Глава 8. – А это еще кого нелегкая принесла?

– А это еще кого нелегкая принесла? – вскочила я.

Выглянув в дверь из веранды, я прислушалась к звукам, доносящимся из‑за забора. Вроде мужские голоса – кто‑то тихо переругивался, перестук копыт и лошадиное ржание. Ага, мне тут еще только лошадей для полного счастья не хватало! Про неизвестных мужчин я уж молчу.

– Тимар, возьми парочку электрошокеров и пойдем‑ка посмотрим, кто это там к нам на ночь глядя заявился, – обратилась я к Тиму.

Одна я идти не собираюсь. Я, конечно, девушка решительная, но не камикадзе. Тимар молча кивнул и вынул из ящика кухонного стола два шокера. Тот, что поменьше, дал мне, второй, в виде дубинки, сжал сам. К воротам мы подошли тихонько, стараясь не шуметь. Кивком показав Тиму встать так, чтобы его не было видно, когда я открою дверцу в воротах, я подошла к ней вплотную.

– Кто там?

– Хозяйка! Доброй ночи, – прогудел густой бас, – открой, дело есть.

– Какое дело? И кто вы? – Открывать я не спешила.

– Да не бойся, – хохотнул голос. – Не обидим. Но и через ворота обсуждать негоже.

Я помедлила пару секунд и приоткрыла дверцу на длину цепочки. Да‑да, я на все входные двери – и в дом, и на воротах – навешала специальные дверные ограничители. Сильных недоброжелателей это, конечно, не остановит. Но хоть какая‑то защита. Вот и сейчас я приоткрыла дверцу ровно на длину этой самой цепочки и выглянула.

Света из окон дома хватало только на двор и небольшой пятачок перед воротами, а то, что находилось чуть дальше, уже было не разглядеть. Месяц освещал лишь несколько лошадиных силуэтов и мужские невысокие коренастые фигуры, в количестве четырех штук. А прямо передо мной стояли массивный бородатый коротышка и высокий стройный субъект.

– Я слушаю…

Скользнув взглядом по крепышу, я оценила могучий разворот его плеч и длинную бороду, заплетенную в косу. Перевела взгляд на его соседа – тонкий, звонкий, опасный. Первая характеристика была именно такой. Вторая мысль: эльф – ушастый, красивый.

– Леди, вы позволите нам войти. – Голос у эльфа был соответствующий его внешности – тягучий, певучий.

– Нет, не позволю. Что вы хотите?

– Гм… – Эльф глянул на бородача. – Мы бы хотели обсудить с вами серьезный вопрос и переночевать в вашем доме.

– Насчет вопросов не возражаю, но – завтра, если это не требует сиюминутного решения. Насчет переночевать – нет. – Открывать ворота поздним гостям и впускать их в дом я не собиралась. Еще чего…

– Леди, но почему? – не понял эльф. – Мы не враги, не бойтесь.

– Потому что я не пускаю ночевать в свой дом незнакомых мужчин. Да еще в позднее время. Тем более с лошадьми. Это не постоялый двор.

– Хозяйка, – вновь загудел бородач. – Мы заплатим, ты не переживай.

– Безусловно, заплатите, – хмыкнула я. А вот и подработка прибыла. – Но не сегодня. Приходите утром, и мы все обсудим.

– Да мы не займем много места, – подергал себя за бороду крепыш.

– Господа, давайте вы сразу уясните: я никого не пускаю в свой дом на постой. И не впускаю незнакомых людей, э‑э‑э, ну то есть незнакомцев. Это раз. Во‑вторых, у меня нет места для лошадей, нет для них корма, и я не собираюсь потом убирать двор от продуктов их жизнедеятельности.

Эльф и гном переглянулись, а если я правильно догадалась, то бородач был именно гномом.

– И что вы предлагаете? – спросил эльф. – Мы вообще‑то ехали специально к вам.

– Господа, вы не обижайтесь, но я свою позицию вам объяснила. Все дела мы с вами обсудим – если смогу, то помогу. Но о постое даже речи нет. – Я была непреклонна. – Дальше – село, переночуйте там и приходите утром.

– Леди, – снова заговорил эльф. – Видите ли, мы бы не хотели останавливаться в селе.

– Тогда ничем не могу вам помочь, – пожала я плечами. – Переночуйте, как вы делаете это обычно – на природе. Еды дать могу, воды тоже. Но в дом на ночь не пущу.

– Леди, а как же правила гостеприимства? Неужели вы оставите нас ночевать на улице? – Эльф улыбнулся, подпустив в голос все свое очарование.

И я бы даже растаяла и впустила их, если бы не новости по телевизору о всяких криминальных ужасах. Я дитя двадцать первого века и незнакомцам не доверяю. А мой Дом – моя крепость.

– Уважаемый, а как же правила приличия? – вежливо улыбнулась я. – Вы напрашиваетесь в дом к молодой одинокой девушке и ожидаете, что она вас возьмет и просто так впустит на ночь? Скажите лучше, вам нужна еда? Или, может, вода? Чай? А утром поговорим. По поводу лошадей повторю: корма для них у меня нет.

Гном оглянулся на своих спутников, стоящих в сторонке. Потом переглянулся с эльфом.

– Леди, тогда можно воды для лошадей и что‑нибудь нам на ужин? Ну и от чая не откажемся.

– Хорошо. Только вы отведите свой транспорт куда‑нибудь в сторону, а то всю дорогу у дома запачкаете, – улыбнулась я. – Воду сейчас вынесет мой братишка, пусть кто‑то один из вас останется у ворот и заберет ее. Ужин придется подождать.

И я захлопнула дверь. Фух! Руки у меня немного дрожали. Все же перетрусила я. Гости, конечно, вели себя вежливо, но, блин, страшно же. Ночь, толпа неизвестных мужиков из неизвестного мира. С одной стороны, невежливо я себя вела, а с другой – правила безопасности выживания никто не отменял.

– Тим, – я понизила голос, – натаскай им воды, пожалуйста. Ведра в сарае, пусть напоят лошадок. Только сам не выходи – за ворота передай, а то я переживаю за тебя. А я сейчас макарон отварю и посмотрю, чем еще можно накормить эту толпу.

Вкратце рассказав Филимону о том, кто приходил, я поставила вариться две пачки макарон. Точнее, пасты в виде бантиков – благо варятся всего десять минут. Достала из морозилки и разморозила в микроволновке котлеты из расчета по три на нос. Учитывая, что на готовку у нас с Тимом последнее время сил не оставалось, я нажарила заранее целую кучу, а потом уже готовые заморозила. Вот сейчас их и выгребла. Помыла зелень, хлеба нарезала.

Как только макароны сварились, вручила Тимару большую кастрюлю, а горячие котлеты в другой кастрюле вынесла сама. М‑да… Насколько было бы проще накормить гостей в столовой, но… Мы перетаскали и передали гному еду, посуду и еще одну кастрюлю с кипятком для чая.

Пакетики с чаем, сахар и кружки у меня забирал эльф. И вид у него был не очень‑то довольный.

– Уважаемый, – позвала я его, – не обижайтесь, что я вас не пустила. Дело не в вас конкретно, вы не подумайте. Просто… Поймите и меня: мне банально страшно впускать на ночь глядя в дом незнакомых мужчин. – Я миролюбиво улыбнулась. – Приятного вам аппетита, потом приносите посуду и отдыхайте. А завтра поговорим.

Эльф окинул меня внимательным взглядом, но кивнул, принимая объяснение. Посуду нам вернули примерно через полчаса. И все это время я нервно наматывала круги по столовой. Филя следил за мной желтыми глазами, а Тимар пытался успокоить.

– Так, мальчики, – заговорила я, когда мы помыли и убрали посуду. – Похоже, гости из Ферина к нам зачастят. И мне это не то чтобы не нравится, но как‑то нервно. Исходя из этого, предлагаю начать будить того спящего красавца, что лежит у нас наверху. Какой‑никакой, а мужчина. А в доме нам не помешает взрослый сильный защитник. Вы как?

– Я не против. – Филя потянулся.

– А я что, не мужчина? – Тимар насупился.

– Тим, ты еще не взрослый мужчина, согласись. Ты молодец, но в бою ты вряд ли справишься с любым из наших сегодняшних гостей. Ты видел, какие мордовороты? Хорошо что они миролюбивые. А не приведи Господь, заявятся такие же, но агрессивно настроенные? Крышка нам тогда.

Тим поджал губы и отвел глаза, признавая мою правоту.

– Вот именно, – вздохнула я. – Я тоже не в восторге от того, что этот спящий тип тут поселится. Но защита нам нужна. И будем надеяться, что он адекватный и проблем нам не принесет.

– Как будить будешь? – Филимон как обычно подошел к вопросу конкретно.

– Если бы я знала, – пожала я плечами. – Придется поцеловать. Вдруг и правда поможет. Кто знает, может, и не врут сказки? Только надо отмыть ему лицо сначала – я такого пыльного целовать не буду.

Тимар недовольно насупился, а Филимон рассмеялся.

– Вика, ты как маленькая. Может, это принц заколдованный, а ты не хочешь его, пыльного, целовать. Вот разбудишь, а он как влюбится в тебя, а ты в него! – Кот мурлыкнул. – Замуж тебя выдадим.

– Не нужны мне принцы – ни обычные, ни заколдованные. И влюбляться ни в кого я не собираюсь, довольно с меня такого счастья. И хватит тянуть время. Пойдемте, попробуем разбудить его.

– Сейчас? – Тим непонимающе взглянул на меня.

– А когда? Он у нас и так уже целую неделю валяется неоприходованный.

Я прошла в ванную на втором этаже, взяла полотенце, губку, мыло, налила в тазик воды и вручила мрачному Тимару. В своей комнате захватила очищающий тоник для лица и ватные диски. А что делать? Надо отмывать лицо этому типу. Там небось отложения пыли как в анекдоте – скоро сама отваливаться начнет.

Войдя в башню, я огляделась. С прошлого раза ничего не изменилось, мужчина так же лежал под простыней, в той же самой позе, как мы его и оставили. Тим поставил тазик с водой на пол у кровати, а я присела на край постели. Вгляделась в спокойное лицо.

При электрическом свете, падающем от люстры, смотрелся он бледно. Тени от ресниц, светлые волосы, припорошенные пылью, выглядели серыми. Интересно, какой у них на самом деле оттенок? На лице короткая щетина. Тоже вот странно – волосы у него длинные, наверное, до самого пола, если встанет. Вероятно, они продолжали расти, пока он спал. А ногти и щетина за все эти годы не отрасли. Чудно.

На шее у мужчины поблескивала толстая короткая золотая цепочка с овальной подвеской. Я осторожно поддела цепочку пальцем и приподняла, чтобы рассмотреть подвеску. Похоже на медальон, только верхняя и нижняя половинка не цельные, а словно кружевные, сбоку – защелка. А сквозь кружево металла просвечивался вложенный внутрь красный камень.

– С чего начнем? – Филя запрыгнул на кровать с другой стороны и сел возле подушки, разглядывая мужчину.

– С умывания, – пожала я плечами. – Тим, можешь его приподнять? Я подложу полотенце под голову.

Оборотень молча подошел и, чуть отодвинув кота, приподнял голову и плечи спящего мужчины, а я быстро подстелила полотенце. Затем аккуратно губкой с мылом умыла ему лицо и, подумав, заодно и шею до ключиц. Затем вытерла. А Тим и Филя сидели рядом и наблюдали за моими действиями.

– Ну что? – Кот игриво подмигнул мне. – Поцелуйчики?

– Нет еще, – фыркнула я. – Мохнатый сводник, чего это тебе так не терпится, чтобы я со всякими незнакомцами целовалась?

– Ну а чего? Дело молодое. Ты у нас девушка в самом соку, надо тебе замуж выходить. А этот вроде красивый, сильный опять‑таки. Детки, значит, здоровые будут.

– Филимон, – возмутился Тимар. – Вика же его совсем не знает. – Бросив на меня взгляд, он снова покраснел.

– Филя! – беззлобно шикнула я на него. – Не хочу я замуж пока. А если и захочу, то не скоро.

– Ну и зря… – Кот был непробиваем. – Негоже девке одной быть. А ты у нас все же не юная девочка, как ни крути, а двадцать пять лет тебе. И мужчина тебе нужен постарше. Вот как этот, например. – Кот шевельнул хвостом, сделав вид, что не замечает, как вскочил с кровати Тимар.

Ого, а Тимар‑то ревнует. Надеюсь, он не влюбился в меня. Я, конечно, понимаю, что у него сейчас самый влюбчивый возраст, но не хотелось бы, чтобы мальчик переживал. Я‑то к нему отношусь как к младшему брату или другу. Надо бы его увлечь чем‑то, занятие интересное найти, чтобы всякая дурь в голову не лезла. Может, в какую секцию на Земле пристроить? Танцы там или волейбол? Пусть с ровесниками общается – глядишь, и подружку себе найдет. Я задумчиво оглядела оборотня.

– Ну чего ждем? – снова влез кот.

– Ничего. – Я намочила ватный диск тоником для лица и протерла спящего. – Ну вот, совсем другое дело.

– Ну давай же! – Филя от нетерпения чуть не подпрыгивал.

– А вы отвернитесь. – В эту секунду я вдруг застеснялась. – Как‑то глупо я себя чувствую, да еще вы смотрите.

Фамильяр закатил глаза, фыркнул, но послушно повернулся к подушке хвостом и стал смотреть в другую сторону. Тимар помедлил, но тоже отвернулся, засунув руки в карманы. А я набралась смелости, хихикнула от смущения и наклонилась к лицу того, кого мне сейчас следовало поцеловать.

Губы его были мягкими и теплыми, а дыхание неуловимо пахло земляникой. Собственно, оно, дыхание, почти не ощущалось – такое было тихое. И только во время поцелуя я и почувствовала этот легкий ягодный запах. Вообще, ощущение от этого поцелуя у меня было неоднозначное. Вроде и стыдно немного, и неловко, что сама целую незнакомца, да еще и спящего. И одновременно – привкус чего‑то запретного и будоражащего кровь. И в то же время поцелуй разбудил во мне чувственность, так что даже в жар бросило от этого коктейля эмоций, который вдруг неожиданно накрыл меня. А еще было немного страшно, что сейчас он откроет глаза, а я его целую и… И не знала я, что мне ожидать. Но пока все это бурлило в моей голове и переполняло чувства – мои губы целовали его, и я плавилась от своих ощущений. Ужас! Теперь всю ночь эротические фантазии будут мучить.

Я с трудом оторвалась от поцелуя и села, стараясь выровнять дыхание, а то ж стыдно – рядом кот и Тимар. Кошмар какой‑то! Как меня впечатлило‑то… Чувствовала я себя извращенкой.

– Ну что? – Кот, заметив, что я прервала поцелуй, быстро повернулся, а следом за ним и Тимар.

– И ничего. – Я, приложив руки к пылающим щекам, смотрела на мужчину, который продолжал спать.

Вообще ничего не изменилось – он так же спал и тихо, размеренно дышал.

– А ты хорошо поцеловала? По‑настоящему? – повернулся ко мне Филя.

– Н‑ну, нормально поцеловала. – Я встала.

– Нормально – это как? Просто чмокнула? – Кот потыкал лапкой спящего блондина в плечо.

– Филя! Ну что ты к ней пристал! – возмутился Тимар.

– Филь, ну я чмокнула, но не вот просто чмок, и все.

– Нет, это не годится. Значит, неправильно поцеловала. – Кот был тактичен как бульдозер. – Ну‑ка, заново целуй. И по‑взрослому!

– Филя, а по‑взрослому – это как? – прыснула.

– Ну что ты как маленькая! – Филимон вскочил и нервно забегал по кровати. – Целуй давай!

– Не хочу. – Я и правда больше не хотела его целовать. Очень уж много эмоций это у меня вызвало, неожиданно для самой.

– Вика, ну не упрямься. Мы же с Тимаром не можем его целовать. Он явно этого не оценит, да и не подействуют наши поцелуи – он же мужчина. – Кот заглянул мне в глаза. – Нам же его нужно разбудить, ты сама говорила. – Он дождался моего кивка. – Вот и действуй. Давай, еще один разочек, и я от тебя отстану.

Блин! Еще разочек… Я от первого‑то еще не отошла, щеки до сих пор горят. Я украдкой покосилась на спокойное лицо спящего. И вообще, неудобно все это…

– Не тяни время! – Филя пер к своей цели, как танк.

Страдальчески вздохнув, чтобы показать, как мне все это не нравится, я присела, дождалась, пока мои спутники отвернутся, и снова поцеловала. Ну‑у‑у, если не считать, что у меня самой в крови гормоны устроили революцию, дыхание сбилось, а уши и щеки полыхали, то ничего не произошло.

– Не действуют мои поцелуи. – Я отстранилась от спящего мужчины и задумчиво оглядела его. Перевела взгляд на Филимона. – Еще есть идеи, как его разбудить?

Филя тоже оглядел его.

– А давай‑ка снимем с него этот медальон? – Он потыкал лапкой в указанный предмет.

– А можно? – Я засомневалась. – Вдруг это амулет какой‑то охранный? А ну как мы его снимем, а этот тип помрет или состарится мгновенно?

– Не должен. – Фамильяр тоже задумался. – То, что штука волшебная, ты права. Только, возможно, это не охранный амулет, а, наоборот, усыпляющий? Давай ты его снимешь, мы посмотрим на реакцию, если ничего не произойдет – наденешь обратно.

Я послушно расстегнула замочек и с некоторой опаской сняла с мужчины цепочку с медальоном. Мы подождали. Ничего не происходило. Этот тип по‑прежнему спал, мы по‑прежнему ждали.

– Хм, странно как‑то. Я был уверен, что подействует. – Кот снова потыкал спящего в плечо мягкой лапкой.

– А может, его живой водой умыть? – заговорил Тимар.

– Живой водой? Ну давай. Принесешь? – Я вопросительно глянула на оборотня.

Тимар кивнул и ушел, а мы с котом остались ждать.

– Филь, а как вообще усыпляют на такой долгий срок? Это ведь какое‑то волшебство. Значит, по твоей части.

– Чего сразу по моей? Я же не маг, а фамильяр. Моя задача – спутницу оберегать, помогать ей.

– Ну все равно. Ты хоть как‑то в этом разбираешься. Я‑то вообще ни бум‑бум.

Тут вернулся Тимар с бутылочкой, в которой оставалось немного живой воды. Водяной выдавал нам ее каждый день, но строго дозированное количество. Ровно два маленьких пузырька мертвой и одну пластиковую с живой. Больше нам было не нужно, мы и не просили про запас.

– И что делать будем? Умоем его или в рот вольем? – Я забрала у Тимара бутылку.

– А давай и то и другое? – Филимон встал и, наклонившись над лицом спящего, обнюхал его.

Я намочила ватный диск и протерла лицо мужчины, даже его веки. Подождали. Переглянулись. Филя кивнул, и я, налив сначала живой воды в крышечку от бутылки и осторожно приоткрыв губы спящего мужчины, влила воду ему в рот. Снова посидели и подождали.

– Ну и чего он не просыпается? – сердито цыкнула я. – Мы уже все сделали, что положено делать в подобных ситуациях.

– Вик, я не знаю, – Филимон пожал плечами. Выглядело это очень забавно – все же он кот и вдруг совсем по‑человечьи пожимает пушистыми плечиками.

– Ладно, тогда на сегодня все. Будем думать, а пока пойдемте спать. Нам завтра еще с незваными гостями разбираться.

Надев обратно медальон на хозяина, я поправила простыню, прикрывая его до самой шеи, и мы ушли.

Уже в постели я долго ворочалась и не могла заснуть. Все обдумывала, как же еще можно разбудить этого типа? Ни поцелуи, ни живая вода, ни снятие медальона не подействовали. Но ведь должно же быть что‑то, что сработает? В каждой сказке – а я прочла их в свое время множество – всегда было некое условие, при соблюдении которого можно было обратить вспять любое колдовство. Вопрос только в том, что же нужно сделать сейчас, в данной конкретной ситуации?

Когда я все же задремала, снилась мне всякая ерунда. Причем ерунда, э‑э‑э, эротического характера. Вроде я снова целовалась с этим блондином, только он уже бодрствовал и весьма так живенько меня обнимал. Причем умом я понимала, что это всего лишь сон, но вот организм недвусмысленно намекал, что он совсем не против, чтобы это было наяву. А под утро мне опять приснился тот мужчина, что и раньше. Те же светлые волосы, размытые черты лица. Во сне он, наклонившись над моей подушкой, разглядывал мое лицо, потом провел пальцами по щеке, и я проснулась. Только я так и не поняла – это тот тип, что наверху – вроде волосы тоже светлые, – или все же кто‑то другой? Черты лица были неразличимы.