Метод последовательного приближения

Люди склонны, в зависимости от темперамента, или придерживаться старых истин и не доверять новым, либо возводить в культ новое, ни во что не ставя старое. Не умея найти середину между этими двумя крайностями, человечество обременено ложно понятыми открытиями, выродившимися в предрассудки, и потеряло результаты большей ценности, приобретенные трудами прошлого. Опасная уверенность, что прогресс состоит в замене "лжи" "истиной" - одно из главных препятствий в распространении истинного обучения. Принятие радикальной относительности требует, чтобы мы всегда помнили, что можем знать лишь частичные истины, и что каждый раз, когда мы пытаемся установить систему, обладающую универсальной действенностью, мы строим на песке, и результат сводится, как говорится в русской поговорке, к "переливанию из пустого в порожнее". Есть огромный массив человеческого опыта, простирающийся на десятки тысяч лет, включающий великие открытия, совершенные ложно понятые и забытые – и все же последние открытия кажутся не только самыми лучшими, но и окончательными.

Человек знает уже почти достаточно для того, чтобы ответить на вопросы, которые действительно важны для него, но он не может понять того, что знает, и поэтому не может пользоваться этим. Заманчиво попытаться объяснить это: обычно оказывается возможным построить словесную формулу или математическое выражение, удовлетворяющие множеству наблюдений, которые, получив наименование "теории" или "закона природы", создают иллюзию, что "истина" обнаружена. Ценность подобных теорий и законов как правило определяется теми возможностями, которые они дают для предсказания результатов еще не проведенных экспериментов или для количественной оценки возможных результатов новых процессов. О теориях говорят, что они имеют эвристическую ценность, если они указывают путь к успешным наблюдениям или экспериментам. Обилие таких теорий – наличествующих во множестве во всех областях науки – кажется признаком весьма удовлетворительного положения, и, если бы дело сводилось к успешному экспериментированию, мы могли бы предположить, что надежно и устойчиво продвигаемся к пониманию истинного характера вселенной, или по крайней мере большей ее части. Мы должны, однако, проводить различие между успешным применением теорий и пониманием того, что они действительно означают. Первое – это переход от науки к технологии, второе – поиски действенной космологии.

Наука и технология – гордость современного мира. Они возникли благодаря открытию того, что, посредством внимания к одним элементам опыта при отвлечении от других, люди могут достичь знания, которое эффективно в возрастании их приспособленности к миру. Это открытие повело к специализации, которая оказалась столь могущественным фактором в прогрессе науки. Впечатляющие достижения, которые могут быть поставлены в заслугу науке, оставляют в тени реальные потери, к которым ведет такая специализация; действительным результатом оказывается то, что чем больше мы знаем, тем меньше мы понимаем. Временами мы приходим в изумление или смятение от результатов сваливания знаний в кучу, и все же мы не видим, что происходит, а именно, что мы путаем пассивное приспособление с активным "деланием" и ошибочно принимаем порабощенность нас техникой за господство над ней. Из-за того, что мы поощряем знание и пренебрегаем пониманием, наука и технология до сих пор оказываются бесплодными в достижении объективных целей благоденствия человечества.

Тем не менее, наука не ведет только лишь к технологии. Она принесла людям новые знания, которые могут и должны иметь решающее значение для космологии, т.е. для целей понимания себя и своего места во вселенной. Это знание, однако, может служить этой цели, только если ученые готовы признать, что их задача выполнена едва лишь на половину установлением голых фактов; отделение факта от ценности – лишь временное средство, для упрощения первой стадии работы ученого. Гейзенберг, Эддингтон, Шредер, де Бройль и другие великие математики и физики нашего века поняли, что чистая наука ведет к концепции ценностей, которая очень близка к концепции откровения.[70]

Задача, которую сам себе ставит ученый, состоит в приведении запутанных данных чувственного опыта к упорядоченной системе. Он делает это, выбирая из данных опыта группы регулярностей, которые, как кажется, имеют общие значимые черты, и рассматривая такие группы, как если бы они могли быть изолированы от остального опыта.

Метод изоляции и последующего нового объединения групп данных удобен и даже необходим, но он недостаточен для того, чтобы обеспечить продвижение к большему пониманию. Последнее требует развертывания значений; т.е. не просто замены одной группы знаков другой, но углубления значимости употребляемых знаков и символов.

Для этого необходимо вновь и вновь возвращаться к опыту и тем самым обогащать содержание нашего языка. Этот метод мы назвали последовательным приближением, ибо его цель состоит скорее в обнаружении и выражении значения того, что уже известно, нежели в стремлении к новым открытиям. Следуя этому методу, исследователь придает старому и новому равную значимость; его задача состоит в выборе, устранении и уточнении, чтобы значение того, что остается, становилось ясным и, будучи ясным, могло быть понято. Этот процесс не является ни аналитическим, ни синтетическим. Он не состоит ни в выведении заключений из того, что уже известно, ни в стремлении к тому, что еще не известно; это познавание известного. Только это может вести к эффективному знанию в том смысле, как оно определено в предыдущей главе. Этот метод в некоторых отношениях противоположен нашим обычным привычкам мысли, из-за которых мы предполагаем, что существует возможность с самого начала говорить ясно и окончательно все, что вообще может быть сказано. Мы привыкли считать повторение недостатком изложения и предполагать, что однажды выполненный эксперимент не нуждается в повторении, если только не возникает сомнения в его тщательности. Нам кажется, что продвижение мысли осуществляется посредством наблюдения и умозаключения, т.е. посредством движения от известного к неизвестному. Мы не замечаем, что мы никогда не даем себе возможности знать нечто так, как оно должно быть знаемо, потому что лишь частично ассимилировав достигнутое, мы торопливо спешим к новому знанию. Метод последовательного приближения состоит в возвращении вновь и вновь к рассмотрению одного и того же материала опыта, чтобы искать в нем значения и трансформировать эти значения в понимание.