Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Существует лишь одна истина касательно каждой вещи и кто на­шел ее, знает о ней все, что можно знать»6





Декарт убежден во всемогуществе правильного метода:

Таким образом, если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать по­рядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может суще­ствовать истин, ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть»7.

Общеизвестно, что Декарт не придавал истории статуса науки и его «Рассуждение...» относится преимущественно к другим областям знания. Но в новое время картезианство не только научная методоло­гия, но и способ мышления, и в качестве такового оно не могло не проявиться при писании истории.

«Рассуждение...» примечательно еще и тем, что Декарт самым тес­ным образом связывает эпистемологию и этику. И их неразрывность в большей или меньшей мере будет ощущаться на протяжении после­дующих веков. Вспомним хотя бы перекликающиеся названия двух трактатов Иммануила Канта «Критика чистого разума» и «Критика практического разума». Логика рассуждений Декарта такова. Во-пер­вых, Декарт осознает невыносимую сложность жизни человека, кото­рый соберется последовать его совету: «Сомневайся во всем». Он чес­тно предупреждает тех, кто собрался вступить на этот путь:

Само решение освободиться от всех принятых на веру мнений не является примером, которому всякий должен следовать. Есть только два вида умов, ни одному из которых мое намерение ни в коей мере не подходит. Во-первых, те, которые, воображая себя умнее, чем они есть на самом деле, не могут удержаться от поспешных суж­дений и не имеют достаточно терпения, чтобы располагать свои мыс­ли в определенном порядке, поэтому, раз решившись усомниться в воспринятых принципах и уклониться от общей дороги, они никогда не пойдут по стезе, которой следует держаться, чтобы идти прямо, и будут пребывать в заблуждении всю жизнь. Во-вторых, те, которые достаточно разумны и скромны, чтобы считать себя менее способ­ными отличить истину от лжи, чем другие, у кого они могут поучиться; они должны довольствоваться тем, чтобы следовать мнениям других, не занимаясь собственными поисками лучших мнений»*.

6 Декарт Р. Указ. соч. С. 262.

'Тамже. С. 261.

8 Там же. С. 258-259.

Но если все-таки человек решит вступить на этот тернистый путь, то для того,

Чтобы не быть нерешительным в действиях, пока разум обязывал меня к нерешительности в суждениях, и чтобы иметь возможность прожить это время как можно более счастливо, я составил себе на­перед некоторые правила морали...»9.

Итак, чтобы не оказаться в положении сороконожки, которая, задумавшись, какой ногой сделать следующий шаг, вообще не смогла больше стронуться с места, необходимо следовать строгим этическим правилам. Ведь не случайно Кант назовет этику «практическим разу­мом».

Прислушаемся к советам Декарта, ведь они на протяжении уже более чем трех с половиной столетий сохраняют свою полезность.

«Во-первых, повиноваться законам и обычаям моей страны, неотступ­но придерживаясь религии, в которой, по милости Божией, я был вос­питан с детства, и руководствуясь во всем остальном наиболее уме­ренными и чуждыми крайностей мнениями, сообща выработанными самыми благоразумными людьми, в кругу которых мне предстояло жить. <...>

Моим вторым правилом было оставаться настолько твердым и реши­тельным в своих действиях, насколько это было в моих силах, и с не меньшим постоянством следовать даже самым сомнительным мнени­ям, если я принял их за вполне правильные... Так как житейские дела часто не терпят отлагательств, то несомненно, что если мы не в со­стоянии отличить истинное мнение, то должны довольствоваться наи­более вероятным. <...>

Третьим моим правилом было всегда стремиться побеждать скорее себя, чем судьбу... изменять свои желания, а не порядок мира и вообще привыкнуть к мысли, что в полной нашей власти находятся только наши мысли и что после того, как мы сделали все возможное с окружающими нас предметами, то, что нам не удалось, следует рассматривать как нечто абсолютно невозможное»10.

И именно решению этой задачи — поиска моральных образцов, которым нужно следовать, — призвана была способствовать истори­ческая наука, базирующаяся на картезианских принципах, не только эпистемологических, но и этических.

4 Декарт Р. Указ. соч. С. 263. 10 Там же. С. 263-265.

2. Становление истории как науки

История как наука возникает в рамках рационализма. Метод ре­конструкции отдельных фактов-событий и их последовательности в этот период фактически основывался на учении о методе Декарта.


Критический метод последовательно реализуется историками Про­свещения. Английский историк конца XVII — первой половины XVIII в. лорд Болингброк именно на основе критического метода формулиру­ет свою основную задачу:

«Мы должны тщательно и беспристрастно исследовать основания, и когда обнаружим, что они маловероятны или вовсе невероятны, бу­дет нелепо ожидать чего-либо лучшего в воздвигнутом на таком фун­даменте сооружении. Осуществить такое исследование необходи­мо, чтобы мы из-за своей неосведомленности безоговорочно не приняли на веру мнение авторитетов...»11.

Болингброк рассматривает историческое знание как знание вы­водное, получаемое полностью из исторических источников, и с этим связывает границы возможностей исторического познания:

«Когда неполнота обусловлена отсутствием исторических записей — или тем, что они первоначально не велись, или тем, что они были утрачены в результате опустошения стран, истребления народов и других бедствий, происходивших в течение многих лет, или же тем, что фанатизм, злой умысел и соображения политики соединили свои усилия, чтобы уничтожить их намеренно, — мы должны смириться со своим неведением, и в этом нет большой беды»12.

Не стоит разъяснять, что если историк не видит большой беды в недостатке исторических данных, то это означает, что его интересует не непрерывный исторический процесс, а отдельные исторические события.

Эпистемология рационализма, базирующаяся на картезианстве, требовала критического отношения к фактам, что привело историков к необходимости сопоставления данных разных источников. Болинг­брок так описывает основания критического метода в истории:

«Защищенный от обмана, я могу смириться с неосведомленностью. Но когда исторические записи не полностью отсутствуют, когда одни из них были утрачены или уничтожены, а другие сохранены и полу­чили распространение, тогда мы подвергаемся опасности быть об­манутыми; и поистине должен быть слеп тот, кто принимает за прав­ду историю какой бы то ни было религии или народа, а в еще боль-

11 Болингброк. Письма об изучении и пользе истории. М., 1978. С. 9.

12 Там же. С. 48-49.

шей мере — историю какой-либо секты или партии, не имея воз­можности сопоставить ее с другой исторической версией. Здраво­мыслящий человек не будет так слеп. Не на единственном свиде­тельстве, а на совпадении свидетельств станет он утверждать истори­ческую истину. Если совпадения нет вовсе, он не будет доверять ничему; если оно есть хоть в чем-то немногом, он соразмерит соответственно свое согласие или несогласие. Даже слабый луч света, блеснувший из чужеземного исторического повествования, часто разоблачает целую систему лжи; и даже те, кто заведомо извращает историю, нередко выдают себя в результате невежества или небрежности».

Болингброк последовательно обосновывает значение метода кри­тики исторических источников, указывая на необходимость не только фактографического сопоставления разных свидетельств, но и учета цели и обстоятельств их создания:

«...когда историй и исторических хроник вполне достаточно, то даже те, что ложны, способствуют обнаружению истины. Вдохновляемые разными страстями и задуманные во имя противоположных цепей, они противоречат друг другу, а противореча, — выносят друг другу обвинительный приговор. Критика отделяет руду от породы и извле­кает из различных авторов всю историческую правду, которая лишь частично могла быть найдена у каждого из них в отдельности; крити­ка убеждает нас в своей правоте, когда она основывается на здравом смысле и излагается беспристрастно»13.


Таким образом, для историков эпохи Просвещения исторический источник вполне определенно является объектом сравнительного ис­следования.

Отметим еще один аспект критики исторических источников, на который также обратили внимание историки Просвещения, в том числе Болингброк, — необходимость изучения личности автора исто­рического источника:

«Когда искренность при изложении факта вызывает сомнение, мы добываем истину, сопоставляя различные сообщение, подобно тому как мы высекаем огонь, ударяя сталью о кремень. Когда суждения производят впечатление пристрастных, мы можем сделать выводы самостоятельно или принять суждения авторов, сделав известные по­правки. Достаточно немного природной проницательности, чтобы определить, какая нужна поправка — в зависимости от конкретных обстоятельств жизни авторов или общего склада их ума, и тем самым нейтрализовать воздействие этих факторов»14.

13 Болингброк. Указ. соч. С. 49.

14 Там же. С. 50.

5 - 6867

Таким образом, уже в рамках рационалистической философии зарождается критическое отношение к сообщениям исторических ис­точников, что приводит к их сопоставлению как к одному из основ­ных методологических требований. Однако в качестве критерия сопо­ставления, основания выбора между свидетельствами, которые про­тиворечат друг другу, выступает исключительно «здравый смысл» историка.

Мы уже отмечали взаимосвязь между картезианским методом и преобладающей в этот период нравоучительной функцией историчес­кого знания. Болингброк приводит вполне картезианское обоснова­ние действенности исторических примеров:

Когда нам приводят примеры, то они как бы обращены к нашим чувствам и рассудку, что нам льстит. В этом случае знания словно исходят от нас самих: мы сами формулируем общее правило, исходя из своего личного опыта, и уступаем фактам, противясь абстрактным построениям»15.

Каким же образом эти установленные критическим методом фак­ты связывались друг с другом? Принципиально важно, что история еще не осмысливается как процесс: для философов и историков вплоть до эпохи Просвещения история представляет собой собрание фактов, которые могут служить образцами, примерами. Болингброк писал:







Date: 2015-04-23; view: 750; Нарушение авторских прав



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.009 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию