Ферменты

характеристика жизни – не причина и не цель, а регуляция. Даже в простейших проявлениях жизни мы находим регуляторы. Некоторые из них уже известны в форме ферментов и других биологически активных субстанций. Будучи изолированными от живой ткани, они иногда просты и инертны. Это наводит на предположение, что они принадлежат к согласующему фактору, который может действовать только в чувствительном (сенситивном) состоянии. Ферменты могут быть описаны как регуляторы специфических трансформаций, которые нормально происходят в живых клетках. Иногда, однако, эти трансформации могут быть осуществлены в искусственной среде. Есть много доказательств того, что ферменты являются носителями третьей, согласующей силы в триаде жизни. Сами они не изменяются в реакциях, которыми они управляют, и в этом отношении они сходны с катализаторами, выполняющими сходную функцию в неорганических реакциях.

Наиболее ясное свидетельство того, что ферменты несут согласующую силу, а не утверждающее или организующее влияние, можно увидеть в факте, что они не могут вызвать реакции, которые не происходили бы также в их отсутствии. Они являются не инициаторами трансформации, а ускорителями и регуляторами. Более того, действие ферментов, вообще говоря, в высшей степени специфично. Например, есть много процессов, зависящих от добавления воды к сложной молекуле с последующим распадением на два более простых компонента. Это называется гидролизом, и многие гидролитические реакции в живой ткани происходили бы слишком медленно для поддержания жизни, если бы не ускоряющая сила ферментов, возникающая в ткани, где необходима эта реакция. Можно было бы ожидать, что один фермент будет ускорять разнообразные гидролитические реакции, но, напротив, почти каждый процесс требует специфического регулятора. Поэтому ферменты классифицируются в соответствии с субстанцией – называемой субстратом – трансформацию которой они регулируют. Уреаза, например, действует на мочевину и ни на какую другую азотсодержащую субстанцию. Нуклеаза действует на нуклеиновую кислоту, которая сама связана с регулированием белковых трансформаций, но не действует на сами белковые соединения.

Хотя ферменты образуют необходимую составную часть структуры жизни, они сами по себе принадлежат к переходному району. Белки входят в строение всех ферментов; но подлинными активными составляющими являются нуклеиновые кислоты, среди которых известны две основные формы: рибонуклеиновая и дезоксирибонуклеиновая кислоты. Они по-разному распределены в растениях и животных, в различных ферментах и вирусах, которыми их существование поддерживается и разрушается. Нуклеиновые кислоты состоят из специфической формы сахара декстро-рибозы, но их структура кажется почти столь же сложной и способной к столь же широкому варьированию, как структура белков. Тем не менее, важнейшим из свойств нуклеиновых кислот является их способность к повторению. Кажется почти доказанным, что некоторые нуклеиновые кислоты аутокаталитичны: они, так сказать, могут приводить к формированию субстанций, тождественных с ними самими, если только имеется необходимый сырой материал. Дезоксирибонуклеиновая кислота не только воспроизводит себя, но может также приводить к формированию белковых молекул. Гамов предположил, что есть взаимно-однозначное соответствие между нуклеиновыми кислотами и белками.

Гамов указывает, что все сложные структуры хромосомных волокон формируются всего лишь из четырех родов нуклеотидов, а именно – аденина, тимина, гуанина и цитозина. Он показывает, что могут возникнуть двадцать комбинаций, и что они в свою очередь, могут быть связаны с двадцатью различными аминокислотами, существенными для живого организма. Есть основание предположить, что нуклеиновые кислоты – это видимое проявление гипархических регуляторов, посредством которых регулируются воспроизведение, развитие, питание и другие процессы жизни у всех видов. Это не означает, однако, что жизнь, таким образом, сводится к химии. Нуклеиновые кислоты – это не составные целые обычного рода. Они могут возникнуть только под влиянием паттерна, который сами передают. Передача, в свою очередь, зависит от чувствительного состояния, которое достигается посредством наличия общих корпускул. Тодд говорит о дезоксирибонуклеиновых кислотах как существующих в форме двух противоположных спиральных полинуклеотидных цепей, образующих двойную спираль и удерживаемых вместе посредством специфической водородной связи между пуриновым и пиримидиновым основаниями, присутствующими лишь в каждом из нуклеотидных радикалов. Эта картина сильно напоминает повторения (возвращения) и подтверждает взгляд, что в этих условиях порождается хилэ в чувствительном состоянии. Дальнейшие подтверждения дают многочисленные эксперименты по исследованию действия излучения на ферменты, вирусы и связанные с ними белки и нуклеиновые кислоты. Обнаружено, например, что химические изменения в нуклеиновых кислотах порождаются излучением в сотни раз меньшей интенсивности, чем было бы нужно для подобных изменений в квадрипотентной неорганической системе. Таким образом, мы приходим к тому, чтобы связать чувствительность белков и нуклеиновых кислот с квинквепотенцией и искать в этом ключ к пониманию того, как совершается переход от неживых форм к живым.

Глава 20

ЖИВЫЕ СУЩЕСТВА

8.20.1. ТРИАДА ЖИЗНИ

Каждое живое существо существует под двумя противоположными влияниями – силой жизни и силой смерти. Клод Бернар выразил свою интуицию этой истины фразой "жить – значит умирать". Такая формулировка скрывает истинную природу жизни как фактора согласования двух противоположных сил. В той мере, в какой не учитывается триадический характер жизни, дуализм неизбежен. Всякий дуализм, будь то дуализм причины и цели, механицизма и витализма, материи и духа – бесплоден. Мы видим жизнь в тисках физико-химических законов. Мы видим ее полную зависимость от материальных трансформаций, и мы противопоставляем это столь же бесспорной направленности органической деятельности, чувству цели, стремлению к цели, которое проявляется во всем живом. Каждая попытка найти середину, в которой противопоставление исчезло бы, ведет только к компромиссу, не выдерживающему критики. Мы должны иметь мужество посмотреть на жизнь не как на компромисс, и не как на случайность, которую можно "объяснить до исчезновения", но как на космическую силу, которая вполне пригодна для выполнения возлагаемой на нее задачи поддержания своего автономного существования между космическим утверждением и космическим отрицанием, и согласования их посредством своего самоподдержания.

Для выполнения этой задачи сама жизнь должна представлять собой космическую триаду. В этом смысле вся жизнь есть микрокосм, в котором воспроизводится универсальная драма, и из которого она передается в каждое планетарное проявление: от биосферы к виду, от вида к отдельному организму, от организма к интимным моментам трансформации, где жизнь и смерть встречаются в паттерне самообновления и саморегуляции.

Как космическая сила жизнь, где бы она ни проявлялась во вселенной, едина и неделима, и ее основные законы должны быть везде одинаковыми. Все, что живет, должно находиться между вечностным паттерном, к которому его влечет, и темпоральной актуализацией, через которую оно должно пройти. Его существование – непрекращающееся приспособление к противоположным требованиям. Какую бы форму ни принимала жизнь, приспособление зависит от органической чувствительности. Во всем существовании хилэ комбинируется, трансформируется, разлагается и вновь комбинируется в трех состояниях – потенциальности, актуализации и чувствительности. Первое состояние характерно преимущественно для гиперномного модуса, второе для гипономного, или для материальной вселенной. Чувствительное состояние – характеристика жизни. тем не менее, все три эти состояния входят в любое существующее целое, от корпускул до галактик, и если бы мы собирались определить жизнь как чувствительность, мы были бы вынуждены приписать жизненность всему, что существует. Поскольку, однако, потенциальное или творческое состояние также вездесуще, это приводит к пантеистическому воззрению, что все, что существует, божественно. Так же значимо, и так же ошибочно и вводит в заблуждение утверждение, что поскольку все, что существует, актуализировано, то все материально, и каждое целое является механизмом. Мы должны поэтому твердо придерживаться специфического характера жизни как существования в автономном модусе, и определять ее триаду как утверждение вечностного паттерна, отрицание, возникающее из актуализации в чуждом окружении, и согласование, исходящее от чувствительного гипархического регулятора. Изучение живых существ поможет нам прояснить эти представления.

Порог жизни пересекается, когда чувствительность организована. В гипономном мире чувствительность мономорфна, то есть, так сказать, имеет фиксированную форму каждой сущности и потому неспособна к приспособлению. Мономорфная чувствительность проявляется в феноменах взаимодействия и связывания. Подходя к порогу жизни, мы находим в коллоидном состоянии, а также в белках и нуклеиновых кислотах, сырой материал органической чувствительности. Тем не менее, полиморфическая организация сама не может возникнуть в отсутствии паттерна.

Органическая чувствительность есть сама жизнь, и градации жизни различаются по способности быть, формируемой в органической чувствительности и посредством органической чувствительности. Жизнь имеет одну видимую часть – тело, и две невидимые части – вечностный паттерн и гипархический регулятор. Любое существующее целое обладает тройственным внутренним миром во времени, вечности и гипарксисе, но чувствительная организация этих трех миров – особенность жизни. Мы можем видеть организацию тела, но мы не видим организацию вечностного паттерна или гипархического регулятора. Мы можем только умозаключать об их природе на основании тщательного изучения четырех градаций автономного существования.

8.20.2. КВИНКВЕПОТЕНЦИЯ – ВИРУСЫ

Первая ступень жизни представлена малыми сущностями, которые немного отличаются по размерам и химическому строению от белковых и нуклеиновых комплексов, не показывающих признаков жизни. Наиболее изученные из этих форм – вирусы и бактериофаги. Мы можем, поэтому характеризовать этот уровень существования как вирусный. Вирус – живой аналог корпускулы. Это неполное автономное существо, поскольку он неспособен к автономному существованию, и требует окружения, способного предоставить материалы, необходимые для его аутосинтеза. Более того, он не обладает истинной индивидуализацией, которую в большей или меньшей степени обнаруживает любой живой организм. Давно было обнаружено, что некоторые растительные вирусы способны к обратимым трансформациям между живым и неживым состояниями. Будучи кристаллизованными, такие вирусы приобретают вид и свойства физических комплексов, совершенно пассивных относительно окружающей среды, и лишь будучи восстановленными до состояния коллоидного раствора в жидкости растительной клетки они приобретают свойства и поведение живой ткани. Более того, растительная клетка может служить хозяином, только если ее белки и нуклеиновые кислоты точно соответствуют требованиям определенного вируса.

Растительные вирусы, такие как вирус табачной мозаики, состоят из молекул специфических дезоксирибонуклеиновых кислот, в то время как животные вирусы, как, например вирус, вызывающий оспу, являются рибонуклеиновыми комплексами. Нуклеиновые кислоты образуют двойные спирали, конструктивными единицами которых являются пурины и пиримидины. Мы уже упоминали о значимости спиральной организации белковых и нуклеиновых комплексов, свидетельствующей, что в них преобладает гипархическое связывание повторений, а не паттерн потенциальной энергии. Примечательно, что молекула вируса определяет три направления в пространстве: ось спирали, нормаль к поверхности и угол наклона. Эти три направления в пространстве соответствуют внутренним векторам: экзистенциальной, или линии устойчивости; градиенту потенциальной энергии, то есть оси вечного паттерна, и направлению повторения.

Вирус поддерживает свое единство водородными связями, которые отличаются от водородных связей квадрипотентных сущностей тем, что они образуют связное поле чувствительности. Благодаря действию этого поля нуклеиновая кислота получает способность катализировать свой собственный синтез, но только в среде, содержащей продукты разложения белка подходящего строения. Такой синтез идет вопреки всякой вероятности, и непостижимо, чтобы он мог произойти случайно без наличия организующего фактора. Поскольку органическая чувствительность зависит от наличия комплексов нуклеиновых кислот, мы не можем считать ее источником паттерна. Мы вынуждены постулировать вечностный компонент, являющийся первичным организатором. Вирус – это триада, в которой вечностный паттерн остается неизменным. Паттерн не может прямо действовать на материал, представленный окружающей жидкостью, не может приводить к обновлению определенного вируса посредством гипархического связывания, которое чувствительно как к самому паттерну, так и к внешней ситуации.

Квинквепотенция не является полным автономным существованием. Это неполная форма, в которой живая субстанция существует только в теле хозяина, обеспечивающего как сырые материалы, так и условия жизни. Есть другие активные субстанции, такие как бактериофаги, которые существуют в соке растений и в крови животных, и действия которых зависят от паттерна, являющегося частью общего паттерна хозяина. Их жизненный процесс полностью подчинен жизненному процессу хозяина. То же относится к ферментам, которые катализируют и регулируют почти все химические трансформации, необходимые для жизни. Ферменты являются, в ряду квинквепотенции, вырожденной формой гипархического регулятора, который сам не есть живой материал. Таким образом, мы имеем ряд, в некоторых отношениях аналогичный тому, который мы обнаружили у корпускул и частиц.

Таблица 20.1. Градации квинквепотенции.

Эти примеры дают нам возможность сформулировать основные характеристики квинквепотентной сущности. О ней можно говорить как о диморфической чувствительности, чтобы выразить тот факт, что способность к реакции ограничена непосредственно специфическим вечностным паттерном и равно специфической окружающей средой. Форма вечностного паттерна и форма окружающей среды имеют очень узкий диапазон изменения, в котором определенный вирус или другая квинквепотентная сущность способна поддерживать и обновлять свое существование.

Единичная структура вируса невероятно сложна даже в сравнении с белками. Вирусу табачной мозаики, например, приписывается молекулярный вес 50 000 000. Он содержит около 60 000 белковых групп, из которых четверть – основные, а три четверти – нуклеиновые кислоты, образованные из дезоксирибозы. В самом вирусе имеется регулируемая структура, обладающая степенью свободы, недостижимой ни для какой химической молекулы, как бы она ни была сложна. Между кислотными и основными группами около десяти или двенадцати тысяч групп нуклеиновых кислот служат для регулирования и поддержания самообновляющейся деятельности вируса. Несмотря на чрезвычайную сложность на молекулярной шкале, система, рассматриваемая с точки зрения жизненных процессов, составляет простое поле силы, не имеющее потенции для соотнесенности. Это силовое поле существенно отличается от полей физического мира, поскольку оно является самообновляющимся; но его диморфный паттерн в точности аналогичен электростатическому полю заряженного тела. Оно может действовать только на сущности, заряженные таким же образом. Мы видим здесь простейшее проявление жизненных сил, которые квинквепотентны и, следовательно, несут свойства субстанции, отсутствующие у электрических и гравитационных сил.

Природа жизненного силового поля вирусов хорошо демонстрируется действием ионизирующего излучения. Было показано, что когда вирусная структура подвергается ионизирующему излучению, освобождаемая энергия проходит через нее таким образом, что разрушает связи, от которых зависит функциональная деятельность[31]. Здесь мы имеем указание на характер чувствительного регулятора. Он должен зависеть от резонансного распространения молекулярных чувствительностей, которые могут выдерживать только ограниченное увеличение потенциальной энергии без разрушения. Вирусы особенно чувствительны к радиации. Нуклеиновые кислоты, например, очень сильно поглощают ультрафиолетовое излучение в районе 2 600Ǻ. В ультрафиолетовый микроскоп может быть обнаружена всего лишь одна частица нуклеиновой кислоты в миллиарде частиц постороннего материала. Структурные изменения в вирусе могут быть порождены очень малыми дозами излучения, которые оставляют обычные субстанции совершенно незатронутыми.

Только в нашем веке биологи признали чрезвычайную важность вирусного существования. Приняв во внимание невероятную сложность исследования малых живых комплексов – миллиард которых не займет объема булавочной головки – мы можем предположить, что до сих пор открыта лишь весьма небольшая часть общего числа квинквепотентных сущностей, занимающих нижний этаж здания жизни. Увеличивается число доказательств того, что вся жизнь регулируется посредством деятельности квинквепотентных сущностей в диапазоне вирусов. Мы приходим ко все большему пониманию роли биологически активных субстанций, таких как гормоны и витамины. Будучи изолированы от живого организма, они часто оказываются сравнительно простыми химическими соединениями. Находясь же в крови животного или в соке растения, соответствующего их паттерну, они достраиваются специфическими белками, а также различными углеводородами и жирами, до комплексов, которые являются живыми сущностями. Сам комплекс образует коллоидный раствор, и только живой комплекс как целое образует квинквепотентную сущность. Эти тонко сбалансированные системы не могут быть изолированы и изучаемы как таковые в биохимической лаборатории, потому что вещества, необходимые для их выделения, неизбежно производят разрушение их внутренней триады.

Мы говорили о вирусном мире как вырожденном автономном существовании, но мы не должны забывать, что это также основа всей

жизни. Органическая чувствительность никогда не наблюдается на земле в отсутствии белков или нуклеиновых кислот, образующих повторяющиеся формы, типичным примером которых является вирус. Находя свое правильное место, квинквепотентные сущности выполняют все основные задачи, от которых зависит жизнь. Они образуют хромосомы, посредством которых генетический паттерн передается от поколения к поколению. Возможно, что гены, являющиеся прямым инструментом наследственности – это квинквепотентные сущности особого рода. В целом все химическое и электрическое равновесие, необходимое живым организмам на каждом уровне, поддерживается ферментами, гормонами и витаминами. Мы еще не поняли роль разрушительных вирусов, порождающих болезни растений и животных. Возможно, что мы имеем здесь дело с высшими формами регуляции, связанными с взаимным приспособлением видов, и что вирусы в своем действии являются инструментом паттерна, в котором нет места отдельному организму.

Диморфическая чувствительность допускает самообновление, но только в соответствии с фиксированным паттерном. Изменчивость, возможная при половом воспроизведении, не существует в мире вирусов. Если паттерн вируса изменяется, это происходит в результате внешнего толчка, например, под воздействием ультрафиолетового излучения, и возможно также под действием космических лучей. В отсутствии такого внешнего толчка самообновление вируса есть просто аутосинтез тождественных химических структур, твердо придерживающийся одного паттерна. Это ограничение весьма необходимо для устойчивости мира вирусов. Если бы его не было, никакой вирус или другая квинквепотентная сущность не могла бы поддерживать свое существование. Белки и нуклеиновые кислоты допускают столь большие изменения, что если бы была хоть какая-нибудь случайность в их аутосинтезе, появились бы формы, неспособные ассимилировать сырые материалы, имеющиеся в жидкой среде хозяина. Вся жизнь быстро распалась бы из-за отсутствия основных регуляторов. Мы, следовательно, должны смотреть на диморфическую чувствительность квинквепотентных сущностей как на первичное биологическое условие для существования любого рода живых форм.

Мы должны также отметить, что диморфизм допускает тождественное повторение в гипарксисе и, следовательно, построение больших структур, состоящих из тождественных единиц. Деятельность вирусов в жизни многоклеточных организмов возможна только благодаря размножению тождественных суб-микроскопических единиц. Это размножение важно не только для того, чтобы материал присутствовал в достаточном количестве, но также и для установления существования вирусов между измерениями вечности и времени. Это установление выражается в большой интенсивности и скорости действия квинквепотентных сущностей в живых процессах. Последняя, например, наблюдается в поразительной скорости, с которой малейший след биологически активной субстанции может воздействовать на живой организм, состоящий из тысяч миллионов клеток. Быстрые перемены, которые происходят в химизме крови млекопитающих, когда гормоны, такие как адреналин или тироксин, вводятся в мышцы, или когда алкалоиды вроде кофеина или стрихнина растворяются в слюне, свидетельствуют, что мы имеем здесь дело с живыми процессами, действующими на шкале времени, для которой десятая доля секунды – большая длительность. Как со временем, так и с пространством. Даже с таким мощным инструментом как электронный микроскоп мы не можем быть уверены, что обнаружили "атом жизни", то есть мельчайшее целое, способное к самообновлению. То, что мы можем обнаружить – это не жизнь, а продукты разложения живой сущности, и эти продукты теряют свою чувствительность, по которой должна узнаваться квинквепотенция.

Жизнь в своем нижнем пределе есть непрерывный обмен энергией и постоянная трансформация субстанции. Если мы подумаем об огромном количестве микро-химических и микро-физических событий, которые происходят, составляя простейший жизненный процесс, мы должны спросить себя, что может быть интегрирующим фактором, способным объединить их, чтобы составить живое целое. Решающим является признание того, что этот фактор нельзя обнаружить наблюдением "исходящего". Чем более пристально мы наблюдаем, тем более мы находим множественность обнаруживаемой, а единство – скрытым. На поверхностный и некритический взгляд живое целое без труда может утвердить свою целостность, но в поисках источника этой целостности и формы, которую она принимает, мы обнаруживаем, что должны искать где-то вне пространства и времени.

Единство, которое мы ищем, не может быть обнаружено только посредством привлечения механизма чувствительности. Есть такой механизм, и он обеспечивает непрестанное и гибкое согласование между неизменяющимся паттерном в вечности и изменяющейся деятельностью, которое может проявлять только жизнь. Во всех жизненных процессах есть непрестанное регулирование физико-химических событий, которое, разумеется, не может быть объяснено самими событиями, но которое также не может быть объяснено в терминах одного лишь неизменяемого вечностного паттерна. Тем не менее, паттерн как таковой необходим как норма, к которой живая сущность непрестанно стремится вернуться, но стремление есть сама жизнь, и она основывается на механизме чувствительности, который на уровне вирусов есть не более чем диморфическое связывание фиксированного паттерна и фиксированной окружающей среды.

8.20.3. СЕКСИПОТЕНЦИЯ – КЛЕТКИ

Сексипотентные сущности эксплицируют шестую категорию – повторение. Их характерные особенности состоят в множественности воспроизведения и пролиферации, будь то независимые одноклеточные простейшие или клетки в ткани растения или многоклеточного животного. Жизнь клеток – характерная форма организации, которая не зависит от тех или иных определенных групп химических соединений. Клетки, однако, необходимы для жизни квинквепотентных сущностей, не могущих существовать иначе как в среде, предоставляемой клетками, и для высших форм жизни, которые строятся из клеточных единиц. Следовательно, мы приходим к заключению, что там, где есть жизнь, есть клетки. Нам необходимо определить слово "клетка" таким образом, чтобы учесть ее независимость от любых частных химических условий или морфологического строения:

Клетка – это целое, части которого организованы таким образом, что она может делиться и размножаться, воспроизводя существование, подобное собственному.

Определение подразумевает, что клетка индивидуализирована до такой степени, которой не встречается в мире вирусов, хотя клеточное существование пронизывает собой всю жизнь выше вирусного уровня. Мы наблюдаем клетки как ограниченные в пространстве и длительности, заключенные внутри активной поверхности, поддерживающие более высокую потенциальную энергию, чем окружающая среда, способные к питанию, и организованные таким образом, что их паттерн является самообновляющимся и воспроизводимым.

Сексипотентная сущность возникает и существует благодаря соединению шести независимых факторов, каждый из которых соответствует одной из первых шести категорий.

1. Целостность: клетка есть ясно определенный химический комплекс, основанный на специфических группах жиров, углеводов, белков, нуклеиновых кислот и минеральных солей.

2. Полярность: клетка имеет ясно определенное различие внутреннего и внешнего благодаря присутствию непрерывной активной поверхности, внутри которой она полностью заключена.

3. Соотнесенность: она обладает хорошо определенным набором отношений либо к целому, часть которого она составляет, либо к среде, в которой она существует, а также к пище, которой она питается.

4. Субсистенция: она обладает характерным жизненным циклом, занимающим определенный период времени. В течение этого цикла она поддерживает внутренний потенциал более интенсивный, чем потенциал окружающей среды.

5. Потенциальность: она имеет собственный паттерн органической чувствительности.

6. Повторение: она может воспроизводить собственный род посредством роста и деления.

Свойство повторения – или воспроизведения – отделяет клетку от вируса, поскольку последний может лишь катализировать синтез подобных групп нуклеиновых кислот вне себя. Воспроизведение – это проявление жизни, не имеющее подобия в гипономном мире и впервые появляющееся в одноклеточных организмах. Благодаря своему основному свойству воспроизведения клетки могут рассматриваться как единицы, из которых состоят все живые организмы, и даже в высших формах жизни клетки являются средствами обновления и развития. Клетка – носитель жизненной энергии, и здесь мы можем видеть аналогию с соответствующей ступенью гипономного существования – с бипотентной корпускулой, благодаря которой происходят энергетические обмены физического мира. Как и корпускула, клетка – неполное проявление. В сравнении со зрелым растением или животным ей не хватает организованной чувствительности, необходимой для возникновения независимого существования. За исключением – весьма важным – нервных клеток высших животных, все сексипотентные сущности изолированы в границах их присутствия. Они могут реагировать только на стимулы непосредственного окружения, и поэтому не могут считаться саморегулируемыми.

Тем не менее, клетки являются подлинными представителями автономного мира. Сексипотенция – это жизнь в подлинном смысле слова. Сходство шага, который делается при переходе от существования вирусов к существованию клеток, с шагом, который совершается хилэ при переходе ее к корпускулярному существованию, дает нам возможность схватить значение "протоплазмы" – слова, имевшего столь многообразную историю в биологии. Сейчас никто не сомневается, что есть основной материал жизни, который не может быть познан, поскольку он мгновенно разрушается, будучи изолированным от живой ткани. Бессмысленно, следовательно, говорить о протоплазме как комплексе химических соединений, которые могут быть изолированы и изучены, или как о желеобразной субстанции, наблюдаемой под микроскопом как содержимое клеток. Если это слово должно иметь какое-то значение, его следует относить к основному живому состоянию материи – о присутствии которого мы можем умозаключать, но которое мы не можем исследовать. "Протоплазма", таким образом, оказывается словом, аналогичным "хилэ", которое обозначает постулированное основное состояние существования. Понятие основного живого состояния, однако, не является непосредственно необходимым для обсуждения жизни и ее проявлений, и мы могли обходиться без него в нашем рассмотрении существования вирусов. Тем не менее, оно может оказать нам определенную помощь в формировании картины того, как жизнь, чтобы проявиться, требует определенного минимума организации, необходимого в клетке. Эта организация никоим образом не является рудиментарной, поскольку клетки – это в высшей степени сложные сущности, различные части которых сильно дифференцированы.

То, что клетка представляет собой определенный шаг на шкале существования, выражается в фразе Вирхова omnis cellula e cellula – каждая клетка из клетки. Шаг является решающим, поскольку это переход от недифференцированного самообновления к индивидуированному воспроизведению. Чтобы понять мир клеток, мы должны найти характерные особенности, посредством которых достигается потенция воспроизведения. С физической точки зрения основная характеристика клетки видится в полярности, то есть во включении активного ядра. Каждая гипономная коллоидная частица обладает активной поверхностью, на которой происходят реакции в одном слое, но эта поверхность может поддерживать различия потенциальной энергии только электрического характера. Она не может установить химический потенциал, необходимый для независимого существования. Каждая автономная клетка – именно потому, что ядро ее замкнуто – имеет собственный характерный временной цикл, также как и собственный размер, химический состав и паттерн поведения. Сэр Чарльз Шеррингтон описывает существование клеток следующим образом: "В губчатой ткани клетки существуют фокусы различных действий, так что сотня и тысяча различных процессов осуществляется в одно и то же время в ее границах. Эти фокусы увеличиваются и уменьшаются по мере необходимости. То, что поле клетки – коллоидное поле, объясняет многое, что иначе было бы невозможным. Но клетка – это много больше, чем капля коллоидного желе". На уровне клетки появляется новая значимость терминов "жизнь" и "смерть" по сравнению с их употреблением по отношению к субклеточным структурам. Растительные вирусы могут подвергаться обратным переходам от условий жизни к условиям смерти. "Мертвый" вирус может, по-видимому, неопределенно долго оставаться в инертном состоянии, и может возобновить свою "жизнь", попав в подходящую окружающую среду. Здесь нет индивидуализации и, следовательно, нет рождения и смерти в обычном смысле этих слов.

Часто думают и говорят, что поскольку субстанция клеток постоянно обновляется в процессе митоза или деления клеток, одноклеточный организм бессмертен. Митоз имеет фазы, но они совершенно не похожи на стадию развития многоклеточного организма. Клетки имеют определенный цикл жизни, но он не начинается рождением и не кончается смертью, и потому кажется сохраняющимся вечно. Было бы более правильным, однако, сказать, что единичная клетка, как воспроизводимое целое, находится в точке, где понятия рождения и смерти впервые начинают обретать свое обычное значение. Здесь также необходимо помнить об относительности, которая связана со значением всех бытийных слов, таких как "рождение", и "смерть".

Клеточные структуры повторяют себя как в пространстве, так и во времени, и без этого повторения они не имели бы значения для нашего опыта. Вуджер пишет: "Развитие организма, как мы встречаем его в нашем опыте, сопровождается повторением первоначальной пространственной организации. Если бы эта пространственная организация просто повторялась в последовательных темпоральных частях, мы имели бы просто единообразный объект, сохраняющий свое существование неизменным. Но фундаментальная и примечательная характеристика живых организмов – столь знакомая, что мы склонны забывать о ее примечательности – состоит в их способности повторять свою пространственную организацию в пространстве".

Хотя мы можем считать клетку началом индивидуального существования, она никоим образом не является "индивидуализированной" в том смысле, в каком может быть описана как индивидуализированное многоклеточное животное или даже растение. Индивидуализация – это понятие, которое легко может быть понято неправильно, поскольку мы почти неизбежно интерпретируем его либо с точки зрения нашего субъективного опыта, либо с точки зрения видимости материальных объектов. Мы видели в субатомном мире, что корпускулы хилэ должны рассматриваться как полностью лишенные индивидуализации, так что любой электрон неотличим от других электронов во вселенной, и, следовательно, повторяющийся ряд всех электронов должен быть тождественным. Индивидуализация атомов – это только один шаг далее этого, поскольку есть связывание повторений, которое препятствует полной взаимозаменяемости. Продвигаясь к большим материальным совокупностям, удовлетворяющим гипотезе составной целостности, мы видим решающую фиксацию потенциальностей, которая порождает то, что можно было бы назвать негативной индивидуальностью или псевдо-индивидуальностью. Стол не индивидуирован, но фиксирован в своей актуализации. Никто не может сказать иначе как по условному соглашению, когда в процессе его создания стол начинает быть столом, или когда он перестает быть столом, износившись.

С появлением жизни индивидуализация обретает новую значимость посредством ассоциации с гипархическим свойством способности быть. Каждое живое целое индивидуализировано до степени, когда оно может быть собой, и именно в отношении этого качества клетка занимает более низкую ступень, нежели животное или растение. Когда мы смотрим изобретательно сделанный кинофильм, показывающий активность остеобластных клеток, восстанавливающих поврежденную кость, мы склонны проводить сравнение индивидуальных клеток с членами колонии насекомых – или людьми в человеческих организациях – за работой. Такие сравнения вводят в заблуждение, поскольку они отрицают различие в уровне бытия, которое разделяет эти три типа организмов. Клетка не только зависит от своего окружения, но она не способна быть собой без других клеток. Клетки повторяются во времени и пролиферируют в пространстве не только для того, чтобы воспроизвести свое существование, но также и для того, чтобы быть тем, что они есть. Единичная клетка не может проявить вечностный паттерн клеточного существования. Только колония клеток – будь то собрание простейших или фрагмент ткани многоклеточного животного – воспроизводит и поддерживает это существование; актуализация единичной клетки не может эксплицировать большего, нежели незначимая фракция потенциальностей, скрытых в вечном паттерне.

Мы можем видеть в клетках важную черту существования на всех ступенях, состоящую в необходимости множественности для того, чтобы давать возможность гармонизировать потенциальности и актуализацию Потенциальности неживой материи могут сохраняться в повторениях очень большого количества одинаковых сущностей; потенциальности живой материи также требуют очень большого количества жизней, удовлетворяющих общему паттерну, но – здесь лежит одна из отличительных особенностей жизни – они должны быть способны различаться в деталях своей актуализации. Сексипотентные сущности не имеют вариаций, содержащихся в их вечном паттерне, и их потенциальности должны, следовательно, вырабатываться посредством мультипликации и повторения. Чувствительный гипархический регулятор имеет пространство-подобный компонент, направленный в сторону окружающей среды, и имеет также вечностный компонент, направленный в сторону общего паттерна. Он таким образом обеспечивает связь между единичностью и множественностью, которая одновременно является и гибкой, и ограничивающей. Ограничивающий характер органической чувствительности в единичной клетке происходит из отсутствия взаимной регуляции между различными уровнями организации.

Отрицая для клеток индивидуализацию такого рода, какую мы приписываем животным и растениям, мы не должны впадать в ошибку, считая их простым собранием тождественных "кирпичиков", из которых строится "здание ткани"[32]. Связывание повторений в клетке – это невероятно сложная система, в которой тысячи миллионов атомов расположены в соответствии с определенным паттерном. Она, таким образом, может обрести чувствительность совершенно иного порядка, чем та, которая возможна для вирусных сущностей. Она может начать заполнять пропасть, разделяющую внутренний и внешний мир каждого целого. Это дает клетке возможность участвовать в вечной связи, которая создает колонию или ткань. Целостность животного – это не пассивная целостность материального объекта, но было бы недостаточно компенсировать несвязность составляющих его клеток, если бы эти последние не имели присущего им собственного паттерна чувствительности.

Жизнь зависит от воспроизведения не только в смысле продолжения и обновления, но и в более широкой значимости установления согласования между вечностью и временем. В воспроизводящей деятельности клеток мы видим свидетельство организации, которая не может быть объяснена только с точки зрения физических или химических факторов. Обмен энергией, который происходит между простейшим и жидкой средой, между мускулами и потоком крови, между волокнами растения и его соком – это проявление равновесия поверх изменений, которое не имеет параллелей в неорганической материи. Равновесие не могло бы поддерживаться без регулирующего фактора, независимого равным образом и от внутренних процессов и от внешних отношений данных клеток.

8.20.4. СЕПТЕМПОТЕНЦИЯ – ОРГАНИЗМ

Септемпотенция эксплицирует категорию структуры и, как мы видели при рассмотрении категорий, она ассоциируется с понятием органической структуры или паттерна. В автономном мире септемпотентный организм занимает положение, аналогичное положению трипотентной частицы в физическом мире. Это подлинный атом сознательного существования и инструмент, посредством которого универсальная согласующая сила может проявить себя.

Есть различные пути изучения септемпотенции. Она может рассматриваться, например, как сочетание тетрады и триады, эксплицируя таким образом субсистенцию и соотнесенность. Как гипономная тетрада, организм является материальным объектом, протяженным в пространстве и длящимся во времени, подверженным физико-химическим законам как любой другой материальный объект. Как автономная триада, организм способен полностью проявить отношение вечного паттерна, темпоральной истории и гипархической саморегуляции. Поскольку, однако, организм как таковой не обладает четырьмя элементами автономной тетрады, он не является полной индивидуальностью. Органическая чувствительность трансформируется в сознание только на уровне октопотентной индивидуальности.

Характерное свойство септемпотентной сущности – наличие автономной структуры. Если на более низких ступенях существования принцип структуры никогда не эксплицируется полностью в одной сущности, то в организме мы достигаем формы существования, целиком и полностью структурной. Структура клетки пополняется вне самой клетки с помощью среды, в которой она существует. Но растение или животное полностью эксплицировано внутри своего собственного присутствия. Это структурное свойство организмов – основание сравнительной анатомии. Морфология растений и животных – строгая научная дисциплина, и поскольку это так, мы можем изолированно изучать один и тот же закон структуры в квази-бесконечной изменчивости и различных градациях полностью септемпотентных сущностей.

Морфологическим формам растений недостает некоторых элементов, которые мы находим у всех многоклеточных животных; беспозвоночные не обладают той полнотой, которой обладают высшие животные. Наиболее полная органическая структура в настоящее время обнаруживается у млекопитающих; но мы не может быть уверены, что в будущем не возникнут новые отряды, в которых септемпотенция будет выражена более совершенно. Тем не менее, структура позвоночных животных дает нам достаточный материал, чтобы привести сравнительную морфологию в отношение с принципом структуры.

Великим представителем чистой морфологии был Жоффруа де Сент Илер, считавший ее изучением закона, лежащего в основе связи между положениями, отношениями и взаимной зависимостью между частями организма. Сент-Илер не понимал принципа структуры, и вследствие этого его гомологии часто произвольны и неудовлетворительны. Действительно, очевидные дефекты его большой работы привели к концепции "единого плана", от которой зоологи отказались. Работа Сент-Илера и трансцендентальных анатомов вообще страдает недостатком понимания, что принцип структуры является сочетанием непрерывности и прерывности. Ричард Оуэн действительно обнаружил, что структура следует за повторением и зависит от него, (в нашей терминологии – что септемпотенция предполагает сексипотенцию), – но ему также не хватало необходимого понимания непрерывностей, которыми должна обладать любая полная структура. Тем не менее, он показывает, что скелетная форма позвоночных строится из семи ступеней, и каждая часть в свою очередь имеет семеричную структуру. Широкое влияние теорий Кювье и Дарвина затмили эти спекуляции; тем не менее, наиболее истинную картину морфологии животных нужно искать в сочетании учения Ж. Сент-Илера о едином плане и разнообразии форм с учением Кювье о приспособлении частей. Связь этой схемы с нашей триадой вечностного паттерна, гипархического приспособления и регуляции и разнообразий темпоральной актуализации – очевидна.

Структуру можно наблюдать во всей физиологической организации растений и животных. В случае позвоночных животных мы находим, что на одном конце шкалы имеется протоплазма, а на другом – полностью дифференцированный организм. Первый шаг к дифференциации осуществляют клетки, второй – более могущественная дифференциация тканей. Ткани порождают процессы, обладающие специфическими паттернами электрического и биохимического поведения. Процессы соединяются в органы, каждый с определенной функцией по отношению к растению или животному как целому. На шестой стадии мы обнаруживаем большие системы – питания, дыхания и циркуляции; костную структуру, нервную систему и механизм воспроизведения. Наконец, на седьмой стадии все это соединяется в качестве взаимосвязанных частей, образуя организм как целое. Каждый шаг в физиологической структуре отмечен изменением формы организации и новым отношением частей к целому. Необходимая прерывность обнаруживается между третьей и четвертой стадиями трансформации от ткани к процессам, посредством которых структура становится специфической. Ткани могут быть взяты из одной части организма и пересажены в другую, но процессы могут быть тем, что они есть, только на своем месте и по отношению к определенной функции, которой орган или член должен служить в жизни данной сущности как целого.

Как есть структура в форме и функции, также есть структура и в развитии во времени. Это процесс, посредством которого репродуктивная клетка развивается в зрелый организм. Взяв в качестве примера человеческое тело, мы видим, что яйцеклетка, являющаяся единичной клеткой, умножает себя миллиарды раз, порождая организацию неисчислимой сложности, как в своих потенциальностях, так и в своей актуализации. Клетка спермы человека весит около стомиллионной части веса тела, и вместе с тем в клетке спермы и яйцеклетки скрываются все потенциальности индивидуализации, присутствующей во взрослом. Факт такой значительной пролиферации, хотя и поразительный сам по себе, не составлял бы специальной проблемы, если бы возникающие клетки были одного и того же рода, и их актуализация могла бы рассматриваться как простая сумма составляющих членов. Реальная проблема состоит в том, чтобы объяснить трансформации структуры, которые происходят во время развития единичной клетки в полностью оформленный организм. Это можно проиллюстрировать рассмотрением типичного органа, например, глаза позвоночного животного. Глаз можно проследить в его развитии от определенного района в яйце, который на ранних стадиях развития не имеет никакой структуры. Протоплазма в этом районе однородна для самых сильных микроскопов, и нельзя найти никакой дифференциации у клеток, которые образуются из этой протоплазмы. И все же из этого района, который в момент оплодотворения может содержать лишь небольшое количество белковых комплексов, образуются все части глаза. Так из того, что не имеет видимой структуры, развивается и вырабатывается механизм сетчатки, хрусталик глаза, роговая оболочка и зрительный нерв.

Огромное количество доказательств, предоставляемых эмбриологией, должно убедить нас в том, что есть некий организующий фактор, регулирующий все эти переходы от потенциальности к актуализации. Выдвигались теории, пытавшиеся объяснить этот регулятор с точки зрения физических факторов, таких как свет и тепло; механических факторов, таких как гравитационное поле земли, электрический потенциальный градиент и силовые поля; химические агенты в форме специфических белков и нуклеиновых кислот. Ни одна из этих теорий и никакое их сочетание не может дать полного объяснения процесса развития. Наблюдаемые факты можно расположить в четыре группы.

1. Паттерн потенциальностей.

Оплодотворенное яйцо обладает потенциальностями к развитию в соответствии с:

(а) паттерном вида, и

(б) генетической конституцией данного организма.

Несмотря на эту двойную фиксацию, плазма яйца имеет огромную потенцию к дифференциации. Ничто на этой стадии не детерминировано, кроме основной полярности. По мере развития потенциальности, скрытые в яйце, становятся актуализированными ступень за ступенью, пока животное не достигает зрелости. Даже с завершением развития потенциальности остаются неисчислимыми, но они постепенно передаются от формы к функции.

2. Дифференциация.

В оплодотворенном яйце дифференциация обстоит едва ли в большем, чем различие между слоями ядра, плазмы и кортекса. Когда появляется серая полоска или пигментная прослойка, начинается дифференциация. Различимы три слоя, и дифференциация происходит по стадиям, которые соответствуют, хотя и не тождественны, переходу потенциальностей от вечности к времени.