Открыто ему на исповеди подсудимым пред смертию

Преосвященный Смоленский Тимофей в августе 1849 года вошел в Св. Синод с представлением следующего содержания: «Поречское Духовное Правление, вследствие требования тамошнего Уездного Суда, по делу, производящемуся в оном суде, дворянина Павла Долотовского, рапортом от 1 марта 1849 года испрашивало от меня разрешение, должно ли спрашивать священника Изировского, что открыто ему на исповеди пред смертию подсудимым, прикосновенным к оному ж делу, Николаем Львовым. В разрешение сего рапорта, Смоленская консистория, с моего утверждения, предписала Духовному Правлению, что на основании 9-го и 10-го пунктов прибавления Духовного Регламента, невозможно спрашивать священника Изировского об исповеди умершего подсудимого; о чем уведомлен Смоленский Губернатор, но Губернатор, вновь изъясняя обстоятельства дела, пишет, что Львов пред смертию сознавался в совершении одним им убийства и будто бы оправдывал Долотовского; поэтому для правильного заключения по сему делу он просит разрешить священнику Изировскому обнаружить, по священству, с строжайшею истиною, все, что открыл ему на исповеди Львов, а если он, Преосвященный, не найдет возможным сделать такое разрешение, то предлагает испросить на то благословение Св. Синода». Вследствие таковых обстоятельств Преосвященный Тимофей представил сие на рассмотрение Св. Синода. Рапорт Преосвященного Смоленского был отправлен к Митрополиту Филарету, который дал по этому случаю следующее заключение на имя графа Н. А. Протасова, обер-прокурора Св. Синода:

Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь!

Отношением от 15 дня сего ноября № 6966 Ваше Сиятельство требовали моего мнения по вопросу из Смоленска: должно ли спрашивать священника о том, что открыто ему на исповеди подсудимым пред смертию?

Полагаю, что не должно — по следующим причинам:

1) Изъятие из тайны исповеди, по весьма важным причинам в 9-м и 10-м пунктах прибавления к Духовному Регламенту. Но под сии правила далеко не подходит случай, представляемый из Смоленска. Там дело идет о безопасности священной особы Царя, Церкви и государства: а здесь — частном преступлении частного лица. Там — о таинстве покаяния несовершившемся, по причине неоставления злого намерения; здесь — о покаянии совершившемся.

2) Допрошение священника требуется напрасно. Положим, что Львов на исповеди признался, что один совершил убийство и что другой подсудимый, Долотовский, невинен. Как правила исповеди повелевают, чтобы кающийся исправил, если можно, зло, которое сделал или которое, по вине его, может сделаться, то в сем случае священник обязан не давать Львову разрешения, доколе он при свидетелях не объявит, что Долотовский за него страждет безвинно. Таким образом, суд без нарушения тайны исповеди узнал бы то, что ему нужно.

3) Исполнить требование суда было бы сколь противно правилам церковным, столько же вредно для подсудимых и для суда. По наблюдению за содержимыми в местах заключения известно, что они не во всем открываются духовнику, боясь обнаружения их дел, если недовольно в нем уверены, и что исповедь их становится более полною и чистою, когда о духовнике между заключенными, по опытам, составилось мнение о ненарушимости чрез него тайны исповеди. Итак, если допустить, что духовник может быть спрошен судом об открытом ему на исповеди, то нельзя не опасаться, что сие не скроется от подсудимых, что они будут скрывать свои преступления от духовника, ко вреду и погибели душ их, а суд из ложной исповеди будет выводить ложные заключения.

4) Суд не знает, чего просит. Положим, что священника спросили и он показал, что Львов объявил на исповеди невинность Долотовского. Что приобретает суд? Пред законом это свидетельство по слуху. Это один свидетель, хотя и по священству, что равно покаянию под присягою. Закон требует более.

С совершенным почтением и преданностию имею честь быть

Вашего Сиятельства покорнейший слуга Филарет М. Московский. Ноября 25, 1849 года

Речь к преосвященному леониду, новорукоположенному епископу дмитровскому Говорено в успенском соборе 26 апреля 1859 года

Преосвященный епископ Леонид!

Вступающему в новое служение, при смиренном самосознании, должно быть свойственно искать наставления и приятно найти оное. Но сила и действие подаваемого наставления, без сомнения, много зависит от достоинства наставляющего.

Итак, стань со мною пред святым апостолом Павлом, и послушаем, что говорит он ефесским пастырям, не мимо нас с тобою: …внимайте себе и всему стаду, в немже вас Дух Святой постави епископы, пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею (Деян. 20:28).

Кратко сие наставление, но окажется довольно полным, если несколько углубимся в оное.

Дух Святой постави епископы. Это учение веры. В епископе не должно видеть только начальника, подобного поставленным человеческой властью, исполнителя правил и законов, блюстителя порядка и благоустройства. Это не все. Епископ есть орудие Духа Святого. Начало его начальствования есть таинство. Действователь, поставляемый земной властью, получает от нее имя и право действовать, поставляемый Небесной Властью приемлет от нее не только имя, но и силу, не только право действовать, но и вышнее содействие. Дух Святой не удаляется от поставленного Им, если сей не уклоняется от Него. Итак, епископ всемерно должен иметь ум и сердце горе, как сосуды, верой и молитвой открытые к вышн ему Источнику света и силы.

Дух Святой постави епископы. Это учит также страху Божию. Если поставленный земной властью действователь совестится не угодить начальству доброму, страшится подвергнуться прещению начальства строгого, с каким страхом поставленный Небесной Властью должен проходить свое служение, чтобы не лишиться благоволения Духа Утешите ля, чтобы не подвергнуться осуждению от Всеправедного и Всемогущего!

Дух Святой постави епископы. Сие же слово, если отяготеет над нами страх, может облегчить нас надеждой. Дух Святой творит Свое дело, конечно, не для того, чтобы оное пренебречь и отвергнуть, но чтобы поддержать и сохранить. Кого Он призвал и поставил в служение благодати, в том Он, конечно, не отчаялся, да не отчаиваемся и мы в продолжении благодати Его.

Чтобы спасительный страх пред великой обязанностью пасти Церковь Господа и Бога не был ослабляем чрезмерной надеждой или самонадеянием, чтобы в надежду не вкралась беспечность, чтобы многочисленные внешние отношения пастыря к пастве не развлекали его и не ослабляли внутреннего отношения его к Духу Святому, его поставившему, предостерегая от сего, апостол говорит пастырям: внимайте себе. Бодрствуйте над собой, поставленные на страже дома Божия; предавшись дремоте и сну, не сбережете ни себя, ни дома, вам вверенного. Осторожно наблюдайте за чистотой ваших мыслей и желаний, намерений и дел, светильник закона Божия и слова Христова да освещает ваше внутреннее и внешнее и да удаляет от вас мрак и зло.

Только внимающий себе пастырь способен с истинной пользой пещись о стаде. Посему и говорит апостол: внимайте, во-первых, себе, а потом стаду.

Что значит «внимать стаду»? — Рассудительно и неослабно пещись о словесных овцах, подобно как добрый пастырь печется о бессловесных. Води овец на тучную пажить, то есть питай души пасомых здравым учением истины и жизни христианской. Стреги овец от волков, то есть охраняй православных от ересей и расколов. Ищи овец заблудших, то есть старайся привести в Церковь блуждающих вне ее. Врачуй овча болящее, то есть грешника, увещанием к исправлению и покаянию. Стань против овнов крепких, бодущих и реющих, и подыми овча немощное, то есть дерзай поставить слово прав-

ды против неправды сильных и словом утешения и делом по мощи поддержи нищего, оскорбляемого, унывающего.

Труден подвиг, особенно когда овны бодущие и против пастырей обращают роги, когда больные овцы, не приемля врачевания, думают сами врачевать пастырей, когда и у тех, которые должны быть не от мира, мир уже не ныне вынудил слишком много снисхождения к нему и даже преклонил их иное заимствовать от него.

Но апостол, наставник пастырей, преподает нам сильное средство укрепить себя в подвиге и одушевить себя ревностью, когда напоминает нам, что Церковь, для которой мы призваны подвизаться, Христос Господь и Бог стяжал кровию Своею. Взирая на сей безмерный подвиг Его для нас, поколеблемся ли пред малым, предлежащим нам подвигом для Него? Если Он, из любви к Церкви Своей, пожертвовал за нее Своей Божественной кровью, нам ли тяжко будет, из любви и благодарности к Нему, в служении Церкви Его, принести Ему в жертву наши способности и силы, наш труд и покой, наши утешения и скорби, и если бы потребовалось, и самую жизнь?

Тебе, боголюбезный брат, еще не обширный открывается круг епископского действования. Вступи благодушно; укрепл яйся упованием на Божественного Пастыреначальника Господа Иисуса. Жезлом правости да будет жезл твоего начальства.