Заразные слезы

Отревелась она в машине, положив голову на руль. Все вокруг было мокрым от ее слез.

«Наверное, у меня и слезы теперь заразные?» – подумала она, ужасаясь в очередной раз.

Страх накатывал волнами. Выталкивал новые слезы и всхлипы, рождал мысли одна кошмарнее другой.

Самая главная мысль «За что?» возвращалась циклически, затмевая все остальное.

Она задавала вопросы потусторонней силе, и ответы возникали немедленно, как свои собственные.

Ребенок мог быть еще десять лет назад. Десять детей уже могло быть, как было у ее прабабки, жившей бедно, но весело. Не было бы дома. И что? Дом теперь будет стоять пустой, как памятник расчетливой глупости. Человек предполагает, а Бог располагает. Ну, не получится у человека все по плану его. А если и получится, то до поры до времени. Домики‑то мы строим даже не на песке, на воздухе. И из воздуха. Воздушные замки… Сегодня мы есть, завтра – нет. И что оставим? Домик?

Точная копия увиденного когда‑то в Швейцарии у подруги, вышедшей замуж за добропорядочного гражданина славного города Берна. Ставенки, черепица, камин. Покоя не давала эта картинка. И мысли надиктовывала: время есть, куда спешить, все в твоих руках. Ну не было бы сейчас этого домика и что? Были бы дети, здоровые, веселые, наглые, пусть двоечники и хулиганы (она‑то все плохих условий боялась, уроки им делать будет негде якобы). И Олег бы тогда…

Нет, нет, нельзя думать плохо. Но и повязку на глаза нечего наматывать, затычки в уши запихивать незачем. Она же видела, чувствовала в последнее время, что все изменилось. Ирония, отстранение, раздражительность… Однако она была самая умная, она знала все. Она себе объясняла: кризис десяти лет, пройдет. Ребенок родится, новая жизнь, новые импульсы, цели. Все по плану.

Снились ей в последнее время сны. Страшные, жуткие, цепкие. Все повторялись и повторялись. Идет она по улице, а навстречу ей Олег. Она машет, улыбается. Он смотрит мимо, как бы сквозь нее. Оглянувшись, она видит девушку, летящую навстречу Олегу. Тот подхватывает ее на руки, они кружатся, обнимаются, смеются друг другу. «А как же я?» – спрашивала во сне Таня. И Олег пожимал плечами. Как совсем чужой человек в ответ на вопрос чужого.

Она рассказывала об этих снах‑мучителях мужу, и тот щелкал ее по носу легонько, чтобы не говорила глупости, не верила ночным бредням. И Таня тут же возвращалась в добрую реальность своей хорошо спланированной жизни.

О чем там спрашивал ее врач только что? Об этих… сексуальных контактах. Самой себе врать не надо: изменились эти контакты в последнее время. Не было нежностей, ласк, объятий. Все по‑быстрому, как с вещью, с предметом привычным. И вопросов не было про то, хорошо ли было, и поцелуев перед сном не было. «Устал, – объясняла себе Таня, – оба мы устали. Вот достроим дом…»

Cколько стоит теперь вся ее жизнь вместе с домом?

Псалом

И все равно. Надо было успокаиваться. Готовиться к худшему, но успокаиваться, чтобы продолжать жить. Она полезла в бардачок за косметичкой, рука нащупала книгу. Молитвослов. Вот что важнее всего сейчас. Она будет читать и читать молитвы, они‑то и подскажут. Книга открылась сама собой. Таня взглянула на страничку:

«Вместо еже любити мя, оболгаху мя, аз же моляхся, и положиша на мя злая за благая, и ненависть за возлюбление мое. Постави на него грешника, и диавол да станет одесную его. Внегда судитися ему, да изыдет осужден, и молитва его да будет в грех…»

108‑й Псалом, Проклятие царя Давида, вот что ей выпало: «…за любовь мою оболгали меня, я же молюсь, и воздают мне злом за добро, и ненавистью за любовь мою. Поставь грешника, и диавол станет по правую его руку. Когда будет судиться, пусть выйдет виновным, и молитва его да будет в грех…»

Кому эти слова, неужели ей? Или тому, кто виноват перед нею? И кто виноват?

Таня читала страшный псалом от начала до конца, не зная, какой темной силе, исказившей ее жизнь, адресовать его.

Date: 2015-12-12; view: 308; Нарушение авторских прав