Зал игровых автоматов: лабиринт: наплыв

Джефф Гиш сошел с поезда один. Нервно огляделся, постоял пару секунд на месте. Может быть, Нао его встретит. Но было уже за полночь. По дороге домой у него будет время подумать, как объясниться с женой, страдающей патологической ревностью. И подумать о смерти Дэвида.

Над перроном не было навеса. Только парочка указателей, закрытая билетная касса и лестница вниз, к стоянке.

Джефф пошел к лестнице и вдруг увидел Дэвида, который ждал его там. Только это был не Дэвид. Дэвид умер. Это был Терри.

– Терри, – сказал он.

– Здравствуй, папа. – Мальчик был необычно бледен. Но наверное, так только казалось из‑за лунного света.

– Почему ты так странно одет? И вообще почему ты здесь? Сейчас уже за полночь. Тебе разве завтра не надо в школу?

– Одет? – Мальчик улыбнулся. Джефф подошел ближе. – А, это на похороны. – Он нахмурился, поправил галстук‑бабочку, одернул черный смокинг. – Просто мне захотелось надеть.

– Терри, я…

– Я знаю, папа. Этого не должно было случиться. Такое вообще не должно случаться, ни с кем. Ты за меня не волнуйся, ладно? Со мной все в порядке. Все хорошо, папа.

– Нет, все плохо. Я должен был быть дома.

– Не вини себя, папа. Ты ни в чем не виноват. Нам надо идти. Мама не знает, что я пошел на вокзал. Она думает, что я сплю.

Джеффу вдруг захотелось обнять сына, но он подавил в себе этот порыв. А вдруг Терри отстранится? Они никогда не были особенно близки. У них в семье не приветствовались «телячьи нежности».

– У тебя борода отросла, папа.

– Что? А, да.

Они вместе спустились по лестнице. По крайней мере, подумал Джефф, теперь у нас есть что‑то общее. Горе. Он случайно коснулся рукой руки сына и непроизвольно отдернул руку. Такая холодная. Он подумал: вот что делает с человеком горе.

Они дошли до машины, которую Джефф оставил на стоянке пару недель назад. Кроме его машины, старенького «малибу», стоянка была абсолютно пуста. Джефф уселся за руль, бросил сумку на заднее сиденье и завел двигатель. Потом он повернул голову и увидел, что сын отчаянно тарабанит в стекло пассажирской дверцы.

– Что с тобой? Забыл, как садятся в машину? – Джефф рассмеялся своей собственной идиотской шутке.

– Ты должен меня пригласить, – сказал Терри с легким раздражением в голосе.

Джефф вздохнул, перегнулся через сиденье, открыл дверцу и впустил Терри. Когда мальчик уселся и захлопнул дверцу, Джефф вдруг почувствовал запах. Весьма неприятный запах. Как будто в машине забыли кусок мяса, и оно сгнило.

– Господи, – сказал он. – Это еще что такое? Енот забрался в багажник и там издох?

Сын прижался к нему. Джефф даже вздрогнул – настолько это было непривычно.

– Папа, папочка, – прошептал Терри. – Когда ты останешься дома уже насовсем?

– Ты же знаешь, что я не могу. У меня работа.

– А я мог бы тебя заставить. – Мальчик вдруг рассмеялся. Высоким и жутким смехом, которого Джефф никогда раньше не слышал.

– Прекрати. Это ужасно.

– Я не могу. Ты ведь думаешь, будто я Терри, да?

– Что за дурацкие шутки? Конечно, ты Терри. Иначе и быть не может, потому что…

– Папа, посмотри на меня.

Он был таким бледным, таким бледным… веснушки стали почти не видны, а рыжие волосы казались тусклыми и безжизненными. Джефф вдруг почувствовал еще один запах. Какого‑то химиката. Может быть, формалина.

– Терри, перестань. Я понимаю, как тебе было тяжело, и мне тоже было тяжело…

– Тяжело трахаться с какой‑то там сучкой из Бойса?

Джефф ударил сына по лицу. Но мальчик даже не поморщился, а рука наткнулась на что‑то твердое, как будто на кусок льда. Лицо у мальчика было таким холодным, что этот холод почти обжигал…

– Ты меня даже не узнал, – обиженно проговорил мальчик. – Родной отец меня не узнал, мать его так. Полный провал, папа.

Он обнажил клыки.