Мы лепим, что мы лепим

Когда‑то с маленькими детьми мы слепили большой стол, а за ним – самих себя, как мы лепим, что мы лепим.

Не прошло и четверти века, и вот мы сидим в подвальном помещении старинного московского дома в самом центре города, где расположено арт‑кафе, и лепим, что мы лепим.

Один из участников семинара двадцать пять лет тому назад лепил, как мы лепим, что мы лепим. Узнав у кого‑то, что я приехала в Москву и собираюсь дать мастер‑класс в кафе, он позвонил мне и сказал:

– Мы обязательно должны попасть. Моя жена беременна, уже целых три недели! Нас не записывают. Говорят, что нет мест.

Я перезвонила устроительнице и умолила ее.

Митю я помню с восьми месяцев. Его мама возила ко мне старшего сына, и маленький толстун молча сидел у нее на ручках, пока его брат занимался. Когда Мите исполнилось три года, старший пошел в первый класс, и Митя заступил на его место.

Теперь он актер, они с моим сыном Федей снимались в одном фильме.

С красавицей женой, тоже актрисой, они сели за столик, где расположились герои рассказа Чехова «Архиерей» – молодой человек с бородой и в рясе и его матушка в черном одеянии. За соседним столиком, спиной к ним, сидела жена раввина в парике и длинной юбке. Среди пятидесяти человек были и другие экзотические личности: церковные служки из Павлова Посада, занимающиеся ароматерапией (их я видела на предыдущем семинаре), американец из еврейской организации «Джойнт», член какой‑то думской палаты, занимающийся социальной интеграцией детей‑инвалидов. Половину столиков занимали московские онлайновые семинаристки. Многих я видела впервые.

Все были, но одного не было – пластилина. Он застрял в пробках. Запасливые семинаристки прихватили с собой пластилин, но на всех его бы не хватило. Устроительница праздника нервничала, звонила водителю.

– Сбегать в ближайший магазин?

– Не надо. Мы в кафе, здесь должны быть салфетки. Если можно попросить пару пачек…

– Белые и красные устроят?

– Конечно!

Как только салфеточные произведения заполнили весь зал (мы вешали их на леску, протянутую через зал в разных направлениях), приехал пластилин и иже с ним – бумага, газеты, картонные ящики, фломастеры, ножницы и скотч.

Мы, можно сказать, отлично закусили, предстояло главное блюдо. Мы лепим, что мы лепим… Стол, стулья и друг друга, крест‑накрест. Поза, одежда, выражение лица…

Архиерей с матушкой хотели лепить друг друга, Митя поменялся с матушкой местами и теперь мог лепить свою любимую жену. Больше перестановок не было.

– У меня твоя нога отваливается…

– У тебя моя голова в плечи провалилась…

– Сними ботинки, их лепить трудно!

– Лепи, но не шевелись, мне нужная твоя застывшая поза…

Хихиканье и смех доносились из всех углов.

В кафе была длинная полукруглая стойка, куда постепенно перекочевывали готовые работы.

Меж тем в предбаннике приготовили шведский стол, пришла пора подкрепиться.

Второй частью нашей программы были монументальные произведения из газет и картонных ящиков. Каждый столик получил тему: «Человек и его окружение», «Дом чудес», «Почта России», «Мы едем, едем, едем», «Конный памятник», «Шедевр» и другие.

Эти красоты мы вынесли на сцену.

«Лепим, рисуем и танцуем с Леной Макаровой», – значилось в приглашении. Забыла сказать, что мы рисовали. Друг друга. Остались танцы. Я думала подбить Митю – пусть возьмет танцы в свои руки. Но, выйдя на сцену, он сказал:

– Я себя чувствую как первоклассник. Впал в детство. Могу стихи прочесть. Но если честно, хочу станцевать с Леной Макаровой.

И мы станцевали.

Date: 2015-05-19; view: 512; Нарушение авторских прав