ISBN 5-699-00510-2 © Издательство «Сова», 2001 5 page

тревожность). Страхи усиливаются, когда я чувствую отдаление от нее — отчужденность и пропажу спонтанной нежности — и знаю, что она расширяет свой мир, общаясь с другими мужчинами. Такие страхи могут одолевать меня в течение часа или дня. Они исчезают, когда мы разрушаем барьеры между нами и сближаемся, развеивая эти страхи до самого последнего их нюанса. Мы сверяем их с реальностью — какие у нее на самом деле взаимоотношения с другими? Я для нее особенный? В чем? А другие — особенные? В чем? Раскрыть самые интимные закоулки моих мыслей, рискуя всем, — для меня это кризис. Особенно проанализировать все мои страхи, какими бы "инфантильными" и "незрелыми" я их ни называл. Снова и снова все проговаривая, сначала про себя, а затем с нею: "Вот, знаешь, это сидит во мне, и эти чувства, может быть, никогда не исчезнут. Если хочешь получить меня, то со всеми моими страхами. Я уязвим. Я опасаюсь твоей близости с другими мужчинами". Наверное, почти год ушел на то, чтобы научиться свободно выражать такие страхи, когда я их ощущаю. Сначала приходилось сознательно заставлять себя после "разговора с самим собой" вытаскивать эти страхи наружу, то есть раскрываться именно таким ранимым и испуганным, каким я себя чувствовал».

Сильвия предваряет свои записи коротким, но важным вступлением:

«Кажется, я все жду, когда смогу написать: "И потом мы жили долго и счастливо". Но этого я никогда не дождусь. Я кое-что поняла. Много времени уходит на то, чтобы подобрать слова. Хотя было полезно все это сформулировать для себя».

И вот некоторые оттенки взаимоотношений, увиденные глазами Сильвии в одном из эпизодов совместной жизни:

«Выходные дни — последние перед отъездом Роя на целую неделю — мы провели на пляже вдвоем. Командировка требовала от Роя немало ответственности, и в выходные ему было над чем подумать.

В понедельник утром, после того как он уехал, я написала для него следующее:

Я потеряла тебя.

Я думаю о наших выходных на пляже —

Там бывает так славно,

В той прекрасной стране, куда мы попадаем лишь изредка.

Но, в сущности, мы не были вместе там —

Я была одна,

Ты был один,

Мы были одиноки...

Ты ждал меня,

Я ждала тебя.

Я ждала, пока захочу прийти к тебе,

А время шло,

Время шло...

Я могла бы вдохнуть в тебя силы,

Я могла бы любить тебя —

Чудный способ ворваться в будни твои, —

Но я ждала своего желания,

И время ушло...»

А вот ее комментарий к этому стихотворению, написанный для Роя:

«Я ревновала тебя к твоей поездке, к твоему деловому энтузиазму. Я хотела бы тоже слетать куда-нибудь, чтобы почувствовать такое же оживление. Могу ли я быть с тобой, отдаваться тебе, чувствуя себя такой злой? Не могу.

Ты чувствовал себя виноватым, потому что не мог выбросить из головы мысли о предстоящей неделе, — ты не имел настоящей свободы в общении со мной. На тебе лежала такая большая ответственность. А разве может человек отдавать себя другому, когда он скован чувством вины и волнуется из-за предстоящих ответственных дел?

Мы могли бы поговорить об этом сразу, но в то время еще не понимали, что происходит. Пусть позже, но нам надо обязательно поговорить об этом».

Реакция на сексуальное раскрепощение

Супруги экспериментировали с предоставлением друг другу полной сексуальной свободы. Ничего удивительного, что это порождает напряженность. Сильвия рассказывает, как все началось.

«Рой и я были женаты уже десять лет — мы думали, что знаем друг друга. У меня никогда не было оргазма, и я полагала, что просто "такая уж я есть". Рой тоже так думал, но мы никогда особо это не обсуждали. Мы могли говорить о чем угодно, кроме секса. Потом оказалось, что меня по-настоящему возбуждает один мужчина, и я захотела заняться с ним любовью (с Роем мне этого хотелось не часто). Не могу поверить, что в самом деле смогла поговорить об этом с Роем. Я боялась, что он слишком обидится и сможет услышать только: "Ты меня не удовлетворяешь". Но, в конце концов, мы все-таки смогли это обсудить. Сначала все было ужасно — он обиделся и почувствовал бессилие. Было больно — очень больно — сознавать, что я стала тому причиной. Но ему понравилось мое возрождение к новой жизни. Она должна быть замечательной! Я стремилась к этой новой жизни для меня и для нас двоих. Рой — тоже. Для меня было важно понять, что не "такая уж я есть", а для Роя — приятно видеть свою жену, раскрывающуюся с новой стороны. Рой сказал: "Если ты займешься с ним любовью, я хочу, чтобы ты рассказала мне об этом, — мы должны знать, что с нами происходит".

Однажды я допустила, чтобы это произошло, и рассказала Рою. Это был риск. Это был риск! Я рисковала никогда потом не испытать подобного с Роем, всегда оставаться неудовлетворенной и, в конце концов, разрушить наш брак. Это было бы трагедией. Мы с Роем в общем-то хорошая пара — у нас двое детей, нам нравится жить вместе и мы любим друг друга. Но как-то вышло, что я должна была так поступить. Я должна была позволить жить этой части меня — теперь, когда узнала о ее существовании. Мне

казалось, что если я высвобожу эту глубинную часть меня самой, раскрою ее, то позже смогу всем поделиться с Роем — с мужчиной, который больше всего для меня значит. Сейчас именно это и происходит. Иногда мы с Роем обладаем друг другом с такой полнотой, какую никогда не считали для себя возможной. Я всегда думала, что у любовников это должно просто "выходить само собой". А если уж не получается, вовсе не стоит прилагать к этому усилий — нет смысла. И между прочим, недавно я разозлилась. Почему я должна стараться, чтобы сексуально раскрепоститься с Роем, когда я запросто ощущаю все это с кем-то на стороне? Отличный вопрос. Ответ на него, как я поняла, таков: "Потому что я хочу быть замужем за Роем и хочу, чтобы это происходило у меня с ним". Это был поворотный момент».

Далее следуют заметки Роя на ту же тему: «Быть может, единственно трудная для меня перемена — привыкнуть к тому, что у Сильвии есть друзья мужского пола, и всегда сравнивать себя с ними, боясь ее потерять.

Видеть, как она воспрянула в физическом плане, как она утверждается с помощью кого-то другого, — значит чувствовать себя самого менее способным сексуально взволновать ее. Я был запуганным и ранимым, а она сердилась, чувствуя себя запертой с детьми, сексуально подавленной за счет родительского воспитания, не раскрепостившейся сексуально со мною, за редкими исключениями. Вот уже полтора года, как она потребовала для себя новой свободы и обрела ее, и то, что она сказала мне месяцев шесть назад, действительно имеет смысл. Она сказала, что реально чувствует возможность самоутверждения с некоторыми мужчинами именно потому, что они не обязаны давать ей эту возможность — они свободны в своем выборе, быть с ней или нет, — в то время как я придаю огромное значение нашему браку, и потому в мои свидетельства труднее поверить. Я убедился, что и сам чувствую нечто подобное.

Появление у нее других мужчин, выяснение, что ей нравится в них, а что — нет, породило осознание того, что ей нравится во мне, из-за чего она стала лучше понимать меня, оценив то особенное, что присуще только мне, — и мне легче в это поверить, ведь это действительно основано на опыте и на выборе.

В результате у меня также возникла необходимость снятия моих внутренних запретов в отношении других женщин, поскольку для того, чтобы дать свободу ей, понять ее потребность во взаимоотношениях с другими, надо самому испытать стремление к таким взаимоотношениям. Понять свою неповторимость для нее и проверить ее неповторимость для меня — через установление взаимоотношений с другими женщинами. Сравнение одного моего страха — что занятия любовью с другим мужчиной поглотят ее (страха, усиливающегося тогда, когда у нас нет свободного и радостного сексуального общения), — и другого моего страха — что отношения с другой женщиной могут поглотить меня и это станет угрозой для нашего брака.

Я не смогу предоставить ей свободу в ее чувствах к другим мужчинам и проверить, до какого предела мы сумеем дойти, если сам не буду свободным в отношениях с другими женщинами и не проверю наш брак на прочность, но не с помощью запретов и ограничений, а выбрав именно ее среди множества женщин.

Меня больше не тревожит, что у нее интимная дружба с другими мужчинами, — а год назад я бы умер от страха. В сущности, это освобождение. Мне не нужно быть для нее всем. Я волен быть с кем хочу, не чувствуя вины из-за того, что она осталась одна.

Собственно говоря, я убежден, что в конце концов мы дорастем до того состояния, когда каждый из нас сможет заниматься любовью на стороне, не создавая угрозы для другого. Представляется, что самое главное — это то, насколько сильно мы привязаны друг к другу. Когда она занимается любовью с другими, моя реакция варьирует от

крайней тревоги и сомнений в себе до вспышки гнева. Если мы сможем заложить надежную основу в виде счастливых воспоминаний о том, как занимались любовью друг с другом, то мы, я думаю, сумеем принять свободу сексуальных связей на стороне.

Как-то я сказал ей: "Я уже дошел до изнеможения и тошноты, все время ревнуя, тревожась и думая, чем ты там с ним занимаешься, и я хотел бы просто выплюнуть это из себя, избавиться от этих чувств, освободиться и сказать: "Какого черта! Когда мы вместе — прекрасно! Мы можем развиваться и совершенствовать наши отношения, а когда не вместе, мы свободны радоваться жизни, с кем бы мы ни были"».

Сексуальная жизнь Роя и Сильвии

Представление о свойствах и характере сексуальных отношений супругов могут, на мой взгляд, дать их краткие заметки по этому поводу.

Вот что пишет Рой:

«Мы женаты уже свыше десяти лет, а наши сексуальные отношения только сейчас начинают становиться по-настоящему удовлетворительными. Мы всегда были открыты друг с другом больше в словесном плане, чем в физическом. Оба мы росли в семьях, где секс был чрезвычайно неприличной темой. За эти годы у нас эпизодически бывали удачные опыты, но лишь постепенно мы обрели свободу подлинного наслаждения своими телами. Совсем недавно у нас состоялся фантастически сексуальный разговор, когда мы вышли вместе пообедать и в полумраке кафе вспоминали, как занимались любовью прошлой ночью. Это по-настоящему нас взволновало.

Сближение с помощью слов — вещь замечательная, но иногда слова только мешают. Однажды утром — между нами какое-то время не было ничего чувственного — мы разговаривали, и я просто взял и замолчал, придвинулся к

ней и заглянул в глаза, лаская ее лицо своим взглядом. Поначалу это было трудно — ведь слова легко могли все это разрушить — никаких слов, только взгляды и касания. Мы просто начали прикасаться друг к другу, чувствовать эти прикосновения и раскрываться навстречу друг другу так, как никогда бы не смогли с помощью слов.

Чувственная близость — прикосновения, запахи, легкое поглаживание, взгляды, изучение друг друга глазами и руками с головы до ног без требований, чтобы что-то произошло, — это взаимное удовольствие. Я согласен с Мастерсом и Джонсон (Культовая книга: William H. Masters and Virginia E. Johnson. Human Sexual Response. (Сексуальные реакции у человека), Boston, 1966. — Прим. перев.), что это основа сексуальной реакции».

То же утро в изображении Сильвии:

«Однажды утром Рой не пошел на работу, и мы пили кофе в гостиной. Дети были в школе. Он заглянул мне в глаза. Не произнес ни слова. Просто смотрел на меня. Это так сильно действует. Новизна ощущений. Я даже почувствовала себя несколько неуютно, но мне понравилось. Затем он коснулся моей руки одним-единственным пальцем и стал нежно рисовать им узор. Я все почувствовала. Это было так, словно он никогда прежде не притрагивался ко мне».

Дальше Сильвия рассказывает о том, что для нее изменилось:

«Мы начали читать о сексе, все подряд. Прочитали вторую книгу Мастерса и Джонсон — очень понравилось. Я даже купила экземпляр "Чувственной женщины". Это для меня много значило. Не знаю, кто больше обрадовался этой книге — Рой или я, — но ему действительно понравилось, что я ее купила. Это был первый день новой жизни — новая Сильвия, новые мы. Сходили на эротический фильм, и, что замечательно, — мы смогли наслаждаться им вместе.

Я стала больше рассказывать о своей семье и своем детстве — особенно об отце — и поняла, как я сердита на этого доброго седовласого старика за то, что он не объяснил мне, что это значит —превратиться из девочки в женщину. Для моих родителей секс не был открытой темой — это-то я усвоила и, кажется, все еще негодую из-за этого (я, впрочем, сознаю, что научить и объяснить можно только тогда, когда сам хорошо понимаешь, о чем речь).

Как бы то ни было, в ночь после того, как я выдавила из себя эту злобу, произошла совершенно фантастическая вещь. Когда мы с Роем занимались любовью, по моему телу начали прокатываться волны, а я принимала происходящее со мной — в первый раз за всю жизнь. Я раскрепостилась и уже никогда не стану прежней. Какое захватывающее ощущение! Казалось, этот оргазм будет длиться вечно. Я не контролировала то, что происходило во мне, — просто принимала происходящее. Я ничего не контролировала, и это всепоглощающее ощущение затопило мое тело. Мне хотелось бы, чтобы это могло происходить каждый день, но я не смогу. Думаю, мне понадобится некоторое время, чтобы настроить себя, какая я есть, на это новое для меня существование. Одно я знаю точно: это может происходить у нас с Роем. Я хочу вынашивать в себе это и буду делать все, что могу, для того, чтобы это происходило».

Вот письмо Сильвии Рою, в котором она рассказывает о своих трудностях:

«Я думаю о тех случаях, когда ты хочешь заняться любовью, а я — нет. Обычно это — Тягостная Сцена. Я закрыта, зажата и из-за этого чувствую себя ужасно. Что я вообще могу отдавать, когда так себя чувствую? Но однажды я ощутила проблеск чего-то нового — мне не хотелось заниматься любовью, но я почувствовала к тебе настоящую нежность, и у меня возникло стремление доставить тебе удовольствие. Я зажгла несколько свечей и поставила музыку, которая нравится нам обоим. Я сказа-

ла: "Повернись", — и сделала тебе чудесный массаж спины, с похлопываниями и поглаживаниями. Провела по твоей голой спине своими длинными волосами, прижалась к ней щекой, носом, глазами, губами. Я растерла твои напряженные мышцы у основания шеи, рисуя на них узоры. Как чудесно было не позволить чувству вины — ведь прежде я ничего не отдавала тебе — заморозить меня, превратить в деревяшку. Я поняла, что тебе приятнее будет массаж спины, сделанный свободно и с радостью, чем занятия любовью с телом без души. Должна признать, чашка горячего чаю (пусть даже с медом и лимоном) не всегда удовлетворяет мужчину, который хочет заняться любовью. Но странные вещи иногда случаются: когда я вольна отдавать то, что хочу отдать именно сейчас, — это раскрепощает меня, дает снова почувствовать себя человеком, — и кто знает, что может тогда произойти?»

«Застой»

Рой приложил свое письмо, написанное им Сильвии на год раньше, чем остальные представленные здесь материалы. Из письма явственно следует, что такого рода брак никогда не бывает «стабильным», если не считать стабильностью процесс непрекращающихся изменений.

Письмо Роя Сильвии:

«Я чувствую, что подошел к критической точке. Мы оба выпячиваем себя, требуя удовлетворения своих потребностей. Да, я достаточно раним, и моя потребность в признании и оценке меня такого, какой я есть, кажется, разжигает твою злость на импотенцию — ты полагаешь, что это заурядная слабость. Связано ли это со слабостью твоего отца, или с тем, каким я был в прошлом, или?.. Это эротический тупик.

Мы могли бы сейчас расстаться, сказав друг другу: "Привет, мы видели кое-что хорошее, но что касается чувственности — секса, эротики, — то наши стереотипы,

ассоциации и детские утраты, все эти старые смыслы слишком обременяют нас — лучше усвоить этот урок и начать заново с кем-то другим".

Или мы сможем воспользоваться шансом выстроить новые смыслы — новые ассоциации ("Может семья быть эротичной?", "Черт возьми, а кормящая мать может быть эротической?") — и найти кого-то третьего, кто помог бы нам это сделать. Мне кажется, у нас самих ушло бы на это слишком много времени.

Мы много раз изменялись, в сексуальном плане и прочем, — и все же в итоге, когда у одного из нас или у обоих начинается застой, мы перечитываем сигналы настоящего глазами нашего прошлого — мы ждем худшего и слишком многое привносим в эти сигналы. Мы ждем от прошлого только плохого и зачастую не перепроверяем сигналы».

Спустя несколько месяцев Рой выразил свои чувства в коротком стихотворении:

Вне ласковых касаний Я словно бы не дома. Фундамент сыплется. Все общее ушло.

Некоторые цели и некоторые глубокие мысли

В записях Роя то и дело встречаются важные фразы, говорящие о будущем этих взаимоотношений.

«Тот факт, что мы живем вместе вот уже десять лет, значителен — хорошее и плохое вперемешку. Всё вместе: самые ограниченные ожидания, видение друг друга через примитивные образы прошлого — образы наших родителей, — а вследствие этого — ограничение возможностей момента; фантастически обогащающие нас результаты при исследовании тонкостей наших отношений, взаимосвязанности наших историй: "Почему нас потянуло друг к другу?"; "Что нам нравится и что не нравится в телах друг друга?"; "В чем мы похожи на наших родителей и чем от

них отличаемся?" — миллион обогащающих нас вопросов, которые мы исследуем, стараясь развиваться, делать друг друга свободными и выстраивать новые взаимоотношения друг с другом.

Однообразное становится все скучнее, а скука — все нестерпимее. Перемены стали правилом, а не исключением. Постоянное совместное обновление так вдохновляет, что прежние стереотипы нагоняют тоску. Например, мы обнаружили, что изменение времени и места нашего общения, какие-то интересные ситуации — все это добавляет новое измерение к нашему восприятию друг друга. Нет, это не то, слишком абстрактно — мы переставляем мебель, обновляем нашу спальню, вместе проводим утреннее время, вместе завтракаем — суть в том, что однообразие становится фоном. Если мы всегда будем видеть друг друга в одно и то же время и в одном и том же месте, наше восприятие и реакции станут застывшими.

Отсутствие перемен и разнообразия прежде всего убивает сексуальность — в скуке нет ничего чувственного или эротического. Мы уже никогда не удовлетворимся чем-то меньшим, чем наши жизнеутверждающие взаимоотношения друг с другом, которые коснулись всей нашей семьи. Наши запросы возросли.

Ничем, наверное, нельзя заменить время, проведенное вместе, — непринужденность и свободу определять себя текущим моментом без бремени деловых обязанностей, совместное участие в одном и том же — слушаем ли мы музыку, смотрим кино, танцуем вдвоем или раскрепощаем наши тела, исследуя чувства, желания и фантазии друг друга.

Совместное личностное развитие, выработка общего видения, которое мы постоянно расширяем, имеет огромное значение для положительных перемен. Нам необходимо развивать видение той семьи, какой мы хотели бы стать, дома, в котором хотели бы жить, стремиться к слиянию наших желаний относительно нас самих, вместе и по отдельности. Я хочу, чтобы мы были двумя жизнеспособными

личностями, творящими мир, который нам нравится, на основе опыта, говорящего нам, каковы наши действительные ценности и что есть жизнеутверждающего в обществе. Мы должны изучать наши ценности, желания и стремления — друг с другом и поодиночке, — пытаясь воплотить в жизнь кусочки этого видения. Я хочу, чтобы мы были двумя живыми людьми, у каждого из которых есть свой особый мир и есть общность друг с другом, которые живут на основе этой общности, а не по причине юридических сложностей, затрудняющих расставание. Я чувствую себя полноценной личностью, когда знаю, что она вольна быть кем угодно и с кем угодно, но выбирает быть со мною.

Оборотной же стороной является то, что общность требует труда. Я не могу бесконечно выбирать, с кем мне быть, на основе мимолетного чувства, всплеска желания. Ощущения непреходящей общности и эмоциональной глубины никогда не дадут простые переходы от одних взаимоотношений к другим — от того, что нравится, к тому, что нравится. Глубина появляется благодаря решимости до конца пройти через свои чувства, даже самые мучительные, которых хотелось бы избежать».

Сильвия на свой лад выражает очень сходные настроения:

«Как мне кажется, в нашей истории важно то, что мы с Роем пытаемся выстроить конструкцию, внутри которой сможем двигаться, и стараемся быть честными друг с другом. Мы доверяем друг другу и заботимся — я о нем, а он обо мне. Мы стремимся, чтобы каждый из нас развивался как личность, — и все же мы только люди. У нас есть свои ограничения. Мы должны говорить о том, каковы они, или пытаться выяснить это.

Что мы можем сделать в смысле свободы личностного роста каждого, сохранив при этом наш брак? Мы должны поддерживать контакт с собственным "Я" и друг с другом».

Изменчивость взаимоотношений

Оба супруга в тот или иной момент недвусмысленно говорят, что их брак — вечно меняющийся, никогда не застывающий, однако Сильвия, возможно, выражает эту мысль конкретнее, указывая на то, какое значение супруги придают гармоничной жизни. Одну из ее фраз я назвал бы классической: «В конце концов, мы поженились, чтобы жить вместе, а не потому, что хотели вместе оплачивать счета или чинить капающие краны». Ничего удивительного, что их брак все еще крепок.

Сильвия продолжает:

«Года три назад — мне тогда было тридцать — в нашем браке начали появляться некоторые новые черты. Мы начали понимать, как важно вместе отдыхать. Рой увлекался гольфом (в отличие от меня), но мы вдвоем решили попробовать свои силы в теннисе. Мы занимались им всерьез — по четыре-пять дней в неделю. Мне ужасно не нравилось чувствовать себя новичком в тридцать лет, но Рой был терпелив, и в конце концов это себя оправдало. Сейчас мы иногда обмениваемся серией трудных мячей, и это так чудесно. Мы прямо оживаем.

Обзаведясь велосипедами и туристским снаряжением, мы начали настоящее исследование окрестностей — и всей семьей, и вдвоем с Роем. Как мы выяснили, очень важно проводить время вдвоем, без детей. Как славно провести утро дома, когда оба ребенка в школе, и, может быть, выйти на бранч (Поздний завтрак. — Прим. перев.).

Иногда я подъезжаю в центр и встречаю Роя, чтобы выпить с ним после работы. А почему бы и нет? Мы, например, вполне можем выбираться куда-то в среду, но оставаться дома в субботу. Так легко попасть в рутинную колею. Иногда мы вдвоем устраиваем для себя поздний ужин — при свечах, с вином и каким-нибудь праздничным блюдом. Бывает, что мы вместе готовим пиццу или экспериментируем с новым рецептом. Несколько раз мы поздно

вечером, почти ночью, отправлялись на прогулку — это было чудесно. Иногда я пишу ему письмо, даже если мы оба дома. В последнее время одно из лучших удовольствий для нас — ходить на эротические фильмы. Замечательно, что мы способны наслаждаться ими вместе.

Мы любим музыку, поэтому часто покупаем записи и слушаем их. Музыка, свечи и массаж могут превратить вечер в праздник. Мы расходуем примерно пять процентов нашего бюджета на отдых и развлечения. Я привыкла думать, что это слишком много, но, поскольку мы можем потратить эти деньги на приходящих нянь и побыть вдвоем, они вполне оправдываются. Время от времени мы пытаемся сократить эти расходы — ходим на дневные сеансы, питаемся в "Гастрономе", покупая французский батон и какой-то пахучий сыр...»

Комментарий

В детстве я любил читать рассказы об американских первопроходцах, охотниках, носящих мокасины следопытах, которые отваживались бороздить «девственное бездорожье», пересекали Аллеганские горы (Alleghany = Allegheny, также Аллегейни, — часть Аппалачей, в Пенсильвании и соседних штатах. — Прим. перев.), рисковали своей жизнью, смотрели опасностям прямо в лицо, далеко отрываясь от жалких домоседов, заселявших освоенные территории. То же самое чувство восхищения возникло у меня, когда я читал честные признания Роя и Сильвии об их браке. Они подобны истинным первопроходцам в своих исследованиях дальних рубежей взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Риск, на который они идут, так же реален, как риск, которому подвергался Дэниэл Бун (Знаменитый пионер, штат Кентукки, 1734—1820. — Прим. перев.). Они живут в неопределенности, а иногда испытывают страх и сомнения. Их цель тоже неизвестна и ясна одновременно. Точно так же, как первопроходцы упрямо шли вперед, стремясь исследовать новые территории, так и

эти двое открывают terra incognita (от лат. — неизведанная земля. — Прим. перев.), расстилающуюся впереди, вне обжитых пределов современного брака. Не знаю, окончатся ли их усилия успехом — да и кто может знать? — но они заслужили мое глубочайшее уважение как открыватели новых путей через бездорожье человеческих отношений. Они нарушили множество общепринятых правил о том, «каким должен быть брак», и стараются, сохраняя подлинную преданность друг другу, выстроить новую модель устойчивых взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Она основана на постоянно развивающемся самопознании, на полной откровенности в самых болезненных и стыдных признаниях, затрагивающих глубоко личное, на свободе для каждого из них развиваться и совершенствоваться вместе с другим или самостоятельно, на обязательствах, которые реальны, но гибки, на изменчивом, как поток, слиянии двух людей, на союзе, лишенном каких бы то ни было гарантий, за исключением гарантии дальнейших перемен.

Я нахожу особенно показательным сравнение этого брака с союзом Дика и Гейл. Последние — на десять лет моложе и на шесть лет меньше жили вместе. И все же есть ряд проблем, общих для тех и других взаимоотношений, и описание различий в реакциях супружеских пар может оказаться поучительным.

Трудности в сексуальных взаимоотношениях

У каждой пары возникали кое-какие проблемы в достижении взаимно удовлетворительных сексуальных отношений. У Дика по временам бывала импотенция. Гейл хотела иметь половые контакты чаще, чем это у них происходило, — и не всегда достигала оргазма. Супруги ощущали, что в их половой жизни что-то идет не так. Рой воспринимал себя сексуально не соответствующим и ущемленным, а Сильвия почти смирилась с мыслью, что ей не дано испытать оргазм.

В этом отношении между двумя супружескими парами прослеживается много параллелей. Сильвия не многое может сказать о своей неспособности испытать оргазм. Дик никогда не обсуждает свои эпизодические неудачи с тем, чтобы «довести дело до конца». Главное различие состоит в том, что теперь Рой и Сильвия идут на риск откровенного и свободного обсуждения всех подробностей своих сексуальных ощущений — что их удовлетворяет, а что оставляет неудовлетворенными. Для Дика и Гейл такого рода общение пока остается слишком трудным. И все же в обоих браках каждый из супругов стремится проявить понимание и сочувствие по отношению к партнеру.

Секс на стороне

Как Дик в его взаимоотношениях с Гейл, так и Сильвия в своем браке стремились вступить и вступали в сексуальные и личностные отношения с другими партнерами. Однако причины, побудившие их к этим, потенциально болезненным, экспериментам, были совершенно различными.

Дик проявил некую, смутно негативную, реакцию на свои отношения с Гейл. Он сказал: «Я люблю тебя», — и ушел — с тем, чтобы несколько недель провести у своей блондинки. Насколько наблюдатель может проникнуть в его ощущения того периода, в своем истинном выражении они сводились примерно к следующему: «Я не удовлетворен рядом моментов в наших отношениях. У меня возникает сомнение, смогут ли они продолжаться, хотя ты мне далеко не безразлична. Но, как бы это ни оказалось болезненно для тебя (а возможно, и для меня), я хочу попробовать вступить в связь с другой девушкой, чтобы выяснить, не будет ли так лучше».

Сильвия же, напротив, откровенно поговорила с мужем о своих ощущениях, о том, что ее сексуально возбуждает другой мужчина, и о своем желании вступить с ним в

интимные отношения. Однако она сделала это очень тактично и с любовью, потому что понимала, как легко ее признания могут быть восприняты в качестве упрека: «Ты сексуально несостоятелен». И лишь решившись на эти весьма рискованные признания и обсудив с мужем неизбежные впоследствии и нелегкие переживания друг друга, воспользовалась она свободой, которую, несмотря на все свои страхи, предоставил ей Рой, и обнаружила, что с другим мужчиной полнее чувствует себя женщиной. Но как ни захватывающи оказались эти ощущения, они открыли пугающую перспективу разрушения ее брака.

Итог у обеих пар был одинаковым — супруги выяснили, что для них гораздо лучше оставаться со своим основным партнером, и заново выстроили взаимоотношения, многое почерпнув из своего опыта любви на стороне. Безусловно, нет никаких гарантий, что итог всегда будет таким.

Две концепции брака

Возможно, различие между этими двумя супружескими парами контрастнее всего проявляется в их представлениях о том, что такое брак. Если попытаться выразить это различие одной фразой, то для Дика и Гейл брак — закрытый ящик; для Роя и Сильвии — струящийся поток.

Позвольте мне развить эту мысль. Все образы, в которых для Дика и Гейл представала их жизнь после брака, были статичны. Панорама менялась, причем иногда драматическим образом, но на смену ей приходила лишь очередная застывшая картинка. Для Гейл брак был романтическим домиком, в котором заводят детей и потом живут долго и счастливо. Позже он превратился в ужасно тесный гроб, куда попадает собственное «Я» человека. Следующий образ — ловушка, которая захлопывается принятыми на себя обязательствами. И наконец — камера, где узница выполняет домашнюю работу и воспитывает детей. Все это — подобие надежно огороженного пятачка, где может обитать женщина, не заботясь и «не беспокоясь»

Date: 2015-05-08; view: 510; Нарушение авторских прав