Глава 9. Очнулась я неизвестно когда в невыносимо радостном настроении

Очнулась я неизвестно когда в невыносимо радостном настроении. Как только голова начала работать, мне вдруг пришла в голову мысль. Так вот чем отличается обычное траханье девчонки, старающейся не отстать от своих уже «образованных» подружек, с сексуально озабоченным подростком, который пытается доказать в первую очередь самому себе, что он уже настоящий мужчина, от занятия любовью с любимым человеком (извините за тавтологию). С этой мыслью я и заснула, уткнувшись Василию куда‑то под мышку. Ночью он меня разбудил – захотел закрепить достигнутый результат. С моей стороны возражений не последовало, а даже как бы наоборот. И окончательно мы уснули ближе к рассвету.

Утром я поцеловала своего супруга в щеку и перед посадкой в подъехавший пепелац дала строгий наказ:

– Сегодня обязательно поговори с Валентином Петровичем. Скажи, что сделал мне предложение, на которое я согласилась, и выясни, можно ли как‑нибудь зарегистрировать брак, если у невесты нет паспорта.

Этот день в роте я провела словно в угаре. Почувствовала, что здоровье в полном порядке, и устроила бойцам веселую жизнь. Сначала встала во главе строя, побежала, посоветовав не отставать. Бежали по стадиону кругами. Через десять кругов строй заметно растянулся, а еще через десять кругов треть бойцов уже шаталась от усталости. Я тут же погнала всех на турник, сама несколько раз крутанула солнце и вызвала добровольцев. Вышел только один, пару раз качнулся и сел прямо под турником. С новичками все ясно. Слабая дыхалка, и сильно хромает техника бега. А ведь это только начало. Ну ничего, за два месяца тут кое‑что сделать можно. Во всяком случае, десяток километров они у меня пробегать будут без проблем и на упражнения силы останутся. А что делать? Слабые погибнут в первые же дни. Я‑то могу их пожалеть, а война – нет.

Для «стариков» я устроила полосу с МЗП[10]. Пока еще первого уровня, без серьезных подвохов. Мне важно было научить их проходить такие полосы без травм. Я помнила рассказы одного из знакомых деда, что при подготовке профессиональных диверсантов на МЗП сыпалось более семидесяти процентов солдат. Тут я такую роскошь не могла позволить. Скоро каждый боец будет на вес золота. Поэтому ограничилась только веревочными петлями и ямками. Конечно, нужны и колышки, но тогда пойдут переломы конечностей – а мне это надо?

Ну и для всех, разумеется, растяжка и гимнастика с включением лазания по деревьям.

А еще через неделю подойдет время рукопашного боя, постановки ударов, а также укрепления стоп и кистей рук. И совсем не обязательно показывать бойцам те, секретные здесь, удары. Достаточно просто развить у бойцов резкость, на что никакого запрета не было (Сергей‑то про эти методики не знал). А после выработки нужной резкости и укрепления конечностей практически любой удар ставится за пару месяцев.

То время, которое у меня оставалось до занятий после завтрака и после обеда (по уставу два часа после приема пищи было запрещено давать бойцам физическую нагрузку), сегодня я использовала максимально продуктивно. Я пошла на кухню, сделала жалобную физиономию и обратилась к повару:

– Иван Иваныч, миленький! Я скоро выхожу замуж, а совсем не умею готовить. – Между прочим, истинная правда, дома мы все доверяли готовку маме. – Научите меня самым простым рецептам: как там кашу варить или суп.

Иван Иваныч от моих слов растаял и обещал продиктовать несколько рецептов, чтобы «муж меня не стал бить за неумение готовить».

Вечером, приехав домой на том же пепелаце, я сунулась к Марфе Ивановне по поводу готовки. Но тут она меня моментально отшила:

– Ты, девонька, работаешь – и работай. А на кухню сюда не суйся. Для меня готовка в радость – все при деле. И тебя, и Васеньку я всегда накормлю. Вот только если какие продукты прикупишь, скажу спасибо. Мне ходить в магазин и стоять там в очереди за сахаром, маслом и мукой уже трудно. Да и хозяйство свое не хочу надолго оставлять без присмотра – в нашем городке последнее время столько проходимцев развелось. Куда только НКВД смотрит!

– Так у вас Тузик для этого есть.

– И, милая. Ему только косточку брось, так он сам все поможет вынести. Вид только грозный – на это и надеюсь.

– Я поняла. Но поймите и вы меня. Я совсем не умею готовить, а что это за жена, которая не может накормить мужа. Давайте сделаем так. Готовите вы, но при этом меня учите. И говорите, какие продукты нужно покупать.

– Ну и ладно. И договорились. А сейчас иди, встречай мужа. Он вот‑вот подъедет.

И действительно, стоило мне выйти на крыльцо, как подъехал мой лейтенант, сияющий, как медный пятак.

– Все решено и согласовано. В следующую субботу регистрация и свадьба. Про документы Валентин Петрович сказал, чтобы я не беспокоился – этот вопрос он решит. И я сразу пригласил его с женой. Думаю, что надо еще пригласить Сергея – старлея из роты и пару моих друзей, которых ты пока не знаешь.

– А можно еще врача, Сергея Палыча?

– Конечно, давай и его. Он тебя заштопал вполне качественно – вон, шрамик почти незаметен. – И Вася тут же чмокнул меня в это шрамик.

Мы пошли в дом. Вася сел ужинать, а я пристроилась напротив и стала думать о свадебном наряде. Наверняка сейчас совсем другие традиции. О кольцах, кажется, вообще лучше не заикаться. О, придумала.

– Вася, давай завтра вечером сходим в гости к Валентину Петровичу домой. Я хочу поблагодарить его и заодно посоветоваться с его женой по поводу свадебного наряда. А то в гимнастерке и сапогах невеста, по‑моему, будет выглядеть как‑то не очень.

– Во всех ты, душенька, нарядах хороша, – почти пропел Вася. Но, увидев, что я стала дуться, сразу сдал. – Ну ладно, ладно, завтра вечером я заеду за тобой в роту, и мы вместе поедем к товарищу капитану домой. Он всегда готов помочь в подобных случаях. А теперь я поел и давай вернемся к нашим проблемам. Пошли в комнату.

Там мы вполголоса стали строить планы. Я говорила, что хотелось бы сделать, а Вася говорил, что можно сразу, что за пару недель, а что уже и не успеем. Вначале беседа шла в нормальных тонах, потом я стала горячиться, потом хотела было заорать, но тут Василий схватил меня в охапку, и на этом дискуссия закончилась, а мы перешли к существенно более приятным делам. При этом мы оба даже не могли представить, что завтра жизнь преподнесет нам очень неприятный сюрприз.

Утром, еще раз напомнив мужу о вечернем визите, я села в уже привычный пепелац (ну не могу я по‑другому называть эту колымагу). Водитель, веселый татарин Рафиз Хикматулин, всю дорогу пел разные песни на один и тот же мотив. Ладно, поет себе, и пусть поет. Но сразу после поворота дороги раздался хлопок, и машину тряхнуло.

– Вот шайтан, – ругнулся Рафиз, – колесо проколол. Вы, Аня, лучше идите пешком. Тут всего полтора… – Он не договорил.

Раздался выстрел, и на лобовом стекле появились темно‑красные брызги. Я повернулась к Рафизу, и у меня потемнело в глазах. У него не было верхней части головы. Почувствовав, что меня сейчас стошнит, я наклонилась к двери, но та распахнулась сама собой, и две руки выдернули меня наружу.

– Спасибо, – буквально проблеяла я, и меня вырвало.

– Ух, сука, чуть меня не запачкала, – раздался грубый голос того, кто вытащил меня из кабины. Последовал сильный толчок, и я упала на землю.

– Вот и девка, целенькая, как пан Кшиштоф заказывал. Пан поручник[11], видите, мы в точности все выполнили. Теперь можете доставить ее пану Кшиштофу. – Это был уже другой голос, но такой же грубый.

– Так что, именно из‑за этой сучки и схватили Панаса? – заговорил тот, которого мужики называли поручником.

– Откуда мы знаем. Пан Кшиштоф сказал и обрисовал, как она выглядит. Мы проследили, как она ездит, и вот она перед вами.

Я, цепляясь за борт грузовичка, потихоньку поднялась и посмотрела на эту компанию. Два здоровенных заросших мужика в непонятной одежде и третий, одетый с претензией на некоторую элегантность, хотя видно, что костюм давно уже нуждается в чистке, а лицо в бритве. Все они уставились на меня с весьма хмурым выражением лица. Понятно. Была засада именно на меня. А пострадал пока бедняга Рафиз. И ничего хорошего встреча с этим паном Кшиштофом мне не сулит.

– Хмель, обыщи ее. Семен предупреждал, что она может быть опасна, – скомандовал поручник.

Хмель подошел ко мне и не столько обыскал, сколько тщательно облапал всю сверху донизу.

– Ничего, пан поручник, никакого оружия нэмае.

Они не знают, что я сама оружие. Это вселяет надежду.

– Отлично, тогда, Федор, давай сюда лошадей, погрузим продукты, сколько сможем, и эту девку. А машину сожжем. Пусть москали побегают.

– Простите, – решила вмешаться я. – Может, не надо меня к этому пану Кшиштофу? Может, мы с вами здесь договоримся?

Было так, будто все трое сидели на концерте Михаила Задорнова. Мужики захохотали, а поручник, мерзко улыбнувшись, спросил:

– И что же ты, курва московская, можешь предложить нам такого, что мы не смогли бы и так отобрать у тебя?

Я практически уже кипела от адреналина, поэтому, еле сдерживаясь, почти пропела:

– Я могу предложить вам ваши жизни и здоровье.

Они изумленно вытаращились на меня и сделали то, что я от них и хотела, – обступили меня с трех сторон. А за спиной у меня был грузовик.

Когда‑то, еще в первый год занятий боевым самбо, тренер, отвечая на наши подначки, сказал, что покажет прием, которым можно завалить сразу трех человек. Мы, естественно, не поверили. Тогда он поставил одного справа, одного слева и одного прямо перед собой. И одновременно выбросил вправо и влево две ладони, наметив удары по горлу, а перед собой ударил ногой. На это мы заорали, что сначала надо всех противников так расставить, а потом еще попросить, чтобы они подождали, пока мы проведем прием. Тренер рассмеялся и согласился, но сказал, что прием все равно будем оттачивать, поскольку он может пригодиться и в других ситуациях – например, при неполном числе противников, то есть при двух или одном. Таким образом, мы целых три месяца ставили этот тройной удар, пока он не пошел на уровне подсознания.

Поэтому я неожиданно для них выбросила вправо и влево две ладони ребрами, а стоявшего прямо передо мной поручника изо всех сил ударила ногой в пах. Все трое тихо и мирно легли на землю. А у меня в голове встала какая‑то мутная пелена, какая‑то необъяснимая жестокость. Я наклонилась к этим нелюдям и в первую очередь сломала каждому оба указательных пальца. Когда очухаются, то у них будет чем заняться. Немного подумала, вспомнила кое‑какие ужастики, вытащила у одного из них нож и царапнула так, чтобы потекла кровь, но не сильно. Этой кровью намазала себе лицо, в первую очередь около губ. Потом из сумочки достала черный карандаш и подрисовала себе большие круги вокруг глаз. Так что, когда эти обормоты стали подавать признаки жизни, на них уже смотрело лицо с кровью на губах и почерневшее от злобы.

– Ну что, мужички? Не захотели по‑хорошему. Будем по‑плохому. С кого мне лучше начать?

У всех троих штаны моментально промокли. Значит, подействовало.

– Или расскажете все, что спрошу? Тогда еще поживете.

– Расскажем, расскажем! Только отойди, упырь проклятый!

– Ладно, я вас тут оставлю на часок и побегаю. Заодно аппетит нагуляю. А вы подумайте, что будете мне говорить, чтобы я не стала харчить вас прямо тут.

Date: 2016-02-19; view: 293; Нарушение авторских прав