Часть третья 6 page

Критическая отметка… Рубикон… Последняя возможность выстрела… Но считывал эту информацию профессионал, который был оттеснён на дальний план воссиявшим на горизонте сознания, абсолютно неизведанным одухотворённо-возвышенным восприятием… «Бог с ней, с этой Смертью, когда перед собой вживую наблюдаешь вечность, явно видишь другую возвышенную реальность, сильно отличающуюся от грязного мира бытия! Что людской мир по сравнению с настоящей Вечностью? Просто ИЛЛЮЗИЯ. Ничто. А что есть жизнь в этом Ничто? Промелькнувшая тень с искрой Божьей. Искра, уничтожившая своим пожаром тень – вот, оказывается, смысл этой жизни. Ради единственного этого смысла судьба дарует многочисленные шансы. Ради него сталкивает различные тени на своих перекрёстках, чтобы сильная искра зажгла слабую. Только мощная искра разгорается в пламя. Только пламя освещает совершенно другую реальность, указывая путь к истинному своему дому… Почему этого я не знал раньше? Почему это всё открывается только сейчас, на рубиконе Жизни и Смерти… Как глупо я растратил свои силы… Как больно за прожитую слепую жизнь во тьме… Как страшно быть рабом своих теней…»

Сэнсэй давно стоял перед Скорпионом. Они молча глядели друг другу в глаза… Скорпион щёлкнул предохранителем и отбросил ружьё в сторону. Его глаза наполнились слезами, застилая всю эту гнусную реальность прозрачной пеленой обжигающих сердце капель. И впервые за много лет они хлынули потоком по мужественному лицу. Скорпион не пытался их сдерживать. Из него словно вымывалась вся грязь, что накапливалась годами внутренней душевной тюрьмы, словно вымывалась вся та боль, которая неподъёмным грузом отягощала совесть. Он чувствовал от этого облегчение, огромное облегчение. Ему уже было всё равно, что будет с его бренным телом, с этой иллюзорной тенью бытия.

Скорпион сел к боковой стене, зажав голову руками. Он тихо рыдал… Последний раз он так плакал в далёком детстве, когда умерла его мама. Но тогда это была детская боль. А сейчас это была обжигающая сердце и мозг мужская боль зрелого воина. Он не стыдился своих слёз. Это были слёзы внутреннего покаяния.

Сэнсэй подошёл и молча присел рядом с ним как старый, добрый друг, подоспевший в страшную минуту горя и отчаяния. Достал пачку сигарет и предложил ему. Вытащил зажигалку и помог прикурить. Скорпион от этих согревающих душу действий стал успокаиваться. Когда чиркнула зажигалка, он краем глаза заметил, как от угла глухой стены, где он недавно стоял, отделилась третья тень и села напротив них. Этот человек стянул маску, обнажив своё лицо с жидкой рыжей бородкой. Скорпиону стало ясно, что если бы он даже не опустил ружьё сам, у него бы не было никаких шансов на роковой выстрел.

Последние капли слёз стекали с измученного лица. Внутри было полное опустошение. И всё же стало намного легче, чем прежде. «Иживец» понял, что никто не собирается его убивать. И ему уже не хотелось кого-либо убивать. Да и зачем? Он чувствовал себя среди своей настоящей семьи. Пусть потом будет что будет. А сейчас он счастлив. Наконец-то, после долгих мучительных лет разлуки он находился сейчас среди своих… СВОИХ… больше чем родных братьев. Скорпион вновь вернулся в свою семью, которую когда-то безнадёжно потерял. В нём начал просыпаться забытый великий Дух Воина. Как будто вовсе не было этих жутких чёрных лет утрат, грязи, внутренних скитаний надломленной души. Только долгожданное наслаждение потрясающего ощущения: «Я среди своих».

– Нет, ребята, я вас всё-таки не понимаю, – хмыкнул отец Иоанн. – Только что выбрали жизнь и тут же в руки берёте яд. Вы знаете, что капля никотина убивает лошадь?

– Так пущай не курит, – улыбнулся Сэнсэй.

Все трое захохотали, выплеснув разом так долго сдерживаемые эмоции. Юмор быстро разрядил атмосферу скованности и недоверия. Когда все дружно посмеялись, Сэнсэй представился:

– Сэнсэй. Спецгруппа «Аз».

– Вано. Спецгруппа «Аз».

– Скорпион. Спецгруппа «Ижица».

Они тепло пожали друг другу руки. Этим рукопожатием было сказано всё, о чём молчали их уста и что переполняло их сердца. Рухнули все остатки иллюзорных барьеров. И, несмотря на внешне холодный подвал, внутри согревало чувство теплоты родного дома.

– Глупо всё получилось, – искренне произнёс Скорпион. – Ты уж прости, брат.

– Да ладно, – махнул рукой Сэнсэй. – Чего в жизни не бывает.

– Зато хорошо косточки поразмяли, – потянулся Вано. – Прямо как побывали в «особо пристрастных условиях» в учебке на «Острове».

– Это точно, – усмехнулся Сэнсэй.

– А у вас что, тоже такие экзамены были? – с улыбкой спросил Скорпион. – Я думал одних «иживцев» по «особо пристрастным» гоняли, как «самых ленивых и неповоротливых».

– О-о-о, – протянул Сэнсэй. – До боли знакомые слова.

– Да они всех так, наверное, называли, – хихикнул Вано. – Если их послушать, то самые ленивые и неповоротливые были мы.

И, обратившись к Сэнсэю, добавил с улыбкой:

– Помнишь, как нам с тобой генерал взбучку устроил по первое число? И главное за что?!

– А, это когда проверка приехала… С этого «анекдота» весь «Остров», наверное, долго умирал со смеху.

– Вот, вот, – и уже обратившись к Скорпиону, Вано стал рассказывать: – К нам тогда проверка приехала. Ну, как и полагается, устроили показательные экзамены. Забросили нас к чёрту на кулички. Как всегда без денег, без документов, без еды. Хорошо, что хоть в одежде, проверяющие всё-таки контролируют. И на том спасибо, уже меньше проблем. Но постарались нас выбросить из самолёта так, чтобы мы непременно окунулись в какое-то озеро, кому повезёт. А кому не повезёт – носом в болото… Задача была такова – за семьдесят два часа проникнуть на территорию охраняемого объекта в командный пункт А. Ну и чтоб нам жизнь мёдом не казалась, они нам всякие препятствия понаставили. Мало того, что объект был действительно стратегически важным государственным объектом, который контролировал КГБ, естественно со всеми своими аналитическо-техническими заморочками, и добраться до него за семьдесят два часа можно было лишь на пределе человеческих возможностей, так ещё по нашему следу пустили ГРУ, чтоб мы не расслаблялись. Выбросили наши группы вразброс. Мы приземлились в десять ноль-ноль. Следовательно, явиться перед взором начальства должны были ровно через трое суток в это же время… Ну и мы с Сэнсэем, чтоб, так сказать, не посрамить честь командира, показать всю доблесть нашей молодой гвардии, предстали перед генералами аккурат на двенадцать часов раньше положенного срока. А те как раз ждали другую группу, которая уже опаздывала на пять часов от определённого им времени. Ну и нас второпях под горячую руку, толком не разобравшись, отчихвостили ни за что ни про что по первое число! Генерал целую лекцию нам тогда прочитал и про «япону мать», и по поводу нашей ленивой натуры, причём на таком доходчивом, ядрёном языке! А наш командир, представляешь, с довольной рожей молча стоял в стороночке все три часа, пока не пришла та запоздалая группа… Я ж тебе говорил, лучше бы поспали лишние часики.

Мужики рассмеялись.

– Ну и чем закончилось? – улыбаясь, спросил Скорпион.

– Ну чем. Медаль, конечно, нам не дали, но поощрение записали… Да, ещё опоздавшая группа вечером «проставилась» за то, что генерал изрядно выдохся, изливая на нас свои эмоции.

– А, так это про вас все рассказывали?! – с восхищением произнёс Скорпион. – То-то, я думаю, история знакомая.

– Да уж, «Остров» с нами не скучал.

– Ну, ребята, вы же ходячая легенда! Помню, нам вас в пример ставили, когда забросили в московские катакомбы. Там же этих ходов, мама моя родная! Кто только их не рыл от Грозного до Сталина. Помню, устроили нам там «соревнования», гонки на выживание по канализационным нечистотам…

Троица углубилась в воспоминания о давно минувших днях. В такой непринуждённой беседе они находили всё больше точек соприкосновения друг с другом, общие моменты, общие курьёзы.

– А меня больше всего раздражали эти ежегодные тестирования в психофизической лаборатории, – с юмором возмущался Скорпион и не без гордости добавил: – Блин! За сорок минут надо было ответить на триста шестьдесят два вопроса!

Сэнсэй с Вано удивлённо переглянулись.

– Ни фига себе халява! – с усмешкой проговорил Вано. – Ну, вам и повезло! Мы за шестьдесят минут должны были ответить на семьсот пятьдесят восемь вопросов. Да ещё в конце проанализировать свои ответы и нарисовать животное, с которым себя ассоциируешь.

Скорпион аж присвистнул от таких цифр.

– Слышь, Сэнсэй, всё хочу тебя спросить, а кого ты изображал? – с улыбкой проговорил Вано.

– Кого, кого... обезьяну, естественно. Это единственное животное, которое одновременно относится и к умным, и к красивым.

Все рассмеялись. Многое объединяло этих людей, и в первую очередь незабываемый «Остров», незабываемая закалка духа.

– Да, были времена. А сейчас чёрт ногу сломает. Бардак кругом. Все воруют, точно соревнуются, кто больше да кто шустрее страну разграбит и к рукам приберёт. Политический капитал, твою мать, на чужой крови, на народных костях зарабатывается. И главное, кто больше награбит, тот и на власть руки простирает. Мало им, ещё подавай, да чтобы с неприкосновенностью, как положено в «нормальном цивилизованном обществе»…

– Ничего. Все эти явления временны. Всё имеет своё начало и конец. После грозы природа очищается. Сойдут грязевые потоки, выглянет солнце и осушит землю, – спокойно произнёс Сэнсэй.

– Мне кажется, от таких катастрофических последствий, такой множественной раздробленности Союза уже ничего хорошего не будет. Война, кровь, раздор…

– Ничего, ничего. После раздробленности обязательно последует объединение. Это у славян в крови… То, что члены семьи поссорились за обедом, это ещё ничего не значит. Потому что к ужину они все перемирятся и вновь сядут за один стол. Духовная сущность славянской души превышает амбиции. Здравый смысл всё равно восторжествует. В будущем, несомненно, произойдёт объединение славян. И неважно, как оно будет называться. Но это будет одно из духовно могучих объединений мира. И другие народы потянутся к прототипу такого объединения. Это будет «страна» нового тысячелетия… И сейчас с удивительной точностью свершаются все предпосылки к этому новому этапу человечества. Мир перетрясёт и здравомыслие вновь вернётся к людям.

– Остаётся только надеяться, – вздохнул Скорпион.

– Нет. Нужно не надеяться, нужно верить, – поправил его Сэнсэй.

– Очень бы хотелось. Но кто приведёт к этому? Кому в наше время можно доверять? Уж я-то досыта побывал в смердючей среде власти! И не увидел там никого, кому можно было бы верить.

– Верить нужно в первую очередь себе. Верить, что настанут и у нас хорошие времена. Придут те, кого мы захотим выбирать, и они будут делать то, что обязаны делать. Сильная вера имеет свойство материализовываться в действительность. Это закон природы. А против природы не попрёшь. Так что начинать надо с выноса мусора из собственной головы.

– Разумно. «По вере вашей да будет вам», – пробубнил в задумчивости отец Иоанн. И тут же, встрепенувшись, добавил: – Представляешь, если каждый займётся внутренней уборкой в своих мысленных покоях, да это же и золотой век так ненароком может наступить!

– А ты как думал? – улыбнулся Сэнсэй. – Что такое золотой век? Это общий результат множества частных внутренних побед.

– Да, легче завалить кого-то, чем преодолеть тяжесть внутренней битвы, – с горечью произнёс Скорпион.

– От себя не убежишь, сколько бы ты не выплёскивал свои амбиции на других. Только хуже себе сделаешь… Каждый человек, находясь в теле, переживает свой личный Армагеддон, принимая позицию своих победивших хороших или плохих мыслей. Человек свободен в своём выборе. И отталкиваясь именно от этого внутреннего выбора, складывается его дальнейшая судьба. А в массе своей и судьба народа. Так что вера, брат, явление уникальное в человеческом обществе. Никто её в масштабе не видит, но остро ощущает её последствия…

Так и сидели трое друзей в этом подвале заброшенной мини-фабрики, разговаривая обо всём на свете, о высоких ценностях жизни и о житейских буднях, о людях и о личностях, о себе и своих мыслях, об идеалах и о действительности. Словно не могли наговориться, словно хотели разом излить свои души, как близкие родственники, долгое время не видевшие друг друга. Они чувствовали своё духовное единство, схожесть судеб. Каждый радовался внутри по-своему: Скорпион как блудный сын, возвратившийся к домашнему очагу, Вано был счастлив, что всё закончилось так благополучно, а Сэнсэй радовался мыслям Скорпиона, искренне произносящего их вслух. Он радовался тому, что никто из «островитян», куда бы их ни забрасывала и как бы ни ломала судьба, не поддался волне времени, не утоп духом в грязи власти. Ибо высшая власть есть самое суровое испытание даже для совершенной души. Жажда корыстной власти сжигает человека изнутри, испепеляет его духовное начало. Мало кто может устоять перед империей напыщенного Эго. Сэнсэй радовался тому, что наставники «Острова», как ни обрабатывали психику «островитян», как ни вкладывали психологические установки в подсознание, всё же явно перестарались. Перегнули палку. Подсознание – грань тонкая, глубоко не изученная. Чуть не так надавишь – можно человека рабом на всю жизнь сделать. А передавишь – душа прорвётся, сольётся с сознанием. И обретёт человек свою долгожданную истинную Свободу, вступив в неведомый мир единения с Богом.

Глава 8

Последняя капля

Вокруг дачи генерал-полковника, находящейся в живописном лесу, стояла успокаивающая слух тишина. Чего не скажешь о внутренних покоях дома. Там шёл оживлённый разговор и обсуждалась такая информация, которая привела бы в крайне нервное возбуждение не один десяток осевших на государственных постах криминальных «оборотней». Из рук в руки передавалась чёрная папка.

– Ну, всё, Лорду полный…

– Да-а-а, с такими данными…

– Мы ещё не весь компромат использовали с дискет. Надо будет их прессе слить. От такого дихлофоса всё тараканьё Лорда разбежится.

– Это точно!

– Эта папочка покруче дискет будет. Как Сэнсэю это удалось достать, точно в его мозгах покопался?! Ну теперь Лорд надолго покинет родные пенаты!

– Не говори.

– Кстати, он собирался через четыре дня наведаться на территорию своей разрушенной империи, якобы по государственным делам.

– Что, последний шанс восстановить сожжённые мосты?

– Вот именно.

– А не поздно ли ему пить «Боржоми», когда почки вырезаны?

– Ничего, пусть едет. Не успеет выехать из своего логова, как мы ему такой радушный приём устроим с солью без хлеба, хватит впечатлений на всю оставшуюся жизнь!

Присутствующие рассмеялись.

– Честно говоря, не думал, что всё так удачно получится.

– И слава Богу, что всё именно так и вышло…

– Всё-таки золотые у нас ребята… Молодчина Сэнсэй!

– Не говори, уникальный кадр. Редкое сочетание аналитического ума, профессионального мастерства и человеческих достоинств.

– Да, этот спец в своём деле первый после Бога. Малыми силами такую грандиозную операцию провернул.

– Надо бы его отметить. Человек старался, япона мать! Запишите ему в личное дело поощрение и лично от меня благодарность…

Присутствующие еле заметно улыбнулись таким щедрым мыслям пожилого генерала, по старинке от души так чествовавшего своих излюбленных героев.

¶¶¶

Лорд в целях своей безопасности отказался лететь на собственном самолёте. Не устраивала его и железная дорога. Он решил ехать старым испытанным способом – на машине. В пути его сопровождал целый кортеж, под стать президентскому. Шесть бронированных джипов стального цвета с тонированными пуленепробиваемыми стёклами. Причём Лорд сам решал в последние минуты, в какой именно он сядет. В остальных были экипированные по полной программе бойцы из его личной охраны. Впереди и сзади кортеж сопровождали милицейские машины с мигалками. А далеко впереди и на определённом расстоянии сзади неприметные машины с людьми из девятого управления.

Лорд серьёзно опасался за свою жизнь. В последнее время он практически жил безвылазно в столице и со всех сторон ощущал на себе могучее давление. Его «айсберг» катастрофически таял и разрушался, треща по всем швам. Эта поездка была просто жизненно необходимой. Она несла в себе ту призрачную надежду, которая, как говорится, умирает последней.

Дорога пролегала среди бескрайних полей, неотрывное созерцание которых нагоняло тоску и сон. Лорд задремал. В это время на энном километре трассы, как раз где был плавный поворот, переговаривались между собой три неприметные «кочки».

– Всё в порядке? – тихо поинтересовался Сэнсэй.

– Да, – так же тихо ответил Скорпион. – Всё как в лучших домах Лондона и Парижа.

– А у тебя? – спросил Сэнсэй у Вано.

– Тип-топ.

– Вот и ладненько.

Природа замерла в своём величественном осеннем наряде. Лишь изредка пролетавшая стая крикливых ворон нарушала её гармоничный покой.

– Тишина-то какая, – с нескрываемым удовольствием произнёс Скорпион. – Я уже забыл, когда вот так с наслаждением слушал природу… О.., смотрите.., заяц.

– Тихо… не спугни, – прошептал Вано.

Заяц остановился невдалеке от живых кочек. Повёл своими длинными ушами в разные стороны. Стал на задние лапки, чтобы лучше разглядеть окрестности. Понюхал воздух. И, видимо, ничего не обнаружив для себя опасного, вновь присел и продолжил прерванный поиск съестного. Он так увлёкся, что «прошёл» буквально в нескольких сантиметрах от застывших наблюдателей.

– Ну, косой, ну даёт, – тихо хмыкнул Скорпион, когда заяц удалился восвояси. – Протопал и глазом не моргнул.

– Это зайчиха, – уточнил Сэнсэй.

– А… тогда понятно, почему она нас не заметила. Видно, к зайцу сильно спешит…

Друзья тихо засмеялись.

– Сколько там натикало? – спросил Вано.

– Да ещё часа три травку греть, – ответил Скорпион, поглядывая на часы.

Покой и тишина окружающей обстановки невольно наводили на раздумье. Природа как будто специально провоцировала человека. Небесные тучи медленно ползли чёрной тенью по земле, делая мир на время серым и ужасно скучным от утомительного ожидания. Но выглядывало солнце, и всё вокруг вновь вспыхивало яркими красками осенней природы, радуя глаз неповторимой цветовой гаммой. Эта странная игра иллюзии реальности словно стирала границы пространства и времени, унося человеческую мысль в совершенно иные сферы бытия.

– Странный этот мир, – произнёс задумчиво отец Иоанн, заворожённый игрой света. – Двойственный. Вот так и внутренний мир человеческий. Многочисленны и разнообразны в нём как пути, которыми дьявол входит в помыслы наши и удаляет от Бога, наполняя нас злобой и ненавистью, так и пути Духа Святого – пути Веры, сердечной любви к Богу, ближним и прочая. Но то беда, что мрачные помыслы – легионы дьявольские – всячески силятся загородить нам пути добрые.

– Точно, – согласился Скорпион, поглядывая по сторонам. – Такое впечатление, что люди живут в себе, копошатся, переживают, сами в своих мыслях варятся, рисуют проблемы. А потом ещё и пытаются всё это выплеснуть на окружающих. А тем, по сути, их похлёбка из дерьма хуже помоев. Своего, вон, полно, девать некуда. Вот и выходит, что каждый замыкается только на своём бульоне. И так всю жизнь. А дальше – смерть. Спрашивается: и для чего жила эта тень, промелькнувшая в вечности?

– Совершенно верно, – подтвердил Сэнсэй.

– Смешные люди, – продолжил Скорпион. – Жизнь – мгновение, а они материально пакуются так, словно собираются жить вечно.

– Это всё ненасытная мания величия, эгоцентризм – вечный камень преткновения всех времён и народов… – сказал Сэнсэй. – Был у меня на днях разговор в офисе. Пришёл один знакомый бизнесмен и жалуется на друга – нашего общего богатого знакомого. Этот бизнесмен когда-то круто стоял. Но фортуна, женщина балованная, повернулась не тем местом, и всё рухнуло. Остался исключительно только один интерес и большое желание вновь стать на ноги. Парень, в общем-то, толковый. Не растерялся, снова придумал, как малыми затратами заработать большой капитал. И пошёл к этому богатому бизнесмену с предложением. Надо сказать, хорошее предложение, обоюдно выгодное со всех сторон. Ну вот, бизнесмен принял того у себя на дому, причём уже не в зале, а на кухне. И во время разговора сказал ему такие слова: «Вот, посмотри, у меня дом за пол-лимона зелени, четыре машины, бизнес. Да я всё могу купить! А ты кто такой? Ты же голимый…» Самое интересное, что этот бывший бизнесмен, жалуясь, всё время возмущался, мол: «И это он говорит МНЕ?! Да я ещё вчера был такой же, как он…» Глянул я на его гипертрофированную манечку величия и единственное, что смог сказать: ему с его «партнёром» и зеркало не нужно. Они могут смотреть друг на друга, тем и тешиться.

– Ну так, в своём же глазу сучка не видно, а в чужом и соринку заметно, – с усмешкой произнёс Скорпион.

– Да какой сучок? Там у них, у обоих, конкретно по дубу, – уточнил Сэнсэй.

Друзья засмеялись. А отец Иоанн, как всегда, вставил свою поучительную речь, делая ударение на «о»:

– Всё это, чада мои, оттого происходит, что диавол в думах торжествует. Тогда человека всё раздражает, ко всему доброму делу чувствуется отвращение; слова и поступки других по отношению к себе человек криво толкует и видит в них злоумышление против себя. Поэтому злится на людей, чувствует к ним глубокую ненависть, ярится и порывается к мщению. Как сказано в Библии: «От плода его познаете его»…

– Да, батюшка, про Думу ты воистину точно подметил, – с улыбкой произнёс Сэнсэй.

Они переглянулись и рассмеялись.

– А как вы хотели, – с юмором промолвил Скорпион. – Труднее всего человеку даётся то, что даётся не ему.

– Эх, кабы люди любили друг друга, – мечтательно сказал отец Иоанн.

– В каком смысле? – лукаво покосился на него Скорпион.

– В духовном, сын мой, в духовном, – отпарировал отец Иоанн и уже более серьёзно добавил: – Ибо все глаголят о любви к ближнему, но мало кто, по большому счёту, любит по-настоящему. Все только и занимаются тем, что возводят тайно или явно на этих словах дворец самолюбия плоти.

– Что поделаешь, такова природа человека, – произнёс Сэнсэй. – У него с самого рождения мозг запро­граммирован на восприятие частоты животного начала, хотя в нём, кроме этой частоты, имеется и много других программных уровней. Но человек ленив, не пытается как-то улучшить себя, поэтому и грязнет в материи, как свинья в луже. Ест, спит, резвится. А когда приходит время идти на стол, визжит как резаный, не понимая, за что так несправедлива природа, ведь он считал свою плоть самой лучшей одухотворённой частью, которой он служил больше, чем Богу, и всячески угождал больше, чем ближнему. Если человек остаётся на своём закомплексованном материальном уровне, он подчиняется законам природы, как любое животное. А для материи законы природы просты: природа заботится о своей поросли до тех пор, пока та молода и размножается. Только прошёл репродуктивный возраст, у природы пропадает к ней интерес. Сразу нападают болезни, клетки получают сигнал на старение, и материя старится и умирает никому не нужная, отжившая своё. То есть человек, оставаясь рабом своего животного начала, проигрывает во всём. И это начинает его терзать и угнетать. Почему? Да потому, что человек по сути своей является высокоорганизованным существом, и кроме материального начала, в нём есть и духовное, что, в принципе, и отличает его от животного. Он подсознательно чувствует частичку вечности в себе, и это заставляет его сомневаться в конечности жизни, заставляет бросаться в поиск смысла жизни и, наконец, в поиск Бога.

– И это длится с начала времён, – глубокомысленно промолвил отец Иоанн.

– Да ничего подобного, – возразил Сэнсэй. – Раньше первые люди жили в Боге. В них доминировало духовное начало, а материальное было заглушено. Они жили много лет. Им не были известны болезни, потому что они не болели вовсе. И жили, в принципе, столько, сколько каждый хотел – по тысячу лет и более. Причём, развиваясь до двадцати пяти – тридцати пяти лет, сохраняли молодость значительную часть жизни. А затем, когда хотели, уходили к Богу. Человек не умирал, а осознанно уходил к Богу как духовное существо, оставляя надоевшую материальную оболочку естественным путём. Поэтому об умирающем человеке говорят, что он уходит к Богу. Это отголоски далёкого прошлого.

– Интересно, а как старится эта самая клетка и сам организм? – поинтересовался Скорпион.

– Ну, как… Любая клетка похожа на своеобразную молекулярную фабрику. Фактически она способна работать и воспроизводиться без всяких признаков усталости или старения бесконечно долго.

– Такого не может быть! – тихо воскликнул отец Иоанн.

– Почему не может быть? Вот тебе наглядный пример. Одноклеточные существа, размножающиеся бесполым способом (к примеру, амёба, инфузория), при благоприятных условиях способны штамповать свои «клоны» сколько угодно раз. Это давно уже известно учёным. Кстати, никто и никогда из них не видел «пожилую» бактерию.

– Да, но человек не бактерия, – возразил отец Иоанн.

Скорпион усмехнулся и высказал вслух пришедшую на ум мысль:

– Понятное дело, он же был создан в последний день творения, когда Бог уже утомился.

Друзья снова засмеялись. И когда смех более-менее утих, Сэнсэй продолжил:

– Просто у человека, как и у высших позвоночных, есть свой программный «хронометр» по срокам жизни, определяющий в том числе и количество делений клетки. Как только деление клетки прекращается, наступает репликативное старение. Но человек, в отличие от животных, может управлять своим «хронометром», ибо ему дарована свыше сила мысли. И это не какой-то там религиозный вымысел. Это естественная волновая физика и генетика. Поскольку и мысль, и клетка имеют одну и ту же природу происхождения – волновую.

Вано и Скорпион молча уставились на Сэнсэя, явно пытаясь «догнать» сказанное их другом. Сэнсэй же, глянув на их озадаченные лица, улыбнулся и, наигранно вздохнув, произнёс:

– Ладно, забудьте.

– Что значит «забудьте»?! – полушутя возмутился отец Иоанн и по-дружески уточнил своё возмущение: – Коль уже начал, чадо, глаголить, колись до конца, пока по морде не дали.

– Истинно говоришь, святой отец, – поддакнул Скорпион.

– Веский аргумент, – усмехнулся Сэнсэй. – Ну, раз так, внимайте гласу разума. Значит, какова природа старения человеческого организма? Я надеюсь, вы знаете, что в ядре каждой клетки, помимо множества белковых и прочих молекул, находятся и сорок шесть длинных молекул, или, как их ещё называют, двуцепочных нитей ДНК, по одной на хромосому. Накануне клеточного деления происходит удвоение каждой молекулы ДНК. Это достаточно интересный процесс. Каждая хромосома – это туго смотанная длинная нить ДНК. Копируется она ещё до «сматывания» с помощью фермента ДНК – полимеразы. Образно говоря, если ДНК сравнивать с рельсовым путём, то этот фермент будет являться «рельсоукладчиком». Он будет «ездить» по рельсам, которые сам и укладывает рядом с собой. Но когда он «доезжает» до своеобразного тупика, то есть одного из двух концов молекулы ДНК, тут, по мнению ваших учёных, происходит сбой, а на самом деле – запрограммированная остановка. Этот фермент просто не достраивает кончик хромосомы, то есть теломер. Поэтому при каждом делении клетки нити её ДНК становятся короче. Следовательно, число клеточных делений становится ограниченным, а затем и вовсе прекращается. Вот тебе и механизм молекулярной природы старения.

Хотя человек, я ещё раз подчёркиваю, благодаря своему уникальному мозгу, а также силе воли и духа, способен осознанно программировать сроки своего телесного существования. Поэтому старение как таковое совершенно противоестественно для человеческого организма как высокоорганизованного существа, ибо внутри него заложена целая система и программы защиты от биологической смерти.

– Ну, это вообще сказки Венского леса, – не выдержал Вано. – Где реальные доказательства?

– Да их полно! Ты так говоришь потому, что сам никогда не вникал в суть этого вопроса. Возьми, к примеру, тот же молекулярный уровень. Слава Богу, учёные, наконец-то, обнаружили в 1985 году фермент, который активно достраивает концы теломер. То есть фактически доказали, что клетка может воспроизводиться бесконечно.

Хорошо хоть выяснили, что этот фермент, так называемый теломераза, есть в зародышевых, половых, стволовых клетках, то есть тех, постоянное деление которых лежит в основе обновления крови и некоторых тканей, к примеру той же кожи и внутренней поверхности кишечника. Причём впервые теломеразу нашли в одноклеточных организмах, затем выявили в опухолевых клетках, а ещё позднее – в яичниках, то есть половых клетках.

– Бедные евнухи, – комично посочувствовал Скорпион.

Мужики засмеялись.

– А что, разве опухолевая клетка может делиться бесконечно? – поинтересовался Вано.

– Как тебе сказать. До девяноста процентов опухолей человека наделены теломеразной активностью. Учёные давно доказали, что этими клетками просто игнорируется феномен старения и делиться они могут достаточно долго. Вот, пожалуйста, показательный пример, который ты можешь почерпнуть в медицинской литературе. У Генриетты Ламберт, скончавшейся в тридцатых годах ХХ века, были взяты раковые клетки, которые вплоть до наших дней успешно продолжают делиться в десятках биологических и медицинских институтах мира. Хотя, по факту, в человеке существуют механизмы, способные заблокировать работу раковых клеток. Просто на сегодняшний день учёные их ещё не нашли.

– Всё равно, – не унимался отец Иоанн, – то, что обнаружили эту теломе… теломе… короче, эту фиговину, это ещё ничего не значит. Открыть – открыли. Опухоли, понятно. А где факты омоложения?

Date: 2015-05-22; view: 432; Нарушение авторских прав