Иран в 1918 – 1925 гг. Подъём национально – освободительного движения после первой мировой войны, низложение династии Каджаров и утверждение у власти династии Пехлеви. 2 page

Член национального правительства, министр просвещения
Абдулла Абдулла – заде в письме к министру иностранных дел Советского Азербайджана М.Д. Гусейнову 19 августа писал: «Четыре месяца тому на-зад... мы вместе с шейхом Мохаммедом Хиабани подняли восстание против капитализма, феодализма. После долгих трудов мы захватили государствен-ные учреждения и здание, в котором находился валиахд, и, назвав область Азербайджан Азадистаном, занимались день ото дня расширением сферы влияния. Надеюсь, что в скором времени мы откроем двери к счастью иран-ским крестьянам и рабочим, а вы в свою очередь через лицо, которое пере-даст вам письмо, отправите нам новые и полезные книги, которые нам очень нужны... Передайте от меня привет Нариманову и скажите ему, если возмо-жно, пусть вышлет мне хорошие и полезные книги, чтобы мы были в курсе новых событий».

После победы восстания в Тебризе в саду Хейрийе, а позднее в Алагапы ежедневно проводились митинги, во время которых разъяснялись цели и за-дачи восстания, а также вопросы, связанные с повседневной работой. Ежед-невно перед населением выступал Хиабани. В цитируемом выше письме А. Абдулла – заде дана высокая оценка ораторскому искусству Хиабани, его деятельности в качестве руководителя восстания. Дошедшие до нас тексты выступлений Хиабани говорят о его симпатиях к Советской России, больше-викам. Он не раз приводил в качестве образца Советскую Россию, её борьбу с врагами свободы. «Ныне самое левое направление – это большевистское мировоззрение. Посмотрите, как организованно действуют большевики. Видите ли вы разницу между существующим спокойным положением в

Лондоне, Париже и в Москве?.. Как большевики добились такого порядка? Они поняли, что дело должно проводиться организованно». В другом выс-туплении Хиабани, вспоминая о проявлениях дружбы с русскими солдатами в 1917 г., говорил: «В нашей политической жизни мы только один раз, объе-динившись с иностранцами, вышли на демонстрацию. Это было в гамбаров-ские времена в Тебризе... Мы без колебания встали рядом с большевистски-ми отрядами, разорвавшими соглашение 1907 года, отправились с ними на кладбище и на могиле наших товарищей – жертв революции принесли клят-ву». В связи с установлением Советской власти в Азербайджане 6 июня Хиабани говорил: «Мы живем в такое время, когда каждый маленький народ добился для себя прав, независимости и свободы. Мы очень радуемся этому. Мы радуемся тому, что соседние с нами народы добились независимости».

Хиабани призывал народ к борьбе против господства иностранцев в Иране, считая, что «иноземцы не должны оказывать на нас влияния», призы-вал сохранять единство, добиваться осуществления конституции, участия женщин в общественной жизни Ирана. Он верил в революционизирующую роль Азербайджана для всего Ирана: «Мы всегда были впереди. Нас никогда не видели в последних рядах. Какими бы быстрыми и ловкими ни были иран-ские свободолюбцы, при объединении с нами они станут ещё более прогрес-сивными и энергичными и смогут заложить основу свободы», «Тебриз при-несёт Ирану освобождение». Хиабани считал, что будущий государственный строй Ирана должен быть определен самим народом: «Воля народа должна быть превыше всего. Он в любое время может свергнуть шаха с престола, если захочет и сочтёт нужным – объявит республику». В сущности, Хиабани выдвигал идею ликвидации шахского правления и замены его республикан-ским. При будущем демократическом строе Иранский Азербайджан должен был получить автономные права в составе Ирана: «Азербайджан понёс и испытал много потерь и ударов, как от чужих, так и от своих. Ныне же Азербайджан нуждается в восстановлении и ремонте. Если когда – нибудь Тегеран протянет нам руку и предложит союз, станет думать о мерах по возрождению этой провинции, мы ему скажем: «Эта провинция в прошлом проявляла самоотверженность в деле освобождения других. Теперь же её черед. Ныне весь Иран должен помочь благоустроить этот край». До устано-вления в Иране демократического строя единственным органом власти в Иранском Азербайджане должно было быть национальное правительство».

Национальное правительство стало проводить в Иранском Азербайджане реформы и мероприятия, направленные на защиту интересов ремесленников, мелких торговцев, интеллигенции, рабочих, крестьян, городской бедноты. Оно покончило с беззаконием и самоуправством, установило твёрдые пони-женные цены на товары широкого потребления в интересах мелких купцов, ремесленников и крестьян, предприняло меры по упорядочению товарооб-мена между Тебризом и близлежащими селениями. Национальное правите-льство уделяло первостепенное внимание вопросам торговли, обеспечивало

неприкосновенность личности и имущества торговцев. Вместе с тем Хиабани требовал высылки из провинции крупных купцов, не участвовавших в меро-приятиях национального правительства, изъятия у них «имущества и богат-ств, накопленных за счет средств родины». Он говорил: «Мы хотим безопас-ности, чтобы обеспечить благосостояние народа, неимущих классов, бедного люда. Мы вовсе не стремимся охранять богатства зажиточных и корыстолю-бивых купццов и их увеличения за счет миллионов». Было проверено состоя-ние дорог, почты, телеграфа, банка, суда в провинции, отремонтирована телеграфная линия Тебриз – Сараб, проведена новая линия между Тебризом и Шабустаром. Национальное правительство направляло своих представите-лей в селения, расположенные вблизи Тебриза, а также в Урмию, Ахар, Маранд, Ардебиль и в другие места.

Специальные комиссии по проведению реформ в области сельского хозяйства, просвещения, финансов, здравоохранения и юстиции подготовили проекты реформ, которые частично стали проводиться в жизнь. Так, в ряде селений округов Арванаганзаб и Дехарган /Азершахр/ приступили к распре-делению государственных земель халисе между крестьянами, объявили вод-ные ресурсы всенародной собственностью, ликвидировали все налоги /кроме подоходного/ и подати с крестьян. Была создана больница «Широ – хоршид» на 200 коек, начато строительство ковроткацкой фабрики, открыты Воспита-тельный дом для беспризорных детей и дом для инвалидов и одиноких стари-ков на 80 человек. Правительство предполагало построить несколько фабрик и заводов, открыть сельскохозяйственный и национальный банки, провести денежную реформу, пригласить специалистов – геологов из Советской России для разведки полезных ископаемых.

В Иранском Азербайджане сформировали национальную гвардию из числа городских жителей и приехавших в Тебриз крестьян численностью до 12 тысяч человек, создали жандармские и полицейские отряды из городских жителей, насчитывавшие до двух тысяч человек.

Особое внимание национальное правительство уделяло вопросам разви-тия просвещения, науки и культуры. Хиабани лично принимал самое актив-ное участие в работе общества по распространению просвещения, созданного еще в 1918 г. Он говорил: «Мы должны ознакомить низшие классы с их по-ложением, помочь им овладеть наукой и знаниями. Тогда они смогут после-довательно и всеми силами отстаивать свою свободу». «Обязательное обу-чение – это один из пунктов нашей основной программы. Мы в определённой степени придали делу законный и официальный характер». Это перекликае-тся с мыслями В.И. Ленина о том, что «безграмотньый человек стоит вне по-литики, его сначала надо научить азбуке».

В Тебризе были открыты школы «Мамедийе», «Хикмет», бесплатная женская школа и другие учебные заведения. Для преподавания в этих школах

национальное правительство пригласило учителей из Закавказья и других мест, в том числе иранцев из бакинской школы «Эттехад – е иранийан». Активизировалась деятельность театральной труппы Тебриза, выступавшей в здании благотворительного общества «Хейрийе» ещё в 1919 г.; был открыт спортивный клуб и т. д.

Мероприятия, осуществлённые национальным правительством, а также планы правительства показывают, что после победы восстания Иранский Азербайджан превратился практически в автономную административную область в составе иранского государства. Были созданы управления и мини-стерства просвещения и культуры, здравоохранения, юстиции, вакфов, воен-ное и др. На их бланках и вывесках значилось слово «Азадистан».

Вместе с тем сохранение официальным языком в делопроизводстве, печати и даже, по – видимому, обучении персидского языка /митинги прово-дились на азербайджанском языке/, а также требования демократов о выде-лении центральным правительством отдельного бюджета для Иранского Азербайджана и участии азербайджанцев в деятельности центрального правительства и другие факты показывают, что демократы Иранского Азербайджана не ставили вопрос об отделении от Ирана.

Национально – освободительное и демократическое движение в Иранском Азербайджане вызывало беспокойство в официальных кругах Англии и у е представителей в Иране. Из телеграмм, которыми обменива-лись представитель Англии в Тегеране Перси Кокс и министр иностранных дел Англии лорд Керзон в период восстания, становится ясным, что успехи движения в Иранском Азербайджане, способствовавшие падению кабинета Восуг эд – Доуле, превращению англо – иранского соглашения 1919 г. в «клочок бумаги» и ослаблению английского влияния в стране, обескуражили официальные круги Англии и ускорили разработку планов подавления этого движения. Дж. Керзон дал указание П. Коксу организовать отряд в 3 тысячи человек из созданных английскими офицерами в различных местностях Ирана жандармских подразделений для отправки в Иранский Азербайджан. В Тебриз для привлечения на свою сторону оппозиционно настроенных к Хиабани групп был направлен работник английского посольства Эдмонд Мичер, а в другие районы – майор Керт для организации выступ-лений отдельных феодалов против демократов. После того как эти миссии не увенчались успехом, английские представители вместе с центральным иранским правительством решили послать в Иранский Азербайджан в каче-стве губернатора хитрого и коварного Мохбер ос – Салтане, выдававшего себя за демократа. Он прибыл в Тебриз в начале сентября 1920 г. и под видом переговоров с национальным правительством сумел оттянуть время. Воспо-льзовавшись ошибкой демократов, не разоруживших казаков, 11 сентября Мохбер ос – Салтане переманил на свою сторону казачьи отряды, расква-ртированные на окраине Тебриза, и организовал внезапное успешное напа-

дение на восставших. 12 сентября был захвачен Алагапы, а 14 сентября Хиабани был зверски убит. Погибло более 300 участников восстания, многие были арестованы. Дома Хиабани, Бадамчи, Гянджеи, Абдулла – заде и дру-гих руководящих деятелей движения были разгромлены.

Движение азербайджанских демократов, руководимое Хиябани, несмо-тря на огтределённую ограниченность и допущенные ошибки, явилось одной из ярких страниц в истории революционной борьбы народов Ирана.«Средняя линия» Хиабани, опиравшаяся на идею обновления, на первом этапе демо-кратического и национально – освободительного движения 1917 – 1921 гг. в Иране, главной целью которого являлась борьба за изгнание английских империалистов из страны, оказалась верным направлением, давшим возмо-жность объединиться в едином фронте всем классам и сословиям, за исклю-чением крупных феодалов и буржуазии.

Хотя Хиабани в своей революционно – политической деятельности и избрал «среднюю линию», он в то же время с большим сочувствием говорил о социалистическом обществе и способствовал тем самым распространению идей социализма как в Иранском Азербайджане, так и в Иране в целом. Высоко оценивая социалистическую революцию в России, Хиабани, по словам его соратника по борьбе З. Гиями, готовил книгу «Ленин и Иран». К сожалению, рукопись этой книги не дошла до нас. Возможно, она была уничтожена во время нападения на дом Хиабани.

Шейх Мохаммад Хиабани стоит в одном ряду с выдающимися револю-ционерами Востока. Его отличали широкий кругозор, прогрессивные поли-тические и общественные взгляды, правильная оценка многих событий сво-его времени. Многие высказывания Хиабани и сегодня не потеряли своего политического значения для Ирана.

Революционное движение в Гиляне. Гилянская республика, её героическая и трагическая судьба. Самое значительное национально – освободительное движение в Иране в 1920 – 1921 гг. развернулось в северной провинции Гилян. Непосредственным толчком для развития этого движения явилось восстановление 28 апреля 1920 г. Советской власти в Баку и после-довавшее за ним изгнание английских интервентов и белогвардейцев из Баку и Энзели.

Весной 1920 г., незадолго до овладения частями РККА Баку, большая часть деникинской Каспийской флотилии была уведена в охранявшийся британскими войсками персидский порт Энзели. 28 апреля 1920 г. коман-дующий Волжско – Каспийской военной флотилией Ф.Ф. Раскольников телеграфировал председателю Реввоенсовета республики Л.Д. Троцкому, копии – председателю Совнаркома РСФСР В.И. Ленину, наркому по иностранным делам Г.В. Чичерину и командующему Морскими силами

республики А.В. Немитцу, о том, что для очищения Каспия от белогвардей-цев можно «либо ограничиться блокадой Энзели, либо путём высадки деса-нта на персидской территории попытаться захватить неприятельские суда совместными действиями с суши и с моря». Раскольников просил указаний, какой политики следует ему «держаться по отношению к Персии и можно ли перенести боевые действия на её территорию», предлагая в противном случае дипломатическим путём потребовать от тегеранского правительства выдачи «всех находящихся сейчас в персидских портах судов, принадлежащих русским владельцам».

Датированный 1 мая ответ Немитца, который выражал общее мнение московского руководства /на подготовленном Троцким проекте директивы Ленин написал: «Вполне с этим согласен»/, был однозначен: «Очищение Каспия от белогвардейского флота должно быть выполнено во что бы то ни стало. Так как для полного достижения этой цели потребуется десант на персидской территории, то он должен быть совершен вами». Раскольникову предписывалось уведомить ближайшие персидские власти о том, что десант предпринят военным командованием «исключительно для выполнения бое-вого задания, которое возникло только потому, что Персия не в состоянии разоружить белогвардейские суда в своей гавани», но территория шахства остаётся для РСФСР «неприкосновенной и будет очищена немедленно по выполнении боевого задания».

В итоге в ночь на 17 мая 1920 г. стоявшие на Бакинском рейде корабли Волжско – Каспийской флотилии снялись с якоря и малым ходом, с потушен-ными огнями, двинулись в район острова Нарген, откуда утром, построивши-сь в три кильватерные колонны, вышли в открытое море. Раскольников, как и обычно, держал свой флаг на эскадренном миноносце «Карл Либкнехт», за которым следовали эсминцы «Деятельный» /им командовал будущий адми-рал И.С. Исаков/ и «Расторопный». В левой колонне шли три крейсера – «Роза Люксембург», «Пушкин», «Бела Кун» – и канонерские лодки – «Карс» и «Ардаган», а в центре, под защитой орудий военных кораблей, – транспор-ты «Паризиен», «Михаил Колесников» и «Березань», на которых находились отряды десантников – военморов под командованием бывшего гардемарина 23-летнего И.К. Кожанова. Одновременно с подходом эскадры к месту так-тического развёртывания персидскую границу в районе Астары пересёк кавдивизион военморов, который, продвигаясь вдоль берега моря, должен был совершить 70 – мильный марш и подойти к Энзели с запада. С моря его прикрывала рота моряков на транспорте «Греция», находившимся под охра-ной крейсера «Пролетарий», а с тыла, с задачей занять Ардебиль, – аскеры 7-го Ширванского пехотного полка, входившего в состав Красной Армии Азербайджана, которая в оперативном отношении подчинялась командова-нию 11-й армии Кавказского фронта.

Ранним утром 18 мая, преодолев 160 миль штилевой глади Каспия, эскадра подошла к Энзели. Узкий, защищённый высоким молом вход в бухту, которую образовывали две косы, ограждавшие далеко вдающуюся в материк неглубокую лагуну Мурдаб /в переводе — «мёртвая вода»/, отделял Энзели от его предместья – Казьяна, прежнего района контор и складов рус-ских концессий, ещё в 1918 г. превращённого англичанами в военный горо-док. В 7 час. 19 мин. «Карл Либкнехт» открыл огонь по Казьяну, его примеру последовали другие суда, и одни из первых же пристрелочных снарядов «Розы Люксембург» попал в помещение штаба британского гарнизона.

Пока основная часть флотилии, вводя противника в заблуждение, обстре-ливала побережье западнее Энзели и Казьян, в 12 км восточнее с транспор-тов, при огневой поддержке канонерок и крейсера «Бела Кун», началась вы-садка военморов – десантников. Не дожидаясь подхода шлюпок вплотную к берегу, моряки прыгали в воду и с криками «ура», держа винтовки над голо-вой, пробивались к берегу. Попытка британских колониальных частей вос-препятствовать высадке была пресечена огнём канонерок, и противник, дро-гнув, отступил к Казьяну, после чего военморы захватили плацдарм на бере-гу, перерезали телеграфные провода и, сбив заставу англичан на шоссе, веду-щему к столице Гилянской провинции Решту, выставили там заслон в сос-таве взвода. К полудню он вырос до отдельного батальона и продвинулся далее на восток – до моста через р. Сефид – Руд, выслав вперед разведот-ряды, которым поручалось войти в контакт с местными повстанцами – дженгелийцами. Рассчитывая на их военную помощь при планировании Энзелийской операщш, Раскольников еще 14 мая предписывал Кожанову «в случае сведений о движении отрядов Кучек – хана выслать ему поддер-жку».

Сын мелкого гилянского чиновника, Мирза Кучек ещё в юности прим-кнул к конституционному движению, в 1909 г. участвовал в походе федаев на Казвин и, по признанию ближайшего его сподвижника и политического соперника Эхсануллы, «был очень популярен на севере как храбрый и беско-рыстный муджахид», ибо «никогда за всю свою революционную деятельно-сть не занимался грабежами, подобно многим другим, и не брал себе ни од-ной копейки». Подчеркивая, что религиозный Кучек был «очень честным», но «политически неграмотным», Эхсанулла характеризовал его как либерала и искреннего «персолюбца», мечтавшего о восстановлении былого величия и независимости своей родины. другой современник, английский генерал Денстервилль, которому пришлось вести военные действия против джен-гелийцев, также отдавал должное нравственным качествам «персидского Гарибальди», называл его «истым патриотом» и «честным и добросовест-ным идеалистом».

Осенью 1915 г., когда российские войска снова заняли север Персии, Кучек организовал партизанский отряд, который не сумели уничтожить ни царские, ни шахские казаки. Базируясь в непроходимых гилянских лесах, повстанцы нападали на мелкие воинские части и обозы, вели борьбу против местных феодалов – русофилов и представителей шахской администрации.

После же свержения в России монархии возглавляемый Кучеком коми-тет, программа которого сводилась «к борьбе, под знаком ислама, с иност-ранным влиянием в Персии», распространил свою неофициальную власть не только на Гилян, но и на Мазендеран, часть Иранского Азербайджана, Хорасана и Астрабадской провинции и даже издавал газету «Дженгель». Вооружённые силы повстанцев состояли более чем из 3 тыс. муджахидов, которые обучались германскими и турецкими инструкторами.

«Его программа действий, – отзывался о Кучеке генерал Денстервилль, – вполне совпадала как с образом мыслей серьезных демократов, так и с вож- делениями тёмных беспокойных элементов, искавших случая пограбить. У него были сочувствующие и в верхах; Казвин, Хамадан и другие города были полны его агентами. Его считали спасителем Персии, который выгонит иностранцев и вернет стране её прежний «золотой век». Но, нанеся дженге-лийцам жестокое поражение, англичане заняли Решт, и в августе 1918 г. Кучек – хан был вынужден подписать с ними мирное соглашение. Тем не менее, уже весной 1919 г. шахские казаки под командованием полковника В.Д. Старосельского предприняли широкое наступление на повстанцев, и остатки разгромленного отряда Кучека отступили в горы.

Рассматривая дженгелийцев как естественных союзников Советской России в борьбе с общим врагом – британским империализмом, большеви- ки стремились установить связь с Кучек – ханом и даже пригласили его на переговоры в Ленкорань, где в мае 1919 г. была провозглашена Муганская советская республика, но вследствие скорого её разгрома войсками мусава-тистов свидание так и не состоялось. Хотя издававшаяся в Москве газета «Жизнь национальностей» предрекала, что дженгелийцам суждено сыграть важную роль в революционной схватке народов Востока с буржуазией Антанты, осенью 1919 г. Кучек – хан согласился вступить в переговоры с тегеранским правительством, которому в конце концов выразил свою покор-ность в обмен на амнистию и разрешение держать при себе вооружённый отряд. Но уже в апреле 1920 г. Кучек получил письмо из занятого большеви-ками Петровска, в котором, как вспоминал вождь дженгелийцев, «они уведо-мляли меня о своем решении прийти в Персию и расспрашивали о положе-нии англичан. Я ещё не успел им ответить, как они уже бомбардировали Энзели».

Вечером 18 мая ввиду безнадёжности своего положения британское командование согласилось эвакуировать город при условии, что войска покинут его с оружием, причём когда известие о капитуляции англичан дошло до толпившихся на берегу гилянцев, среди них, по свидетельству очевидца, началось «в прямом смысле слова ликование», и «бегство послед-них партий индусов на баркасах в сторону Пир – Базара сопровождалось хохотом и криками». Хотя вся флотилия, за исключением флагманского эсминца, провела ночь на открытом рейде в боевой готовности, вышедший утром из бухты «Карл Либкнехт» поднял сигнал «Следовать за мной!», и корабли начали медленно втягиваться в гавань.

Во второй половине дня 19 мая военком десантных отрядов Б.Л. Абуков организовал митинг для населения. «Весь двор, – сообщал один из будущих функционеров Иранской компартии Т. Чилингарьян, – был переполнен слу-шателями, многие залезли на деревья. Тов. Абуков сказал двухчасовую речь, которая прерывалась переводом на фарси. Он говорил о том, что большевики пришли в Энзели, во – первых, для получения российского государственно-го имущества /пароходов и орудий/, оставленного в Энзели деникинцами; во – вторых, приняв приглашение персидского революционного вождя Мирзы Кучек – хана, для того, чтобы прогнать англичан. Несмотря на это, большевики оставят Персию сейчас же, если только персидский народ не захочет, чтобы они остались».

Выходец из состоятельной семьи кабардинских узденей, Абуков окончил гимназию в Кисловодске и с апреля 1918 г. состоял секретарем Горского совета при местном Совдепе. Вступив в ноябре того же года в партию большевиков, он активно участвовал в гражданской войне на Северном Кавказе, командуя Отдельным горским кавдивизионом, а после ранения и контузии был направлен в распоряжение Раскольникова, который вскоре назначил его военкомом всех десантных отрядов флотилии. Именно в этом качестве вместе с Кожановым 20-летний Абуков участвовал в очищении от мусаватистских войск Ленкоранского уезда.

Утверждая на митинге, что большевистская эскадра пришла в Энзели по приглашению Кучек – хана, Абуков скорее всего лукавил, выдавая желаемое за действительное, ибо в послании от 19 мая писал предводителю дженгелий-цев: «Дорогой товарищ Мирза Кучек – хан! Советской России давно известно о твоих подвигах в деле освобождения некогда великого и могущественного персидского народа от английского ига и предавшего за английское золото свою родину шахского правительства... Мы считаем своим долгом поставить тебя в известность о целях нашего прихода в Энзели. Мы пришли сюда не в качестве завоевателей и не для того, чтобы вместо английского ярма наложи-ть на исстрадавшуюся Персию новое русское ярмо». Далее в послании кон-статировалось, что цель операции – возвращение российских судов – достиг-нута и красная флотилия должна уйти из Персии. «Но, – переходил Абуков к главной теме своего письма, – от многих твоих сторонников с момента наше-го прибытия в Энзели нам приходилось слышать, что наше дальнейшее при-сутствие здесь необходимо, ибо с нашим уходом опять установится здесь ненавистная и для нас и для вас английская власть. Это послужило поводом для того, чтобы написать тебе письмо и узнать твоё мнение, ибо для Советской России только твоё мнение по данному вопросу может иметь решающее значение. Мы готовы всеми силами помочь персидскому народу избавиться от английского ига. Если наша помощь нужна тебе, то ты должен со своей стороны связаться с нами. Было бы очень желательно лично повида-ться с тобой, обо всём подробно переговорить и условиться о дальнейшей совместной работе. Если твой приезд в Энзели почему – либо невозможен, то назначь время и место для личных переговоров».

В лес послание Абукова доставил секретный сотрудник информотдела при штабе командующего Ленкоранским боеучастком флотилии С. Афонин, 30-летний чернорабочий из Энзели, «сочувствующий коммунист», которому еще 15 мая было приказано отправиться в Персию и передать Кучек – хану «письмо от Советской России и вознаграждение – орден Красного Знамени».

Кучек отправил на встречу с посланником своих соратников, поручив им предупредить население прибрежных селений, что большевики являются «друзьями». Вместе с тем Кучек отверг предложение Эхсануллы напасть на англичан с тыла, поскольку, по словам последнего, «ещё не был уверен, бу-дет ли он работать с большевиками, и хотел прежде чем приступать к дейст-виям на их стороне, узнать, кто они такие и какие задачи преследуют».

На созванном в Фумене расширенном заседании руководства дженге-лийцев Эхсанулла убеждал Кучека «отбросить свои пацифистские идеи и не слушать окружающих», призывая его «вместе с большевиками двинуть- ся вперед и немедленно захватить Тегеран в свои руки». Однако Кучек по – прежнему считал, что нужно сначала ближе узнать пришельцев и заключить с ними официальное соглашение о совместных действиях. В конце концов было решено сформировать делегацию для проведения предварительных переговоров с большевиками, и через несколько дней Кучек, Саадулла Дервиш и некоторые другие члены комитета отправились в Энзели. Но ещё до этого прибывший туда вместе с Афониным представи-тель дженгелийцев заверил командование флотилии, что Кучек – хан «будет действовать так, как ему укажет Советская Россия, преследуя цели освобож-дения народа Персии из – под ига англичан и правительства шаха».

25 мая 1920 г. вопрос о Персии обсуждался на заседании Политбюро ЦК РКП/б/, которое, одобрив «в общем политику Комиссариата иностранных дел, предполагающего оказывать поддержку освободительному движению народов Востока», постановило: «Вменить в обязанность т. Расколъникову по оказании необходимой помощи Кучек – хану имуществом, инструкторами и прочим передать под власть последнего Энзели и другие пункты Персии, находящиеся в наших руках, и убрать из этих пунктов флот, заявив, что это делается по распоряжению советского правительства ввиду полного нежела-ния последнего вмешиваться во внутренние дела Персии. Оставить в Энзели

некоторую часть судов под видом полицейской службы, но под азербайд-жанским флагом в количестве, необходимом для постоянного содействия Кучек – хану». Соответствующим ведомствам поручалось порекомендовать Г.К. Орджоникидзе, являвшемуся членом Кавбюро ЦК РКП/6/ и Реввоенсо-вета Кавказского фронта, «проводить такую политику, которая безусловно поддерживала бы Кучек – хана или вообще демократически – революцион-ные элементы в их борьбе с шахским правительством в целях осуществления независимости Персии».

На следующий же день Раскольникову была передана директива Троцкого: «1. Никакого военного вмешательства под русским флагом. Никаких русских экспедиционных корпусов. Всемерное подчёркивание нашего невмешательства с прямой ссылкой на требование Москвы убрать русские войска и красный флот из Энзели, дабы не вызывать подозрений в стремлении к захвату. 2. Оказать всемерное содействие Кучек – хану и воо-бще освободительному народному движению в Персии оружием, инструкто-рами, добровольцами, деньгами и прочим, сдав в руки Кучек – хану занима-емую нами ныне территорию. 3. Если для успеха дальнейшей борьбы Кучек – хану необходимо участие военных судов, то оставить таковые под флагом Азербайджанской республики и оказывать от её имени помощь Кучек – хану.
4. Тайно помочь поставить в Персии широкую советскую агитацию и органи-зацию».

Инициированная большевиками революция в Гиляне отсчитывала лишь первые часы своей истории, но Кучек – хан не мог и предположить, что уже 31 мая 1920 г. в Лондоне начнутся переговоры о восстановлении торговых отношений между РСФСР и Великобританией, причём снятие последней эко-номической блокады будет поставлено в прямую зависимость от обязательст-ва большевиков отказаться от военных операций против шахской Персии, поддержки кемалистов в Турции и вообще сеяния антибританской «смуты» в Малой Азии, Афганистане и Индии. В этой связи Троцкий направил 4 июня телеграмму Чичерину, копии – Ленину, Л. Б. Каменеву, Н. Н. Крестинскому и Н.И. Бухарину, в которой предупреждал, что «советский переворот» в Персии и других граничащих с РСФСР странах Востока «в данный момент причинил бы нам величайшие затруднения», так как «даже в Азербайджане советская республика не способна стоять на собственных ногах», то есть при-ходится подпирать её штыками русских красноармейцев. Прагматик Троцкий полагал, что для упрочения военного положения РСФСР и улучшения её про-мышленного и транспортного состояния «советская экспедиция на Востоке может оказаться не менее опасной, чем война на Западе». Поскольку же, рас-суждал он, в британской правящей верхушке ещё нет «безусловного единства линии» по отношению к РСФСР, «из этого вытекает, что потенциальная со-ветская революция на Востоке для нас сейчас выгодна главным образом как важнейший предмет дипломатического товарообмена с Англией».