государства в его современном понимании. Церковь объявила, что является независимой, иерархической, публичной властью. Ее глава, папа, имел право издавать законы... Церковь проводила свои законы через административную иерархию... Далее, Церковь толковала свои законы и применяла их через судебную иерархию... Таким образом, Церковь осуществляла юридические, административные, судебные полномочия современного государства. В дополнение к этому Церковь придерживалась рациональной системы юриспруденции, канонического права. Она облагала своих подданных налогом в форме десятины... Крещение предоставляло своего рода гражданство...»[9]. «В XIII и XIV вв. <…> Церковь превращается в настоящую монархию»[10]. Однако перенимание земных функций духовным центром дискредитировало обоих, причем не только в концептуальном плане, но и в практическом. «Полития девальвируется зиждущейся на принципиально иных основаниях экклесией — но отнюдь ею не упраздняется»[11].

Причиной этого обесценивания стал следующий парадокс: Церковь, созданная как помощник христианской CVS в деле спасения, а потому априорно лишенная политических притязаний (в ином случае имперская власть попросту не позволила ей существовать) стала выполнять функции вторичной CIS, сфера деятельности которой в христианском миропонимании ограничивалась исключительно бренным и второстепенным. Вместе с тем не стоит себя тешить мыслью о том, что Церковь срослась с государством, как отмечает С.И. Каспэ, «политизация» Церкви имела место; но отождествление ее с «огосударствлением» сомнительно»[12].

В той или иной степени осознавая пагубность совмещения земных и трансцендентных функций, Церковь предприняла попытки возрождения прежней формы государственности. Более того, «первичная CIS реанимировала вторичную, руководясь велениями CVS и пользуясь доступным политическим материалом»[13]. Однако в новых обстоятельствах воссоздание былой вторичной CIS было не возможным: новые политии были слабы и несостоятельны, а главное не самостоятельны – их существование было исключительной заслугой Церкви, без которой новые политии попросту не могли существовать. В Священной Римской империи от былого величия и могущества Рима осталось только название. «Помазание изменило положение западного монарха двояким образом. С одной стороны, оно установило связь между королем и Богом, которой ранее не существовало. Эта связь, освящавшая право на трон, легитимизировала монарха <…> С другой же стороны, резко усилилась связь между монархией и церковью»[14]. Таким образом, попытка Церкви реанимировать прежнюю политическую форму – империю – провалилась, на свет явились новые политический образования – маленькие, лысые, слепые, зависимые во всем от своего создателя… «Так возникала стройная иерархия, в которой наконец устанавливались правильные отношения макросоциальных центров разной природы (как строго земных, так и земных-трансцендентных). При этом, поскольку империя мыслилась как генеральная рамка для прочих, менее совершенных, субординированных ей политических форм (королевств, феодальных держаний, городов), первичным источником легитимности их всех — через посредство империи — также оказывался папский престол. Земные-трансцендентные центры (епископства и аббатства) исполняли по отношению к земным центрам соответствующих уровней функцию нормативной цензуры политических и социальных практик, и ту же функцию в отношении императорской власти резервировало за собой папство»[15].

Зависимость новых государств от своего создателя, обязанность своего существования Церкви, продолжающей сочетать в своих руках и трансцендентную и земную власти, иными словами – отсутствие у новых образований суверенитета перед всесильной Церковью обусловили направление их дальнейшего развития – преодоление зависимости через борьбу с создателем.

Постепенное преодоление средневековой раздробленности, увеличение роли некоторых политических образований и увеличение их притязаний явили перед папством значительную преграду. У обесценивающейся первичной CIS появились созданные ею же оппоненты. Дихотомия «религиозное – светское» явилась в новом измерении и породила длительную борьбу двух имманентных христианству начал. Противостояние носило не только физический, но и теоретический характер. Последнее для данной работы представляет больший интерес, поэтому интереснейшие события военно-политической борьбы в дальнейшем будут опущены.