Глава 16. Хит пошевелился, пробормотал что‑то о пропущенной тренировке и снова заснул

Зои

Хит пошевелился, пробормотал что‑то о пропущенной тренировке и снова заснул. Я посмотрела на него, затаив дыхание, а потом снова принялась ходить по кругу.

А вы бы хотели, чтобы я его разбудила и сказала, что он умер и больше никогда не будет играть в футбол?

Только не это!

Я пыталась вести себя как можно тише, но не могла усидеть на месте. Я даже не смогла заставить себя лечь рядом с Хитом. Просто не смогла, и все. И перестать ходить тоже не смогла. Мне нужно было постоянно двигаться.

Мы с Хитом находились в глубине той самой рощи, в которую убежали раньше. Когда раньше? Не помню. Знаю только, что здесь росли кривые низкорослые деревья, и было много старых камней. И мха тоже было много. Очень много. Он был повсюду – густой, мягкий и пушистый.

Внезапно я почувствовала наготу своей ступни, глубоко зарывшейся в живой зеленый ковер.

Живой?

Я вздохнула.

Нет. Я знала, что здесь не было ничего по‑настоящему живого, но почему‑то постоянно забывала об этом.

Над нашими головами деревья раскинули свой густой лиственный шатер, поэтому пробивавшиеся сквозь него солнечные лучи пропускали вниз лишь приятное тепло, спасая от жара, но я все равно невольно поежилась, взглянув на проплывавшие в небе облака.

Тьма...

Я захлопала глазами, припоминая. Ну да, это ведь из‑за нее мы с Хитом торчим в этой роще! Это она преследовала нас, но не смогла войти в эту рощу.

Я снова поежилась.

Не знаю, что это было. У меня осталось лишь ощущение полнейшей темноты и едва уловимое воспоминание о гнилостной вони, рогах и крыльях.

Мы с Хитом не стали ждать, пока появится что‑то еще. Задыхаясь от страха, мы бежали, бежали, бежали... Вот почему Хит теперь спал без задних ног. Снова. Как и мне следовало бы сделать.

Но я не могла передохнуть. И продолжала ходить кругами.

Поверьте, меня, очень тревожило то, что у меня появились какие‑то провалы в памяти. Нет, даже хуже. Понимаете, ведь если бы у меня просто пропала память, я бы никогда об этом не догадалась, потому что ничего не помнила, а тут все было не так. Я знала, что у меня пропали целые куски воспоминаний – как недавних, так и прошлых. Вы заметили, что я только сейчас вдруг вспомнила о том кошмаре, от которого мы с Хитом сбежали в эту рощу? Ну вот, вы понимаете, о чем я. Но я забывала не только свое настоящее, но и прошлое.

Я не помнила лица своей матери.

Не помнила, какого цвета у меня глаза.

Не помнила, почему больше не доверяю Стиви Рей.

Зато со мной осталось все самое страшное. Я помнила каждый миг смерти Стиви Рей. Я помнила, что мой отец бросил нас, когда мне было два года, и больше не появлялся. Я помнила, что доверяла Калоне, и ужасно, ужасно в нем ошиблась.

От этих мыслей у меня свело живот, и накатила тошнота, поэтому я принялась еще быстрее кружить по роще.

Как я могла позволить Калоне так меня одурачить? Какой же я была идиоткой!

Это из‑за меня погиб Хит.

Но мой разум поспешил закрыться от этой ужасной вины. Сама мысль о ней была слишком жестока, слишком чудовищна.

Внезапно мое внимание привлекла какая‑то тень. Замерев, я быстро обернулась и очутилась лицом к лицу с ней. Я уже видела ее раньше – во сне и в одном видении.

– Здравствуй, А‑я, – тихо сказала я.

– Зои, – ответила она, опуская приветствие. Ее голос очень напоминал мой, только каждое её слово было окрашено глубокой печалью.

– Это из‑за тебя я поверила Калоне, – зло процедила я.

– Нет, из‑за меня ты его пожалела, – поправила А‑я. – А когда ты утратила меня, то вместе со мной потеряла и жалость.

– Неправда! – воскликнула я. – Я все еще умею жалеть! Я жалею Хита.

– Ты уверена? Тогда почему ты держишь его здесь, не позволяя уйти?

– Хит сам не хочет уходить, – огрызнулась я, и невольно прикусила язык, удивленная злобой, прозвучавшей в моем голосе.

А‑я покачала головой, и пряди длинных черных волос заколыхались вокруг ее талии.

– Ты ни разу не подумала о том, чего хочет сам Хит или кто‑то еще, кроме тебя. И ты не сможешь думать об этом, пока не попросишь меня вернуться.

– Я не хочу, чтобы ты возвращалась. Это из‑за тебя все случилось. Ты во всем виновата!

– Нет, Зои, это не так. Все случилось из‑за целой цепи решений, принятых разными людьми. Дело не в одной тебе... – грустно покачав головой, А‑я исчезла.

– Спасибо, хорошую загадку ты мне загадала, – процедила я сквозь зубы и с еще большим беспокойством принялась ходить по кругу.

Когда где‑то сбоку промелькнула еще одна тень, я стремительно обернулась, решив раз и навсегда выяснить свои отношения с А‑ей, но вместо этого застыла с разинутым ртом.

Передо мной была я. То есть, девятилетняя я, уже попадавшаяся мне на глаза в толпе других теней, которых разогнал погнавшийся за нами с Хитом кошмар.

– Привет, – сказала я.

– Ой, у нас выросли сиськи! – воскликнула девочка, не сводя глаз с моей груди. – Вот это круто! Я так рада, что у нас есть сиськи. Наконец‑то!

– Ну да, я тоже так думаю. Наконец‑то.

– Вообще‑то я бы хотела, чтобы они были побольше, – вздохнула девочка, продолжая бесцеремонно меня разглядывать.

В конце концов мне пришлось скрестить руки на груди, что вообще‑то было глупо, потому что она – это ведь я, как ни странно это звучит.

– Хотя нет, ведь могло быть еще хуже! Мы бы с тобой могли остаться плоскими, как Бекки Эппл. Фууу! – продолжала болтать девочка.

Она так искренне радовалась, что я невольно улыбнулась в ответ, но только на секунду. У меня просто не хватило сил удержать в себе радость, которой она светилась.

– Помнишь Бекки Ренни Эппл? Нет, ну о чем думала ее мамочка, когда дала ей такое имя? Так мало этого, она еще пометила все ее свитера монограммой «BRA»[3]? – расхохоталась девочка.

Тщетно пытаясь сдержать улыбку, я сказала:

– Да, она, бедная, была обречена с первого дня похолодания. – Вздохнув, я потерла рукой лицо, недоумевая, отчего же мне так невыносимо грустно.

– Это потому что я больше не с тобой, – сказала мне девочка. – Я – твоя радость. Без меня ты больше никогда не сможешь быть счастливой.

Я молча уставилась на нее, понимая, что она сказала мне правду. Как и А‑я.

Хит снова забормотал во сне, и я перевела взгляд на него.

Он выглядел таким сильным, молодым и совершенно здоровым, но я‑то знала, что он больше никогда не выйдет на футбольное поле и никогда не сделает лихой поворот на своем пикапе, издавая ликующий клич «Тигров Брокен Эрроу». Он никогда не будет мужем. Никогда не станет отцом.

Я оторвала глаза от Хита и снова посмотрела на девочку.

– Я не думаю, что заслуживаю права снова быть счастливой.

– Мне так жалко тебя, Зои, – сказала она и растаяла.

А я снова принялась ходить туда‑сюда, чувствуя головокружение и странную пустоту в голове.

Следующая часть меня не стала мерцать или трепетать на краю моего зрения. Она решительно выросла передо мной, преградив мне путь. Она нисколько не была на меня похожа.

Она была высокой. Волосы у нее были длинными, лохматыми и медно‑рыжими. И только заглянув в ее лицо, я поняла, что у нас общего – глаза. Она была еще одной частицей меня, я сразу это поняла.

– Кто ты? – устало спросила я. – Говори сразу, чего я лишусь, если ты ко мне не вернешься?

– Зови меня Бриджит. Без меня ты лишишься своей силы.

– Я слишком устала, чтобы быть сильной, – вздохнула я. – Может, поболтаем после того, как я посплю?

– Неужели ты до сих пор не поняла? – Бриджит огорченно покачала головой. – Без нас ты больше не сможешь спать. Тебе никогда не станет лучше, и ты никогда не отдохнешь. Тебе не будет покоя. Лишившись нас, ты постепенно будешь терять себя, а потом уйдешь.

У меня вдруг дико разболелась голова, но я изо всех сил попыталась сосредоточиться.

– Но ведь я уйду вместе с Хитом.

– Да, это так.

– А если я соберу вас всех в себя, то останусь без него.

– Да, это так.

– Нет, не так. Я не смогу вернуться без него, – сказала я.

– Значит, ты действительно сломлена, – вздохнула Бриджит и исчезла.

У меня подкосились ноги, и я опустилась на мох.

Я поняла, что плачу, только когда увидела мокрые пятна на своих джинсах. Не знаю, как долго я так просидела, сломленная болью, горем, смятением и усталостью, но вдруг в мой затуманенный разум пробился какой‑то новый звук: это было хлопанье крыльев. Они шелестели, махали, парили, снижались, искали...

– Идем, Зо. Нужно забраться еще глубже. Подняв голову, я увидела Хита, присевшего рядом со мной на корточки.

– Это моя вина, – глухо сказала я.

– Нет, но какая теперь разница? Все уже случилось, малыш. И ничего нельзя изменить.

– Я не могу тебя оставить, Хит! – расплакалась я.

Ласково убрав с моего лица волосы, он вручил мне еще один скомканный бумажный платок.

– Я знаю, что не можешь.

Хлопанье огромных крыльев нарастало, ветки деревьев за нашей спиной принялись раскачиваться от поднятого ими ветра.

– Зо, давай поговорим об этом потом, ладно? Сейчас нам надо бежать. – Взяв меня за локоть, Хит поднял меня на ноги и повел в рощу, туда, где тени были еще гуще, а деревья еще старше.

Я безвольно повиновалась. Идти было лучше, чем сидеть. Не хорошо, нет. Мне больше не могло быть хорошо. Но поскольку я лишилась покоя, то лучше было идти.

– Это ведь он, да? – равнодушно спросила я.

– Он? – переспросил Хит, помогая мне перебраться через большой камень.

– Калона. – Мне показалось, будто одно это слово вдруг изменило воздух вокруг нас. – Он пришел за мной.

Хит хмуро посмотрел на меня и грозно крикнул:

– Нет! Я не позволю ему добраться до тебя!

Стиви Рей

– Нет, я не позволю ему добраться до тебя! – грозно крикнул Дракон.

Стиви Рей вместе со всеми присутствовавшими в зале уставилась на преподавателя фехтования. Вид у Дракона был такой, словно он был готов немедленно нанести смертельный удар невидимому противнику.

– Ммм, простите? Кому ему, Дракон? – переспросила Стиви Рей.

– Тому пересмешнику, который убил мою жену! Ты не должна выходить за территорию школы, пока мы не выследим и не уничтожим эту тварь!

И что ей, скажите, было делать? Пытаясь не обращать внимания на гулкую пустоту, возникшую в ее груди от этих слов Дракона, Стиви Рей привычно попыталась подавить жуткое чувство вины, терзавшее ее всякий раз, когда она видела его погасшее лицо.

Она знала, что сердце Дракона навсегда разбито. И хотя Рефаим дважды спас ей жизнь, Стиви Рей было никуда не деться от другой правды – это он убил Анастасию Ланкфорд.

Но ведь он изменился! Он стал другим! Как жаль, что она не могла сказать этого вслух, не разрушив свой привычный мир.

Она не могла рассказать Дракону о Рефаиме. Она никому на свете не могла о нем рассказать, а поэтому вновь принялась сплетать правду с ложью, продолжая ткать свой отвратительный гобелен скользких недомолвок и прямого обмана.

– Дракон, но ведь я даже не знаю, какой пересмешник был со мной в парке. Он ведь не представился, ты понимаешь.

– Я уверен, что это был главный – мерзкая тварь по имени Реф... Не помню, как его, – выкрикнул Даллас, не обращая внимания на свирепый взгляд Стиви Рей.

– Рефаим, – мертвым голосом произнес Дракон.

– Да‑да, именно он! Огромный, точь‑в‑точь, как вы говорили, и с человеческими глазами. И еще у него есть одна характерная примета. Он считает себя очень крутым парнем!

Стиви Рей стиснула кулаки, едва удерживаясь, чтобы крепко не зажать Далласу рот. А может, и нос заодно. Он ведь заткнется, если придушить его как следует?

– Брось, Даллас! Мы не знаем, что это был за пересмешник. Простите, Дракон, я очень хорошо понимаю ваше беспокойство, но ведь я не собираюсь идти одна в темный лес! Я лишь хочу съездить в бенедиктинское аббатство, чтобы навестить бабушку Зои и рассказать ей о том, что случилось.

– Но Дракон прав, – сказала Ленобия, а Эрик и профессор Пентисилея одобрительно закивали. Похоже, все их разногласия по поводу Неферет и Калоны были временно забыты, и теперь они снова были единодушны. – Этот пересмешник не случайно появился в том месте, где ты вызывала Землю!

– И даже не просто вызывала Землю! – быстро вставил Дракон, когда Ленобия сделала паузу. – Как нам объяснила Стиви Рей, она обратилась к древним силам добра и зла. Разве может быть простым совпадением, что этот пересмешник появился одновременно с белым быком Тьмы?

– Но этот пересмешник не нападал на меня. Он был...

Дракон поднял руку, останавливая ее.

– Несомненно, он примчался, почуяв зло, и не его заслуга, что Тьма обратилась против него самого, как она частенько делает. Ты не можешь с уверенностью заявить, что он не хотел причинить тебе зла.

– Кроме того, мы не можем быть уверены, что это единственный пересмешник в Талсе, – хмуро добавила Ленобия.

Стиви Рей почувствовала в животе панический холод. Как она будет видеться с Рефаимом, если вся школа бросится выслеживать пересмешников по всей Талсе?

– Я собираюсь в аббатство, чтобы увидеться с бабушкой Редберд, – твердо заявила Стиви Рей. – Честно говоря, я не уверена, что где‑то здесь рыщет стая пересмешников. Мне показалось, что этого пернатого парня просто тут забыли, поэтому он и примчался на зов Тьмы. А поскольку я, клянусь мамой, больше никогда не буду вызывать Тьму, то эта птичка вряд ли захочет иметь со мной дело.

– Ты недооцениваешь опасность этой твари, – грустно и мрачно заметил Дракон.

– Неправда. Но я не желаю, чтобы подобная опасность заставила меня прятаться в Доме Ночи. И уверена, что никто не должен этого делать, – поспешно прибавила она. – Нет, конечно, мы все должны проявлять осторожность, но нельзя позволять, чтобы страх и злоба заставили нас плясать под свою дудку!

– В словах Стиви Рей есть доля истины, – согласилась Ленобия. – Я тоже убеждена, что мы должны поскорее вернуться к обычному школьному распорядку и распределить красных недолеток по классам.

Крамиша, на протяжении всего заседания молча просидевшая слева от Стиви Рей, тихонько фыркнула. Стиви Рей услышала, как сидевший справа от нее Даллас тоже тяжело вздохнул и, подавив улыбку, быстро сказала:

– Прекрасная мысль!

– Не думаю, что нам стоит рассказывать ученикам о том, что произошло с Зои, – заметил Эрик. – По крайней мере, до тех пор, пока в ее состоянии не произойдут... необратимые изменения.

– Зои не умрет! – процедила сквозь зубы Стиви Рей.

– Я и не хочу, чтобы она умирала! – поспешно воскликнул Эрик, заметно помрачнев от этой мысли. – Но, учитывая недавние события, включая неожиданное появление пересмешника, лучше избежать излишних пересудов.

– А я не думаю, что мы должны замалчивать случившееся! – запальчиво заявила Стиви Рей.

– Давайте попробуем достичь компромисса, – предложила Ленобия. – Если нас будут спрашивать о Зои, мы скажем правду о том, что пытаемся вернуть ее из Потустороннего мира.

– И нужно сделать особое объявление в аудиториях, предупредив всех недолеток проявлять бдительность и сообщать нам обо всем необычном, что им доведется увидеть или услышать, – решительно объявил Дракон.

– Это очень разумное предложение, – поддержала его профессор Пентисилея.

– Очень хорошо, я согласна, – закивала Стиви Рей и, помолчав немного, добавила: – Скажите, мне просто интересно... Мне нужно будет вернуться в тот же класс, где я училась раньше?

– Ага, мне тоже это интересно, – поддержала ее Крамиша.

– И мне, – оживился Даллас. – Все недолетки должны будут продолжить занятия с того момента, на котором они прервались, – мягко пояснила Ленобия, улыбаясь Далласу и Крамише.

Со стороны могло показаться, что недолетки «прервали» свои занятия из‑за незапланированных каникул, а не по причине неожиданной смерти, и, как ни странно, от этого вся ситуация вдруг стала казаться почти нормальной. Затем преподавательница повернулась к Стиви Рей:

– Что касается вампиров, то они могут самостоятельно избрать сферу своей деятельности и предметы, которые им хотелось бы изучать. Они будут заниматься не в классах с остальными недолетками, а брать уроки у тех вампиров, которые достигли совершенства в той или иной области. Ты уже решила, чему хочешь обучаться?

Стиви Рей почувствовала устремленные на нее со всех сторон любопытные взгляды, однако ни секунды не колебалась.

– Я хочу обучаться у Богини Никс! Я хочу стать настоящей Верховной жрицей. И не потому, что я единственная красная вампирша в целом мире, а потому, что я этого достойна!

– Но в нашем Доме Ночи нет Верховной жрицы, которая могла бы стать твоей наставницей. С тех пор, как Неферет была вынуждена покинуть школу, мы остались без Верховной жрицы, – заметила профессор Пентисилея, бросив выразительный взгляд на Ленобию.

– В таком случае, я буду учиться самостоятельно, пока Верховная жрица не вернется в школу, – решила Стиви Рей. И добавила, глядя прямо в глаза профессору Пентисилее: – И могу дать вам слово, что этой жрицей никогда не будет Неферет! – С этими словами она встала из‑за стола. – Ну все, а теперь я еду в аббатство. Когда вернусь, то загляну к красным недолеткам и сообщу им, что с завтрашнего дня начинаются занятия.

Все начали расходиться. Дракон взял Стиви Рей за руку и отвел ее в сторону.

– Пообещай мне, что будешь осторожна, – настойчиво попросил он. – Я знаю, что твое тело обладает сверхъестественной способностью восстанавливаться, но все‑таки ты не бессмертна, Стиви Рей. Помни об этом.

– Я буду осторожна. Обещаю.

– Поеду‑ка с ней, – объявила Крамиша. – Буду смотреть за небом, чтобы оттуда не спикировала никакая грязная птица. Я умею так визжать, что мало не покажется. Смертельное оружие девчонок. Если эта тварь явится, можете быть уверены – я весь мир поставлю на уши!

Дракон кивнул, но как‑то напряженно, поэтому Стиви Рей с облегчением перевела дух, когда Ленобия подозвала его к себе и завела разговор о том, что неплохо было бы включить его уроки в обязательную программу.

Потихоньку выскользнув из зала, Стиви Рей стала соображать, как бы ей отделаться от Крамиши, которая в последнее время приклеилась к ней, как кусок жвачки к подошве, но тут, как назло, к ним подошел Даллас.

– Ты не могла бы уделить мне несколько минут перед отъездом?

– Я буду в машине Зои, – объявила Крамиша. – И не надейся от меня отделаться.

Проводив ее унылым взглядом, Стиви Рей нехотя повернулась к Далласу.

– Давай зайдем сюда? – предложил он, указывая на пустующую медиатеку.

– Хорошо, но у меня времени в обрез. Не говоря ни слова, Даллас распахнул дверь, и они вошли в холодную темную комнату, пахнувшую книгами и лимонной полиролью для мебели.

– Мы с тобой больше не можем быть вместе, – выпалил Даллас.

– А? Не можем быть вместе? Что за бред? Даллас с вызовом скрестил руки на груди, но вид у него был самый несчастный.

– Я хочу сказать, что мы должны расстаться. Ты была моей девушкой. Но ты больше не хочешь ею быть, и я это понял. Ты была совершенно права – я не смог защитить тебя от этой пернатой твари. Но я хочу, чтобы ты знала, что я не собираюсь вести себя, как подонок. Ты всегда можешь на меня положиться, и я в любой момент приду тебе на помощь, потому что ты всегда будешь моей Верховной жрицей.

– Но я не хочу расставаться! – выпалила Стиви Рей.

– Не хочешь?

– Нет, – честно ответила она.

В этот миг Даллас был для нее всем на свете, его доброта и любовь были настолько очевидны, что расстаться с ним казалось страшнее, чем получить удар ножом в живот.

– Даллас, прости меня за то, что я сказала. Это была не я, а моя боль. Я была сама не своя, поэтому сама не понимала, что несу. Я не могла выйти из того чертового круга, и я сама призвала эту мерзость на свою голову. Ни ты, ни кто‑то другой – даже самый крутой Воин, не смогли бы прорваться ко мне.

– Но пересмешник прорвался, – сказал Даллас.

– Да, но ты же сам сказал, что он в союзе с Тьмой, – ответила Стиви Рей, хотя само упоминание о Рефаиме было для нее все равно, что горсть ледяной воды, брошенная в лицо.

– У Тьмы много союзников, – хмуро ответил Даллас. – И мне кажется, что тебя преследует целая свора этих тварей. Так что будь осторожна, красавица, обещаешь? – Он протянул руку и осторожно убрал светлый завиток с ее лица. – Я не переживу, если с тобой что‑то случится.

Он положил руку на плечо Стиви Рей и нежно провел большим пальцем по ее шее.

– Я буду осторожна, – тихо пообещала Стиви Рей.

– Ты, правда, не хочешь, чтобы мы расстались?

Она молча помотала головой.

– Здорово, потому что я тоже этого не хочу. Наклонившись, он обнял ее и притянул к себе. Его губы робко коснулись губ Стиви Рей. Она приказала себе расслабиться и оттаять в его объятиях.

Даллас отлично целовался – этого у него было не отнять. И еще ей нравилось, что он хоть и выше ее, но все‑таки не слишком долговязый.

Даллас знал, что ей нравится, когда ее гладят по спине, поэтому бережно просунул руки ей под футболку – и вовсе не для того, чтобы потискать ее грудь, как сделали бы на его месте большинство парней! Нет, он принялся нежными круговыми движениями водить по ее спине, все крепче прижимая к себе и целуя все жарче и глубже...

Стиви Рей целовала его в ответ. Ей было хорошо с ним... Это позволяло ни о чем не думать... Хотя бы ненадолго забыть о Рефаиме и прочих проблемах... особенно о долге, который она с такой готовностью выплатила, и который...

Она резко отстранилась от Далласа. Они стояли друг против друга, слегка задыхаясь.

– Мне это... Короче, я должна идти. Ты не забыл? – Стиви Рей поспешно улыбнулась, всеми силами пытаясь скрыть свою неловкость.

– Честно говоря, почти забыл, – признался Даллас и с ласковой улыбкой снова отвел с ее лица непослушный завиток. – Но я знаю, что тебе пора. Идем. Я провожу тебя до машины.

Чувствуя себя отчасти лгуньей, отчасти предательницей, а в основном обреченной узницей, Стиви Рей позволила ему взять себя под руку и отвести к машине Зои, как будто они все еще были влюбленной парочкой.