Глава 26. Дело шло к вечеру, пора было заняться поиском ночлега

Дело шло к вечеру, пора было заняться поиском ночлега. В Такамацу на вокзале Хосино сходил в турбюро и забронировал номер в рёкане. Тот оказался довольно никудышным, хотя до вокзала было рукой подать. Однако ни Хосино, ни Накату это особо не волновало. Главное — одеяло да место, где спать. Порядки в рёкане были такие же, как в Токусиме: гостям предлагали только завтрак и никакого ужина. Накату это вполне устраивало; кто знает, вдруг его опять сморит и он еду проспит.

Войдя в номер, Наката вновь уложил Хосино на живот, забрался на него верхом и положил руки на поясницу. Прошелся по ней большими пальцами, потом перешел к позвоночнику, внимательно прощупывая каждую косточку, каждый мускул. В этот раз нажимать сильно не стал. Просто водил руками по позвонкам, проверяя, все ли в порядке с мышцами.

— Ну как? Есть проблемы? — с тревогой спросил парень. Он боялся, как бы Наката снова не надавил так, что от боли глаза на лоб полезут.

— Нет. Все нормально. Плохого ничего нет. Все косточки на местах, — сказал Наката.

— Ну и ладно. А то, если по правде, так больно было, что я чуть не одурел. Второй раз не хотелось бы.

— Прощения просим. Но вы сами сказали, что к боли привыкли. Вот Наката и решил посильнее.

— Да уж постарался. Сказать‑то я сказал, но во всем нужна мера. Понимать же надо. Да я не жалуюсь. Спасибо, что спину вылечил. Но боль была… Хоть вой. Ты себе представить не можешь. Прямо всего на куски разрывало. Зато потом воскрес, восстал из мертвых, можно сказать.

— Наката был мертвый почти три недели.

Парень хмыкнул, лежа на животе, хлебнул чаю и зачавкал купленной в магазине хурмой.

— Как это тебя угораздило? Три недели?

— Да.

— И где же ты был все это время?

— Наката не помнит. Кажется, где‑то очень далеко был, что‑то там делал. Но вспомнить ничего не получается — в голове туман. А потом Наката вернулся, у него с головой плохо стало, совсем забыл, как читать и писать.

— Не иначе как там разучился.

— Может быть.

Они помолчали. Хосино готов был поверить любым словам этого старичка, какими бы невероятными и странными они ни казались. Но в то же время где‑то в глубине души появилась тревога: стоит ли углубляться в дебри и допытываться, что значит «три недели был мертвый». Как бы не залезть туда, откуда потом не выберешься. Поэтому Хосино решил сменить тему и вернуться к насущным задачам, быть поближе к реальности.

— Ну, Наката‑сан, приехали мы в Такамацу. И что же дальше?

— Наката не знает.

— Мы же приехали «камень от входа» искать. Разве нет?

— Ой, совершенно верно. А Наката и забыл. Надо найти камень. Только Наката совсем не знает, где его искать. Все как в тумане, и никакого просвета. Голова дурная, даже такие вещи забывает. Ну что тут поделаешь…

— Тяжелый случай.

— Да уж. Очень тяжелый.

— Но просто так сидеть тут никакого интереса нет. Толку не будет.

— Вы правильно говорите.

— Я вот что думаю. Наверное, первым делом надо людей поспрашивать. Нет ли здесь где‑нибудь такого камня.

— Если вы так говорите, Хосино‑сан, Наката согласен. Давайте разных людей спросим. Наката не гордый, он привык все спрашивать, у него же своя голова плохо соображает.

— У моего дедули присказка была: спросить — не стыдно, стыд на всю жизнь — не спросить.

— Полностью с вами согласен. Со смертью исчезает все, что знаешь.

— Ну, это вроде из другой оперы… — почесал голову парень. — Да ладно, пускай… Ты хоть представляешь, что это за камень? Какого он размера? Какой формы, цвета? Какая от него польза? Если ничего про него не знаешь, что тогда спрашивать? «Не видали где‑нибудь поблизости камень, который у входа лежит?» Никто же ничего не поймет, да еще подумают, пожалуй, что мы психи. Так?

— Так. У Накаты с головой плохо, но он не псих.

— Ну и ладно.

— Наката особенный камень ищет. Не большой, белый, ничем не пахнет. Какая от него польза — Наката точно не знает. А по форме он на лепешку похож.

Наката очертил пальцами в воздухе круг размером с грампластинку.

— Ага! Значит, если увидишь — поймешь, что это тот самый камень?

— Да. Наката его сразу узнает.

— Знаменитый, стало быть, камень? Исторический. Наверное, из какого‑нибудь храма. Лежит там на почетном месте, как ценный экспонат. А?

— Как сказать? Наката не знает толком. Может, и так.

— А может, просто валяется у кого‑нибудь, и капусту им прижимают, огурцы или редьку, когда солят.

— Нет. Такого быть не может.

— Почему это?

— Не каждый его сдвинет.

— А ты сдвинешь?

— Да. Наката, по всей вероятности, сдвинет.

— Сдвинешь — и что будет?

Наката как‑то странно задумался. Или со стороны так показалось. Он провел ладонью по седому ежику на голове.

— А вот это неизвестно. Наката знает только, что кто‑то должен это сделать.

Парень тоже задумался.

— Выходит, сейчас этот самый кто‑то — ты. Да?

— Да. Именно.

— И камень этот можно найти только в Такамацу? — спросил Хосино.

— Нет. Кажется, от места это не зависит. Просто сейчас он случайно оказался здесь. Хотя в Накано было бы ближе и удобнее.

— Наката‑сан, а это случаем не опасно — такие особенные камушки двигать?

— Да, Хосино‑сан. Как бы это сказать… Очень опасно.

— Ну дела! — Покачивая головой, Хосино нахлобучил свою кепку «Тюнити Дрэгонз» и через дырку сзади протащил волосы наружу. — Прямо кино про Индиану Джонса.

На следующее утро они пошли на вокзал и поинтересовались в турбюро, нет в ли в Такамацу или его окрестностях какого‑нибудь знаменитого камня.

— Камня? — чуть нахмурившись, переспросила девушка за стойкой. Видно, растерялась от такого необычного вопроса. Ее выучили рассказывать только об исторических достопримечательностях. — Какой камень вы имеете в виду?

— Вот такой, круглый. — Хосино, подражая Накате, обвел руками круг с пластинку размером. — «Камень от входа» называется.

— Камень от входа?

— Так уж называется. Довольно известный камень.

— А от какого входа? Куда этот вход?

— Да если б мы знали — не мучились бы.

Пока девушка раздумывала что к чему, Хосино ее разглядывал. Симпатичная, хотя глаза расставлены слишком широко и она из‑за этого смахивала на испуганную козу. Девушка стала куда‑то звонить и спрашивать о камне от входа, однако ничего путного не узнала.

— Извините, но об этом камне у нас никто ничего не слышал, — сказала она.

— Совсем ничего?

Девушка покачала головой:

— К сожалению, нет. Простите, а вы за этим камнем издалека приехали? Специально?

— Ага, вроде как специально. Я вот из Нагой, а он — аж из Токио, из Накано.

— Да. Наката приехал из Токио, из района Накано, — сказал Наката. — Его на грузовиках подвозили и в дороге даже угрем угощали. Он сюда приехал и ни гроша не потратил.

— А‑а‑а, — протянула девушка.

— Ладно. Никто не знает — значит, ничего не поделаешь. Ты, сестренка, не виновата. Ну а вообще, есть у вас в округе какой‑нибудь знаменитый камень? Не от входа, так еще какой‑нибудь — исторический, про который в преданиях или легендах сказано? Священный?

Своими широко расставленными глазами девушка робко оглядела сидевшую на голове Хосино кепку «Тюнити Дрэгонз», торчавший из‑под нее хвост, солнечные очки с зелеными стеклами, серьгу в ухе и гавайскую рубашку из искусственного шелка.

— Извините. Если хотите, могу объяснить, как добраться до городской библиотеки. Может, сходите и сами что‑нибудь узнаете? Я в камнях плохо разбираюсь.

Поход в библиотеку тоже не дал результата. Там не нашлось ни одной книжки о камнях в окрестностях Такамацу.

— Поищите, может, и найдете что‑то о камнях, — сказала библиотекарша в справочном отделе и выложила перед ними гору книг типа «Фольклор префектуры Кагава», «Сказания о Кобо‑дайси [46]на Сикоку», «История Такамацу». Хосино, вздыхая, прокорпел над ними до вечера, а неграмотный Наката все это время внимательно, страницу за страницей, изучал фотоальбом «Знаменитые камни Японии».

— Наката не умеет читать, поэтому в библиотеке в первый раз.

— Не хочу хвастаться, но я тоже в первый раз, хоть читать и умею.

— Мне здесь нравится.

— Я рад.

— В Накано тоже есть библиотека. Теперь Наката часто будет туда ходить. И главное — бесплатно. В библиотеку пускают, даже если читать‑писать не умеешь. Наката не знал.

— У меня двоюродный брат есть. Слепой от рождения, но часто ходит в кино. Что там для него интересного может быть? Ума не приложу.

— Вот как? А наката все видит, но в кино еще ни разу не был.

— Понятно. Надо будет сводить тебя как‑нибудь.

К столу, за которым сидели Наката и Хосино, подошел библиотекарь и попросил говорить потише. Они умолкли и занялись своими книгами. Наката, покончив со «Знаменитыми камнями Японии», переключился на «Мир кошек».

Парень, что‑то бормоча себя под нос, продирался через книжные завалы. К сожалению, информации о камнях оказалось немного. Нашлось кое‑что о стенах замка Такамацу, но камни, из которых они были сложены, Накате, конечно, было не поднять. В сказаниях о Кобо‑дайси тоже говорилось о камнях. Была история, как Кобо‑дайси в пустыне умудрился добыть из камня воду, после чего пустыня превратилась в плодородное заливное поле. Этот знаменитый камень назывался «Камень плодородия» и был установлен в каком‑то храме. Он имел почти метр в высоту, напоминал по форме мужской член, и никак не мог быть «камнем от входа», о котором говорил Наката.

Решив, что в библиотеке им ничего больше не найти, Хосино и Наката зашли поужинать в ближайшее кафе. Взяли тэндон [47], а парень съел еще миску лапши с бульоном и соевым соусом.

— Интересно было в библиотеке, — сказал Наката. — Сколько же на свете разных кошек. А Наката и не знал.

— Так ничего и не выудили про камень. Ну и ладно. Это же только начало, — отозвался парень. — Выспимся как следует, а утром поглядим, что дальше.

На следующий день с утра они снова засели в той же библиотеке. Как и в прошлый раз, Хосино завалил стол книгами, в которых могло быть что‑то о камнях, и стал их просматривать одну за другой. Ему еще никогда не приходилось столько читать. Он много узнал об истории Сикоку, о том, что в старину многим камням поклонялись, но о самом главном — о «камне от входа» — никаких упоминаний не встретил. Ближе к вечеру у него даже голова разболелась, так начитался. Выйдя из библиотеки, они улеглись на лужайке в парке и долго наблюдали за плывущими по небу облаками. Хосино закурил, а Наката налил себе горячего чая из термоса.

— Завтра гроза сильная будет, — сказал он.

— Э‑э? Не иначе опять накличешь, а, Наката‑сан?

— Нет. Наката грозу накликать не может. У него силы такой нет. Гроза — она сама по себе.

— Пусть так, — согласился парень.

Когда они вернулись в рёкан, Наката помылся, забрался под одеяло и тут же заснул. Хосино убавил у телевизора звук и стал смотреть бейсбол. «Гиганты» устроили «Хиросиме» полный разгром, поэтому он расстроился и выключил телевизор. Спать еще не хотелось, и он решил промочить горло — выпить пива. Зайдя в первую попавшуюся пивную, Хосино попросил кружку бочкового пива, взял на закуску лук, жареный кольцами в тесте. Ему захотелось поболтать с сидящей рядом девушкой, но он передумал — момент для приключений был неподходящий. Утром надо снова отправляться на поиски камня.

Допив пиво, Хосино вышел из пивной, надел кепку и решил прогуляться. Ничего особо интересного он не увидел. Но побродить одному по незнакомому городу все равно было неплохо. Хосино любил ходить пешком. С «Мальборо» в зубах, засунув руки в карманы, он шел, оставляя позади улицы и переулки. Между сигаретами что‑то насвистывал. Видел людные, шумные кварталы и совсем тихие уголки, где не встретишь ни души. Быстро, не сбавляя шага, шел вперед, ни на что не обращая внимания. Молодой, свободный, здоровый парень, которому нечего бояться.

Миновав тесную улочку, по обе стороны которой тянулись крошечные караоке‑бары и закусочные (вывески на таких заведениях меняются каждые полгода), он оказался в безлюдном полутемном переулке и вдруг услышал позади голос:

— Хосино‑тян [48]! Хосино‑тян! — громко позвал какой‑то тип.

Обознался, подумал было парень. В Такамацу его никто не может знать. Наверное, это какого‑нибудь другого Хосино. Имя, конечно, не избитое, но и не сказать, что очень редкое. Поэтому он, не оглядываясь, пошел дальше.

Однако незнакомец, похоже, пустился за ним вдогонку, упорно крича ему в спину:

— Хосино‑тян! Хосино‑тян!

Тот наконец остановился и обернулся. Перед ним стоял маленький старикашка в белом костюме. Седая голова, очочки, в которых ходят честные труженики, такие же седые усы и бородка. Поверх белой сорочки был повязан узенький черный галстук. По лицу японец, но с виду — джентльмен из американский глубинки, откуда‑нибудь с юга. Рост — от силы метр пятьдесят, но человечек казался не просто маленьким, а скорее напоминал выполненную в масштабе миниатюрную копию человека. Он протягивал вперед руки, будто держал в них поднос.

— Хосино‑тян! — В голосе старичка, проникновенном и жизнерадостном, чувствовался легкий местный говорок.

Хосино обескураженно посмотрел на старичка:

— Ты…

— Точно. Полковник Сандерс.

— Вылитый, — восхитился парень.

— Не вылитый. Я и есть полковник Сандерс.

— Это который… из «Кентуккских жареных кур»?

Старичок с важным видом кивнул:

— Именно.

— Э‑э… А откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Я фанов «Тюнити Дрэгонз» всегда зову Хосино‑тян. У «Гигантов» — все Нагасимы, у «Тюнити» — Хосино.

— Погоди, папаша! Но меня действительно зовут Хосино.

— Случайное совпадение. Я тут ни при чем, — гордо заявил Полковник Сандерс.

— Ну и чего тебе надо?

— Девочку хорошую хочешь?

— А‑а, так ты, значит, зазывала? Поэтому так вырядился.

— Ну сколько можно повторять! Ни в кого я не выряжался. Я — Полковник Сандерс. Прошу не путать.

— Лады. Предположим, ты в самом деле Полковник Сандерс. Как же ты тогда оказался в Такамацу? И чего ты тут шляешься, клиентов заманиваешь для девиц? Будь ты такой знаменитый, капали бы тебе денежки за твою вывеску и сидел бы сейчас спокойно где‑нибудь в Америке, у себя на ранчо, отмокал в бассейне.

— Эх ты! Есть такая штука — торсионные поля.

— Чего‑чего?

— Куда тебе понять! Торсионные поля. Из‑за них в нашем мире — три измерения. Хочешь, чтобы все было прямо — лучше жить в мире, скроенном из треугольников.

— Ну ты даешь! Такое несешь… — восхищенно проговорил Хосино. — Подумать только. Судьба, что ли, у меня такая: все время старички с приветом попадаются. Если так и дальше пойдет, можно и того… ошизеть.

— Это уж как угодно. Меня это не касается. Так что, Хосино‑тян? Хочешь девочку или нет?

— У вас что, массажный салон? «Все для вашего здоровья…»?

— Ты что имеешь в виду?

— Ну это когда до дела не доходит. Потрется‑потрется, обмусолит всего, отсосет и привет — «туда‑сюда» не даст.

— Нет! — раздраженно затряс головой Полковник Сандерс. — Что ты! Что значит — потрется… обмусолит… Все сделает. И «туда‑сюда». Чего захочешь.

— Тогда, значит, сопу [49]?

— Со… что?

— Хватит дурака валять, папаша! Я тут не один, с товарищем, завтра рано вставать. Без твоих бестолковых ночных приключений обойдемся.

— Не хочешь, выходит, девочку?

— Сегодня вечером не требуется — ни девочек, ни жареных цыплят. Сейчас вернусь к себе и спать лягу.

— Неужели так прямо и заснешь? — многозначительно засомневался Полковник Сандерс. — Как же так, Хосино‑тян? Ищешь‑ищешь — ничего найти не можешь и спишь спокойно? Так не бывает.

Разинув рот, Хосино уставился на собеседника:

— Ищу? Откуда ты знаешь?

— Разве что слепой не увидит, что у тебя в голове. Все на лице написано. Душа нараспашку. Понятно на все сто.

Хосино непроизвольно погладил рукой по щеке. Поглядел на ладонь, но ничего интересного не увидел. На лице написано?

— Да, кстати, — подняв палец, сказал Полковник Сандерс — Штука, которую ты ищешь, — случайно не твердая, не круглая?

Хосино нахмурился:

— Послушай, отец. Ты вообще кто такой? Откуда ты все знаешь?

— Я же сказал: на лице у тебя написано. Эх ты, бестолочь! — погрозил пальцем Полковник Сандерс. — Вообще‑то я этими делами не так долго и занимаюсь. Ладно! Ну что, нужна девочка?

— Знаешь, мы тут ищем один камень. «Камень от входа» называется.

— Ага! Камень от входа… Как же, знаю.

— Правда?

— Я не лгун и не шутник, а простой и прямой человек. С самого рождения.

— А ты случайно не знаешь, где этот камень?

— Знаю, конечно.

— Может, расскажешь, где?

Полковник Сандерс потрогал черную оправу очков и кашлянул.

— А ты точно не хочешь девочку, Хосино‑тян?

— Расскажешь про камень, тогда посмотрим, — с сомнением в голосе проговорил парень.

— Ладно. Пошли за мной.

Не дожидаясь ответа, Полковник Сандерс торопливо засеменил по переулку. Хосино старался не отставать.

— Эй! Папаша! Полковник… У меня с собой только двадцать пять тысяч. Больше нет.

Не сбавляя хода, Полковник Сандерс прищелкнул языком:

— В самый раз. Девочка что надо: красавица, молодая — девятнадцать лет. Обслужит по высшему разряду, Хосино‑тян. Такое удовольствие получишь! И полижет, и потрется, и даст. Все сделает. Плюс к тому, я тебе потом про камень расскажу.

— Вот попал, блин! — сказал себе Хосино.