Феноменология. Феноменологический подход был частью значимых усилий многих психо­логов понять человеческий опыт таким

Феноменологический подход был частью значимых усилий многих психо­логов понять человеческий опыт таким, как он на самом деле существует.

Данный подход стремится рассматривать жизнь так, как она переживается человеком, не пренебрегая ничем человеческим, не раскалывая ее на отдель­ные разрозненные части и не сводя ее к физиологическим принципам. В связи с этим подходом можно поставить два вопроса:

1. Каковы ограничения действия феноменологического подхода в пси хологии?

2. В какой мере консультант роджерианского толка действительно осу ществляет феноменологический подход?

Ясно, что потенциально имеются важные ограничения для феноменологи­ческого подхода в психологии. Во-первых, из исследования могут выпадать какие-то существенные переменные, в особенности те, которые находятся по ту сторону человеческого сознания. Если ограничиться только тем, что сооб­щают о себе сами люди, можно невольно проигнорировать важные «аспекты человеческого функционирования. Во-вторых, чтобы создать научную пси­хологию, необходимо выйти за пределы феноменологического мира и раз­работать понятия и концепции, доступные объективному измерению. Изуче-

Критическая оценка

ние феноменального Я — вполне законная часть психологии, но лишь по­стольку, поскольку оно изучается эмпирически, с тем чтобы безудержное любопытство умерялось научной строгостью, а не приводило к безответствен­ным спекуляциям. Эмпатия — тоже вполне законная форма наблюдения, но мы должны быть уверены, что сделанные наблюдения надежны и могут быть проверены альтернативными данными, полученными другим путем. Роджерсу были известны подобные претензии к феноменологическому подходу. Он от­вечал, что феноменология — безусловно ценный, возможно, необходимый, но не единственный подход, который можно использовать в психологии лич­ности (Rogers, 1964).

Перейдем ко второму вопросу: в какой степени теория опирается на бес­пристрастные феноменологические исследования? Вопрос был хорошо сфор­мулирован МакЛеодом (MacLeod, 1964, р. 138) в его замечаниях по докладу Роджерса: «На каком основании Вы так убеждены, что понимаете своих клиен­тов лучше, чем мистер Фрейд понимал своих?» Ответ Роджерса состоял в том, что клиенто-центрированный терапевт вносит в терапию меньше пристрастно­сти и заранее готовых концепций просто из-за меньшего объема находящегося в его распоряжении «багажа готовых концепций». И поэтому клиенто-центри­рованный терапевт с большей вероятностью достигает понимания феноменаль­ного мира индивида, чем это делает фрейдовский аналитик. В своей ранней статье (Rogers, 1947) Роджерс утверждал, что если прочитать записи бесед кли-енто-центрированного терапевта, то невозможно будет оценить, каких взгля­дов на личностную динамику придерживается терапевт. Но мы не знаем, так ли это на самом деле. Более того, это заявление было сделано в то время, когда теория была еще не очень хорошо развита, а терапевты следовали недиректив­ному подходу. С развитием теории и усилением клиенто-центрированной, но активной включенности терапевта в процесс остается ли по-прежнему спра­ведливым это утверждение? Мы знаем, что даже слабое участие интервьюера, выражающееся в «угу» и «м... хм», может вызвать сильный эффект, подейство­вав и на высказывания, и на поведение интервьюируемого (Greenspoon, 1962). Когда читаешь записи терапевтических сеансов, комментарии консультанта не выглядят столь уж случайными и не имеющими последствий для содержания высказываний пациента. Заметно, что консультанты особенно охотно реагиру­ют на темы, касающиеся Я или чувств, и, по-видимому, формулируют некото­рые свои высказывания в определенном теоретическом ключе:

ТЕРАПЕВТ ГОВОРИТ МИССИС ОУК:

«Я хочу убедиться, что правильно понимаю, что это для Вас значит. Это как если бы Вам удалось очень глубоко познакомиться с самой собой, и на этой основе Вы все более осоз­наете себя... открывая то, что находится в самой глубине Вас, в самой сердцевине, отдельно от всех других аспектов. Вы приходите к пониманию, которое является очень глубоким и потрясающим, что в ядре Вашего Я не только нет ненависти, но это на самом деле более похоже на что-то святое, что-то очень чистое, такое слово я бы использовал».

Источник: Rogers, 1954, р. 239

Этот момент влияния интервьюера на клиента очень принципиален, так как боль­шое число роджерсовских данных получено благодаря клиническим интервью.

Глава 6. Феноменологическая теория

Короче говоря, феноменологический подход имеет очевидные заслуги и потенциальные опасности. Роджерс признавал, что это не единственный под­ход к психологии и он должен дополняться эмпирическими исследованиями. И все же Роджерс недооценивал воздействие неосознаваемых сил на поведе­ние. Тем более что нам далеко еще не ясно, насколько поведение клиента в процессе клиенто-центрированной терапии свободно от влияния пристрастно­сти консультанта и его априорных концепций.

Понятие Я (self)

Понятие Я — важная область психологических исследований, и мы еще не раз вернемся к нему в последующих главах. Много вопросов появляется в связи с научным статусом понятия и с его измерением. Понятие Я, как оно разрабо­тано Роджерсом, подразумевает постоянство во времени и в разных ситуациях, т.е. то, как люди себя воспринимают в один момент времени и в одной ситуа­ции, связано с их представлением о себе в другое время и в другой ситуации. Более того, роджерианское понятие Я предполагает существование единого целостного Я, а не набора несвязанных частей.

Есть ли доказательства в поддержку этих допущений? Экспериментальные исследования подтверждают, что Я-концепция весьма стабильна в разных си­туациях и во времени (Coopersmith, 1967). Данные, полученные Донахью, Ро-бинсом, Робертсом и Джоном (Donahue, Robins, Roberts & John, 1993) (см. вставку «Актуальные вопросы» в главе 5 данной книги), подкрепляют по­зицию Роджерса: те, кто имеет согласованную Я-концепцию по отношению к разным социальным ролям, лучше психологически приспособлены, чем те, у кого Я-концепция изменчива. Аналогично, высокая самооценка связана как со стабильностью во времени, так и с внутренней согласованностью Я-концеп­ции (Campbell & Lavallee, 1993). Однако есть и другие исследования, которые показывают, что индивиды могут иметь многоликие представления о себе (Markus & Nurius, 1986). Противоречит ли эта многоликость представлений о себе кон­цепции Роджерса о едином ядре Я-концепции? Не обязательно. Концепция Роджерса подчеркивает связность, а не простоту; наличие у человека Я-кон­цепции, состоящей из множества компонентов, которые связаны друг с дру­гом, хорошо согласуется с представлением Роджерса о том, что такое Я.

И наконец, базовая структура Я может варьировать от культуры к культуре. Например, одно из ярких различий между восточной и западной культурами заключается в том, в какой степени человек видит себя связанным с другими (Markus & Cross, 1990). В культурах Востока связи с другими людьми входят в Я-концепцию и индивиды представляют собой части, которые нельзя понять, когда они отделены от более широкого коллективного целого. Это понимание индивида резко отличается от доминирующего представления о человеке в за­падной цивилизации, которая рассматривает индивида как нечто уникальное и отдельное от других. Это интересно и важно для обсуждения вопроса о том, приложимы ли введенные Роджерсом понятия Я, идеального Я, согласованно­сти Я и самоактуализации и за пределами западных культур, порождением ко­торых они являются.

Критическая оценка

Признав важность понятия Я для психологии личности, мы должны подумать о трудностях измерения. Одна из проблем с тестами, используемыми для измере­ния Я-концепции, состоит в том, что вопросы и пункты тестов не соответствуют данной выборке или в них отсутствуют аспекты, важные для данных конкретных индивидов. Наши Я-концепции столь разнообразны, что трудно разработать еди­ный стандартный тест, который подошел бы к каждой уникальной личности. Вторая проблема касается того, насколько испытуемые хотят и могут давать чест­ные самоотчеты. Есть весьма весомые доказательства того, что самоотчеты могут зависеть от сознательных попыток представить себя в более желательном свете, а также от бессознательных защитных процессов (John & Robins, 1994a; Paulhus, 1990). Именно подобные проблемы измерения выводили из себя столь многих исследователей и оставляли множество вопросов без ответа (Wylie, 1974).

Понятие Я имеет долгую историю в психологии, в какое-то время оказыва­ясь в центре внимания, а в какое-то — фактически исчезая из литературы (Pervin, 1996). Из-за трудностей в концептуализации и измерении некоторые психологи пришли к выводу, что исследования данной проблемы интеллектуально обан­кротились. И все же, несмотря на множество концептуальных и методологичес­ких проблем, понятие Я по-прежнему важно и для обычного человека, и для профессиональных психологов. Роджерс в большей мере, чем какие-либо дру­гие теоретики, уделил этому понятию должное внимание и отвел ему место в теории, исследовании и клинической работе.