Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Accusatio





 

В римском процессе accusatio (обвинитель) давал суду торжественное обещание доказать свою правоту. Он подавал властям список обвинений и входил в суд через ту же дверь, что и обвиняемый. Если ему не удавалось доказать своих обвинений, то он получал то же наказание, какое получил бы обвиненный им человек. Это называлось poena talionis. Передав дело в суд, его нельзя было забрать, и, таким образом, суд превращался в дуэль между обвиняемым и обвинителем. Председательствующий на суде магистрат вмешивался лишь в тех случаях, когда нужно было что-то уточнить, проверить свидетельские показания и т. д. Обе стороны, разумеется, могли приглашать сколько угодно свидетелей и представлять столько документов и всевозможных доказательств, сколько могли, для того чтобы доказать свою правоту. Однако ни обвинитель, ни обвиняемый не могли выставить вместо себя адвоката – оба должны были явиться в суд лично.

С возрождением в XII веке римского права процедура accusatio естественным образом перешла в юридическую рутину и в гражданских, и в церковных судах Европы. До времен Филиппа-Августа она оставалась единственным признанным способом привести преступника к суду. Я говорю, что это был единственный признанный способ. Потому что, естественно, на пути его применения стояли определенные преграды. В случаях убийства, кражи, грабежа и других ужасных преступлений против общества ни в официальном обвинении, ни в обвинителе не было необходимости. Разумеется, такой подход был неприемлем в более пустяковых случаях, потому что, с одной стороны, никому не хотелось играть нелегкую роль обвинителя, а с другой, власти не могли не обращать внимания на такие преступления. Юридические власти непременно должны иметь собственные дисциплинарные силы, в обязательном порядке должны противостоять тем, кто посягнул на их авторитет. И это должен быть не просто апелляционный суд.

Таким образом, становится очевидным, что, какой бы ни была официальная позиция в деле, accusatio практически никогда не было более чем вспомогательным орудием законной администрации. Римский закон описал принадлежащую магистрату власть в трех пунктах. Он обладал (1) imperium, то есть абсолютным правом, как должностное лицо государства, которое должно выступать против врагов общества; (2) властью сдерживания, то есть силой, способной заставить повиноваться его приказам; (3) властью проводить quaestiones, или cognitiones, то есть допрашивать тех, кого он призвал к ответу. Иными словами, благодаря его офису, магистрат обладал властью, в корне отличавшейся от той, какая была у простого судьи.

В теории власть устанавливать процедуры accusatio принадлежала всем как гражданская привилегия. Однако на практике дело обстояло иначе. В Средние века ни женщины, ни дети, ни профессиональные солдаты, ни отлученные от Церкви, ни подозреваемые в преступлениях не могли воспользоваться этим правом. Формально члены одной семьи не могли обвинять друг друга. Светские лица не могли обвинять священнослужителей и наоборот. Таким же образом еретики, евреи и язычники не могли выступать против католиков. Однако это не касалось тех случаев, когда дело доходило до причинения ущерба собственности или личности обвинителя. В некоторых случаях, к примеру, когда дело касалось государственной измены, ограничений вообще не было. А как только возникло предположение, что ересь походит на государственную измену, то это стало относиться и к ереси.

Неудивительно, однако, что представители Святой палаты с самого начала дали понять, что им не по нраву суды над еретиками с использованием accusatio. Николас Эймерик, великий испанский инквизитор XIV века, рьяно противился этому методу, утверждая, что это был абсолютно неподходящий метод расследования в отношении веры, что он чрезвычайно опасен для обвинителей и что он всегда включал в себя долгую, сложную процедуру. Бернар Гуи, инквизитор Тулузы с 1307 по 1323 год, прямо не говорит об этом, но, как и Эймерик, настаивает на том, что все надо делать, как можно проще. В 1261 году папа Урбан IV говорил, что суды инквизиции должны проводиться «в простой и открытой манере, без шумных обвинений адвокатов». Леа вспомнил об одном случае, произошедшем в 1304 году, когда инквизитор Фра Ландпульфо наложил штраф в размере ста пятидесяти унций серебра на город Теат за то, что тот официально обвинил человека в ереси, но отказался вести его дело.[91]

Это, разумеется, было не более чем обычное poena talonis, навлеченное неудавшимся обвинением. Однако в связи с другим делом, оно дает четкое представление об отношении инквизиторов. Они всегда были недовольны процедурой accusatio, a потому искали пути препятствовать ей. Причины этого абсолютно понятны.

Во-первых, следует заметить, что удачное обвинение вело к тому, что обвинитель по решению магистрата получал часть наследства обвиняемого. Без сомнения, это играло роль противовеса, являющегося своеобразной компенсацией обвинителю за неприятное участие в poena talionis в случае вынесения приговора осужденному. Однако при таком положении дел открывались настоящие просторы для коррупции. Нам достаточно всего лишь прочесть «Анналы» Тацита, чтобы понять, как все происходило. Даже в золотой век империи мы постоянно встречаем профессиональных обвинителей, занятых своим гнусным делом. Богатый вельможа, подозрительный император, одно слово нанятому шпиону – а потом тщательно разыгранный процесс, основанный на единственном неосторожном слове или жесте, значимость которого многократно преувеличивалась и подтверждалась многочисленными свидетелями. Для невезучего вельможи это был конец. Все были удовлетворены: император избавлялся от опасного, досаждающего ему и вызывающего его зависть человека, а «обвинитель» жирел, получив конфискованное имущество. А если такие вещи становились возможными при великолепно развитой системе безопасности имперского Рима, то, разумеется, они были неизбежны в более свободном и менее стабильном окружении средневековой Европы – особенно, когда рассматриваемый проступок лишь отражался в общественном поведении, а, по сути, являлся делом веры.

И вновь, как замечал Эймерик, процедура, проводимая в соответствии с accusatio, была чрезвычайно опасна для обвинителя. По lex talionis он оказывался под угрозой получить законное наказание за ересь, то есть отправиться на костер. Но и это еще не все. Потому что если он официально обвинил человека в ереси, то ему надо было самому предстать перед судом, и тогда все узнавали, какую роль в деле он играл, как получал информацию и т. д. К тому же все остальные еретики в данной местности узнавали, кто был осведомителем и от кого им было лучше избавиться. И если ересь была широко распространена в этих местах, то он становился практически заклейменным человеком. Дело обычно кончалось одинаково: темная ночь, пустынный переулок или маленькая улочка – и наутро его находили с ножом в груди. У нас еще будет возможность вернуться к этому делу и заметить, что даже при системе инквизиции, при которой имена свидетелей всегда тщательно скрывали, еретики часто мстили тем, кто, по их мнению, настучал на их собрата.

По сути, попытка искоренить ересь законными способами, основанными на accusatio, с самого начала была безнадежной. В районах, где среди жителей было большинство еретиков, ни один простой человек, каким бы рьяным верующим он ни был, не мог обратиться в суд с жалобой или обвинением против еретика. А в тех местах, где такой опасности не существовало, никакой инквизитор, каким бы компетентным и опытным он ни был и как бы тщательно он ни соблюдал конспирацию, не мог быть уверен в том, что ему не придется сдаться под лавиной ложных свидетельств и обвинений и осудить невинного человека. И, наконец, перед лицом объективной необходимости быстро и эффективно выступить против ереси, процедура accusatio была невыносимо долгой и нескладной. Поторопить ее можно было лишь в том случае, если удавалось доказать, что промедление угрожает обвинителю. Lex talionis великолепно сдерживал ложь, какой бы изощренной она ни была. Обвиняемый представал перед своим обвинителем и мог узнать, какая вина ему вменялась. Однако требовалась определенная защита участников действия от толпы, но в те времена таких вещей еще не существовало. Дела не считали нужным вести со спешкой, чтобы поскорее справиться с живой угрозой всему обществу.

«Хорошо, что у современного цивилизованного правительства, – пишет мистер Никерсон, – сильного своими связями с общественностью, есть возможность защищать обвиненных в преступлениях. Средневековые условия напоминали те, что сейчас существуют в приграничных районах, где обвиняемый может с легкостью ускользнуть от правосудия. Но если это происходит, правосудие может принять быстрые и жесткие меры. В противном случае его бы не существовало… Наша судебная процедура тщательно разработана, но в ней лишь в теории существует утверждение о том, что лучше отпустить виновного, чем наказать невинного. А эта теория, в свою очередь, кажется разумной лишь в том случае, если допустить, что обществу побег обвиняемого не причинит вреда.

С. другой стороны, там, где речь идет о жизни или о безопасности целого общества, дела должны принять совершенно иной оборот. Возможно, хорошим примером может стать современная система военного правосудия. Никто не сомневается в необходимости поддерживать в армии суровую дисциплину. Соответственно военные суды обладают широкими полномочиями. И почти все судьи хором заявляют, что если дела ведутся опытными офицерами, то ошибки в судопроизводстве случаются крайне редко; однако если бы подобная суровая система применялась в обществе, то она привела бы к его разрушению… Без сомнения, широкие полномочия позволяли инквизиции совершать ошибки в правосудии, но, скорее всего, ни одна система, позволяющая «перечить судьям» (как это представлено в справочниках об инквизиции), не смогла бы справиться с делом.[92]

 

Date: 2015-06-05; view: 351; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию