Глава 4. Элисон Кэнел никогда не была красива

Элисон Кэнел никогда не была красива. Даже в школе она оставалась «гадким утенком», презренной парией, одиночкой, у которой не было ни подруг, ни ухажеров. И удивляться этому не приходилось. Уже в четырнадцать лет она весила больше ста шестидесяти фунтов и, судя по всему, это был еще не предел. Рыхлая, ширококостная, с простым круглым лицом, она служила объектом постоянных насмешек для одноклассников, которые дразнили ее Дылдой, Водокачкой, Крошкой Эл и Канализацией.

Кроме того, из‑за короткой стрижки, которую мать заставляла ее носить, мальчишки прозвали ее Солдатом‑В‑Юбке. Не очень остроумно и достаточно обидно, но Элисон это почти не трогало. Она‑то знала, что она — умнее их всех, вместе взятых, и это соображение позволяло ей относиться к одноклассникам с нескрываемым презрением, хотя училась Эл неблестяще.

«Проклятая идиотка», «дубина стоеросовая», «дура», «кретинка»— так называл ее даже родной отец. Элисон не возражала.

Ей было все равно. Потом отец упал со складной лесенки, сильно ударился головой и умер. Узнав об этом, Элисон только усмехнулась. Отец оказался не умнее ее — в лесенке было всего‑то три ступеньки.

Вскоре после его безвременной кончины Элисон и ее мать Рита, работавшая в прачечной одного из отелей, переехали жить к дяде Сирилу, родному брату Риты. Он был разведен, детей у него не было, и теперь, когда он сломал на работе ногу, так он сам сказал Элисон, ухаживать за ним было совершенно некому.

Дядя Сирил ютился в небольшом полуразвалившемся домишке неподалеку от бульвара Голливуд. Себе на жизнь он зарабатывал тем, что фотографировал кинозвезд и знаменитостей в такие моменты, когда они меньше всего этого хотели. Бывало, он дневал и ночевал возле фешенебельных ресторанов, казино и гостиниц, держа наготове свою фотокамеру с лампой‑вспышкой и мощным объективом. Самым большим его успехом была фотография Мадонны, целующейся с Шином Пенном, сделанная тогда, когда никто еще и не подозревал об их романе.

Разумеется, это было настоящее везение. Фотографию дядя Сирил продал газетам за внушительную сумму, а заодно стяжал себе немалое уважение среди коллег — свободных художников, которые никак не могли поверить, что «старина Сир» наконец‑то «убил бобра».

Дядя Сирил совершенно очаровал Элисон. Для нее он был знаменитостью еще почище Мадонны. Когда он снова смог ходить, Элисон повсюду следовала за ним, перенимая профессиональные секреты. Дядя Сирил не возражал. Своих детей у него не было, к тому же Элисон, будучи крупной и сильной, часто помогала ему пробиться сквозь толпу зевак и преодолеть заслоны конкурентов.

К двадцати годам Элисон сама начала снимать. Теперь она хорошо знала самые «урожайные» места и не останавливалась ни перед чем, чтобы сделать хороший снимок. Элис оказалась даже более успешным фотографом, чем дядя Сирил: свои жертвы она преследовала с агрессивной настойчивостью бультерьера, и ее упорство часто бывало вознаграждено. С помощью хорошо продуманных оскорблений Элисон умело выводила знаменитостей из себя и делала хорошие снимки — и это сходило ей с рук, поскольку, что ни говори, она принадлежала к охраняемому законом женскому полу. Конечно, привлекательной ее по‑прежнему назвать было нельзя, однако до сих пор ни одна из звезд не осмеливалась ответить ей публичным оскорблением.

То же самое относилось и к другим фотографам, хотя в конкурентной борьбе между папарацци никаких правил, конечно, не существовало. Коллеги за глаза дразнили ее Гансом, хотя, по выражению дяди Сирила, Элисон была натуралкой, и старались держаться от нее подальше.

За несколько лет Элисон удалось сделать несколько неплохих снимков. Ее первой удачей были снимки Уитни Хьюстон и Бобби Брауна, которые поссорились на ступеньках ресторана «Пенинсула». Неплохо вышел и портрет Чарли Шина, орущего во всю глотку на саму Элисон — она преследовала его и его пухлявую подружку до самого лимузина. Растрепанный Николсон, выходящий, а вернее, выползающий из дверей ночного клуба; пьяный Чарли Доллар, катящийся вниз по ступенькам казино; сконфуженный Хью Грант возле полицейского участка, задержанный за то, что он приставал к проституткам на бульваре; Ким и Алек с их первым ребенком — все это были работы Элисон.

А потом, в один прекрасный день, в ее жизнь вошла очаровательная Лара Айвори, и все изменилось.

Наваждение — не самое подходящее для этого слово, но все выглядело именно так.

Date: 2016-02-19; view: 282; Нарушение авторских прав