Нет сыновства - нет и наследия

Для моряка, ищущего укрытия от надвигающегося шторма, нет ничего более утешающего, чем достичь безопасной бухты.

В Антарктиде не просто найти безопасную бухту для плавающего судна, потому что почти везде вдоль Антарктического полуострова ты не встретишь ничего, кроме гористых скал, айсбергов и образующих айсберги ледников, раскалывающихся у кромки воды. Помимо этого, погодные условия могут меняться без предупреждения, моментально превращая самый прекрасный на земле пей­заж в самый коварный и опасный для жизни. Резкое паде­ние температуры или изменение ветра могут превратить безопасную стоянку на якоре (в смертельную ловушку, когда появляющийся паковый лед (многолетний дрейфую­щий - примеч. переводчика) и айсберги угрожают раздро­бить корпус любого небольшого судна, имевшего несчастье оказаться в этой ловушке.

Одной из безопасных якорных стоянок, имеющей небольшую закрытую бухточку, является порт, названный в честь французского исследователя Шарко. Порт Шарко был приветливой безопасной бухтой, куда мы зашли во время нашей антарктической морской экспедиции, состо­явшей из восьми человек, незадолго до того, как разрази­лась снежная буря. Повсюду вокруг нас плавучие льдины замерзли, вынудив нас провести там два дня в окружении колоний пингвинов.

В конце концов, когда лед начал расступаться, по мере того как переменчивые ветра отталкивали его от побе­режья, капитан сказал нам, что у нас есть окно в 14-16 часов хорошей погоды, для того чтобы на моторном ходу пройти еще 30 миль на юг до украинской научно-исследовательской станции, где мы могли бы провести день - два. Мы были в безопасной бухте Порта Шарко, зная, что на горизонте суровый шторм, и все же что-то нас тянуло отту­да. Мы были готовы рискнуть, оставив наши, так сказать, «злачные пажити», и поплыть в неизвестные воды в поис­ках приключений.

Итак, утром мы включили двигатели и за пару часов довольно хорошо продвинулись. Наше 74-футовое алюми­ниевое парусное судно неуклонно, с треском, прокладывало себе дорогу через трещины пакового льда, доходившего в толщину до 1 фута. Все же по мере продвижения лед сни­жал нашу скорость до двух или трех узлов, и за несколько миль от безопасной бухты, где находилась украинская науч­но-исследовательская станция, лед стал настолько толстым, что мы уже не могли видеть воды в бухте. В конце концов, мы обнаружили, что со всех сторон окружены льдом. Мы не могли сдать назад, поскольку запуск мотора задним ходом вызвал бы засасывание льда в гребной винт, что сломало бы его. Наше необычное и будоражащее путешествие теперь угрожало превратиться в борьбу за выживание.

Капитан заверил нас, что мы в абсолютной безопасности до тех пор, пока нет ветра. В спокойных условиях мы могли бы справиться с паковым льдом. Если бы ветер усилился, тогда давление от пакового льда вместе с айсбергами могло бы раздавить наше судно.

Вот так мы оказались на расстоянии 600 миль от бли­жайшей цивилизации, среди окружавшего нас со всех сторон льда, так что нам приходилось взбираться на мачту, на высоту в 50 футов, в попытках высмотреть трещины и разломы в паковом льду, куда мы могли бы протиснуться. С каждой проходящей минутой голос капитана становился все более настойчивым, подчеркивая необходимость доб­раться до украинской научно-исследовательской станции до наступления надвигавшейся снежной бури, ожидав­шейся в тот день в 10 вечера.