ISBN 5-699-00510-2 © Издательство «Сова», 2001 4 page

Комментарий

Если вы наблюдательны, то, наверное, замечали такой тип взаимоотношений между пяти-, шестилетними детьми. Первый требует, чтобы второй вел себя по-другому, и приходит в ярость, когда этого не случается. Второй же надувается. Обнаружить различие в modus operandi — не

новость. Его можно заметить почти в любых отношениях. Но проявление его в такой сильной степени говорит о том, что для построения устойчивых взаимоотношений необходимо пройти долгий путь личностного роста и межличностной коммуникации.

Некоторые проблемы взаимоотношений

Дик: То, о чем мы говорили, относится к браку, а не просто к жизни вдвоем. К совместной жизни мы перешли очень плавно. Гейл ждала меня в Бостоне, и мы сразу занялись поисками средств к существованию. Конечно, у нас были конфликты и всякие заморочки... Кстати, Гейл, один из примеров — ты иногда не хотела, чтобы я держал тебя за руку.

Я: Это довольно любопытно. Гейл, когда ты не соглашалась, чтобы он держал тебя за руку, это объяснялось тем, что тебе не нравился физический аспект, или это была просто текущая информация вроде: «В данный момент я к тебе не расположена»?

Гейл: Даже более того. На мой взгляд, это было связано с нашей проблемой обязательств. Мне почему-то казалось, что держаться за руки — это гораздо интимнее, чем что бы то ни было. Знаете, вроде бы даже интимнее, чем заниматься любовью. Я никогда не могла принять на себя обязательства — раз уж они так необходимы — без попытки увильнуть от них. И, может быть, это часть тех причин, по которым меня так расстраивала перспектива вступления в брак.

Дик: Для меня вступление в брак должно было либо решить проблемы, либо — нет... Мне обычно хочется, чтобы все проблемы решались сразу, а не зависели от времени, и если, скажем, выбрать для этого какие-то простые средства... {Задумчивая пауза.) Может быть, брак только выражает намерение решить эти проблемы, но сам по себе ничего не определяет. Понимаете, намерение сказать, что оно того стоит, если мы вдвоем сумеем прийти к

взаимопониманию и будем жить вместе. Это, пожалуй, более реалистичный взгляд на проблему. Мне только сейчас пришло в голову, что при таком подходе моя жизнь была бы намного лучше. Намерение — это не ничто, а нечто, это открытое признание того, что цели, к которой ты стремишься, нельзя достичь сразу и для этого потребуется еще что-то, может быть, труд и время...

Я: Оглядываясь назад, можете ли вы сказать, что сейчас лучше решаете свои проблемы, чем в первые дни, или все осталось примерно на том же уровне?

Гейл: Ну, я бы сказала, что в чем-то намного лучше, но... Я думаю, много времени уходит на то, чтобы осознать, что другой человек — тоже личность. Понимаете, это должно быть в вас заложено, как умение разговаривать и все остальное. Потому что никогда не поймешь, что кто-то другой — такой же человек, как и ты, пока не настроишься на это... Когда я начала осознавать, что Дик — действительно другая личность, со своими чувствами, причем не менее важными, чем мои, мне стало легче по-настоящему думать о нем — не считать его идеалом, но учитывать, что он — личность.

Комментарий

Мне здесь кажутся примечательными несколько моментов. Рассмотрим высказывание Гейл о том, что держаться за руки для нее — символ связи даже более интимной, чем занятия любовью. Это подчеркивает, до какой степени каждый из нас погружен в собственный, личный мир воображаемых смыслов, кажущихся реальностью. Ее ощущение может показаться нелепостью с точки зрения внешнего мира, но для нее это истина, и единственно доступный мне способ понять ее — это понять мир, в котором живет она, а не тот, в котором обитаю я.

Высказывание Гейл о ее склонности увиливать от ответственности имеет большое значение. Человек, которому удалось преуспеть в своем психологическом развитии, не

станет брать на себя обязательства, не рассмотрев их последствий. Вряд ли он примет какие бы то ни было пожизненные обязательства, поскольку не может в своих предсказаниях о себе заглядывать так далеко. Но тщательно обдумав какую-то конкретную ситуацию, он способен принять на себя реалистические обязательства и выполнить их. Гейл же на это не способна. Обнадеживает лишь то, что ей хватило проницательности осознать свою тенденцию уклоняться от любых обязательств и теперь она понимает, что брак ввергает ее в депрессию из-за невозможности простыми способами избежать определенных трудностей.

Совершенно замечательное проявление понимания — зарождающееся у Дика осознание того, что конфликты не улаживаются мгновенно, как по волшебству. Он начинает понимать, что для улучшения взаимоотношений и достижения гармонии в совместной жизни могут потребоваться «труд и время». Перед нами человек в возрасте двадцати четырех лет, изучавший математику, историю и английскую литературу и все же не имеющий элементарных познаний в области межличностных отношений. Может ли наше образование стать еще бесполезнее?

То же самое можно сказать об открытии Гейл подлинного существования других «личностей». Для нее было немалым достижением понять, что «Дик — действительно другая личность, со своими чувствами, причем не менее важными, чем мои». Печально, однако, что это понимание пришло к ней не в десять и не в двенадцать лет, а в двадцать три года.

Давление общественного мнения

Дик: Можно мне еще кое о чем сказать? О последствиях вступления в брак... Я неожиданно для себя понял, что придется заплатить свою цену за социальный аспект этого решения, которым мы всех осчастливили. Суть в том, что я вдруг осознал роль мужчины, главы семьи, причем

мне об этом недвусмысленно напоминали и родители Гейл, и мои собственные... Когда мы с Гейл просто жили вместе, то были, так сказать, паритетными партнерами во всем, что касалось зарабатывания на жизнь, и, если у нас что-то не получалось, вина за это, в сущности, ни на кого не ложилась. Но когда мы поженились и так близко сошлись с родителями друг друга, это вдруг стало моей виной. Если у нас не было денег, то я оказывался лоботрясом, который не ходит и не ищет себе работу, и вообще недостаточно старается...

Гейл: Я знаю, о чем говорит Дик. У меня тоже были примерно такие представления. Усваиваешь себе некую роль, даже если не хочешь, и это так ужасно\ Муж должен то-то, а жена — то-то, и это, по-моему, отчасти объясняет, почему я ощущала, что жизнь моя окончена... Дику не хочется быть типичным мужем-добытчиком, а мне не хочется сидеть дома и заниматься уборкой. Поэтому меня раздирали противоречия — вот, мол, я должна быть такой, я замужем, а хорошая жена делает то-то и то-то...

Комментарий

Вряд ли здесь нужен комментарий, ведь заведомо ясно, что то ролевое поведение, которого общество ждет от мужчины и женщины, от мужа и жены, ложится на плечи индивидуума тяжким бременем. Это явление особенно интересно в данном случае, поскольку очевидно, что Дик и Гейл не навязывали друг другу соответствующих ролей. Стереотипы поведения навязываются нашей культурой.

Спор

Дик и Гейл говорили о давлении, которое Дик испытывал со стороны и тех и других родителей, а Гейл — со стороны сестры Дика, жившей в Бостоне, по соседству с ними. Вот классический пример супружеских препирательств.

Дик: Но послушай, как бы на тебя ни нажимала моя сестра, ты же знаешь...

Гейл: Ты не признаешь самого факта, что я могу испытывать давление...

Дик: Я это признаю...

Гейл: И что это для меня невыносимо...

Дик: Ну, такого ты никогда не говорила. И я защищал тебя перед моей сестрой...

Гейл: Не при мне.

Дик: Защищал. Я защищал тебя за глаза, и я еще...

Гейл: Ну, за глаза и я тебя защищала, и ты на это всегда жаловался...

Дик: Когда я тебя спрашивал, ты сказала, что нет.

Гейл: Что — нет? Не защищала тебя?

Дик: Ну.

Гейл: Черта с два я не защищала. Защищала, еще как!

Дик: О, вот это новость!

Гейл: Это не новость. Я тебе говорила...

Дик: Это новость. В любом случае если бы у меня не было денег, и если бы я не тянул лямку, и если бы я не смог найти работу...

Гейл: Не считая того, Дик, что я тоже стараюсь найти работу. Я хлопочу, чтобы найти работу, ничуть не меньше, чем до того, как...

Дик: Да, но от тебя никто, кроме меня, этого не ждет. Мы в самом деле начинаем из-за этого ссориться. Я считаю, что на меня оказывается настоящее давление, чтобы я нашел работу и был кормильцем семьи. Знаешь, разводы с этого и начинаются: «Он плохой муж», «Он только и делает, что слоняется туда-сюда, и развлекается, и больше ничего»...

Я: У меня сложилось впечатление, что в последних репликах вы говорите друг другу: «Я испытываю большее давление, чем ты». — «Нет, это я испытываю большее давление, чем ты».

Гейл: Похоже, что так. Именно поэтому мы даже не можем говорить на такие темы. Потому что разговор пре-

вращается в «Мое положение тяжелее, чем твое». — «Нет, это мое положение тяжелее твоего», — ив результате становится все равно, что было сказано...

Я: Я хотел бы сделать одно замечание —конфликт возникает в тот момент, когда один из вас пытается высказать другому какую-то истину о нем. Если ты говоришь, что чувствуешь давление, не представляю, кто бы мог в этом усомниться, ведь речь идет о том, что чувствуешь именно ты. Но когда ты говоришь, что на тебя оказывается большее давление, чем на Гейл, то кто сможет это проверить? Она тоже чувствует давление на себя, но по-другому, и у меня сложилось ощущение, что чем строже вы сможете придерживаться утверждений только о том, что вы чувствуете, тем больше у вас шансов достичь какого-то взаимопонимания.

Гейл: Именно поэтому Дик меня так бесит. Когда мы разговариваем, он сообщает мне, что я чувствую, а если я отвечаю: «Нет, я чувствую другое», — он не может в это поверить. И ему ничего не докажешь... В моменты, когда он кричит на меня и говорит, что я то, и то, и еще что-то, я хочу ответить: «Может быть, может быть. Но ведь, Дик, какой-то миллиграмм истины содержится и в том, что говорю я, только ты не хочешь слушать».

Дик: Я. думаю, Гейл, что расстраиваюсь еще от того, что мне трудно говорить с тобой. Прежде всего, добиться от тебя ответа невероятно трудно, и потом, ведь даже твой ответ не дает разговаривать спокойно. Я ничего бы другого не хотел, кроме как спокойно сидеть и разговаривать: «Я чувствую то-то, а что ты чувствуешь?» Ты мне ответишь, а потом мы спросим друг друга, что мы можем по этому поводу сделать. Но на самом деле у нас это все заведомо нереально из-за твоего скверного настроения, и между нами возникает такой барьер.

Я: Понимаешь, вот сейчас происходит то же самое: ты говоришь ей о том, что за барьер существует между вами. А именно, что все дело в ней самой. Если бы ты мог сказать ей, как минуту назад: «Я действительно стараюсь

выслушать тебя, но это нелегко, потому что я ничего не слышу о твоих чувствах», — мне кажется, все было бы не так плохо.

Дик: Да, пожалуй, это верно.

Комментарий

Существует много разновидностей бесплодных споров, и этот относится к одной из самых распространенных. Главная его особенность, насколько я выяснил, заключается в том, что ни один из супругов не хочет слушать другого. При подобных взаимоотношениях, как подметила Гейл, «становится все равно, что было сказано». Неспособность к общению оказывается практически полной.

Интересно было бы в какой-то момент прервать этот спор и попросить Дика и Гейл, каждого по отдельности, изложить, какие мысли и чувства были выражены его партнером. Почти наверняка они не смогли бы этого сделать. Ведь каждый из них не слушает, а только ждет возможности перебить другого и уколоть его, так что им даже не удается заканчивать фразы. И все-таки суть сказанного понять нетрудно. Дик говорит: «Нажим на меня, чтобы я был кормильцем семьи, сильнее, чем то давление, которое ты испытываешь со стороны моей сестры». Гейл отвечает: «Ты не веришь, что я тоже могу испытывать давление. Я не давлю на тебя; я тоже стараюсь найти себе работу». Только последняя из этих фраз выражает дух сотрудничества, а не взаимные нападки.

По-видимому, имеет смысл конкретно и в деталях проанализировать приведенные выше формулировки позиций и сам диалог. С чего начался спор? С того, что Гейл стала укоризненным тоном рассказывать Дику о том, каковы его убеждения и чувства («Ты не признаешь самого факта, что...»). Такого рода высказывания, в которых говорящий внешне старается изложить собеседнику какое-то мнение о нем, а внутренне настроен осуждающе, почти неизменно приводят к конфликтам. Она говорит: «Ты не признаешь»,

а Дик отвечает: «Нет, я признаю». Кто может знать, что в действительности думает Дик? Очевидно, сказать об этом может только сам Дик, а он вряд ли даст откровенный ответ, когда на него нападают. Это еще одна особенность такого рода общения — в нем обычно присутствуют обвинительный уклон, негативные суждения, и поэтому легко возникает искаженная картина.

Отметим теперь, что даже небольшое изменение подобных высказываний приводит к совершенно иным результатам. У меня не было эмоциональной вовлеченности в спор, но я хотел понять, о чем, в сущности, идет речь, поэтому я вмешался и высказал свое мнение о том, что они чувствуют. Однако в моем высказывании ощущались сопереживание, а не обвинение, предположительность, а не окончательность суждений, а также искреннее желание понять. То есть у меня была абсолютно другая внутренняя установка. Если бы один из них или они оба заявили: «Нет, я говорил иначе», — я немедленно согласился бы с любой их поправкой.

Благодаря этому тон диалога изменился. Как только собеседники почувствовали, что кто-то понимает их, пусть даже свидетель их разговора, они смогли глубже и последовательнее проанализировать природу своих разногласий. Принесла ли пользу моя вторая реплика, довольно назидательная по тону, сказать трудно, но я просто не мог уже спокойно слушать их бесплодные препирательства.

В каждом из их следующих двух высказываний виден залог будущих споров, хотя тон стал далеко не таким обвиняющим. Гейл говорит: «Ты не хочешь слушать», — в то время как единственно верной формулировкой, которую она могла бы подобрать, является: «По моим ощущениям, ты никогда меня не слушаешь». Последнее высказывание служит основой для диалога, а не для спора. Слова Дика — гораздо более примирительные, чем раньше, но суть их: «Именно твое скверное настроение воздвигает барьер между нами», — то есть снова попытка что-то рассказать Гейл о ней самой.

Сексуальные отношения

Я: Еще один вопрос, который я хотел бы задать: какую роль во всем этом играет ваша сексуальная удовлетворенность или неудовлетворенность? Является ли секс в высшей степени приятной частью вашей жизни или же здесь, как и в других аспектах, есть свои плюсы и минусы?

Дик: Я попытаюсь ответить на этот вопрос. Думаю, секс действительно важен. Я точно знаю, что у нас очень редко бывают половые отношения... Ну, не так часто, как хотелось бы Гейл, и во всем этом присутствует какая-то неудовлетворенность, которую ни я, ни Гейл, наверное, не смогли бы точно сформулировать. У меня варикозные вены, которые запросто начинают хандрить, так что становится по-настоящему больно. И слишком частые или чересчур усердные занятия любовью пробуждают эти боли — это уже засело у меня в подкорке. Когда мы впервые начали заниматься любовью, у меня было немало случаев... э-э-э... импотенции, то есть когда я не мог довести дело до конца. Это разрешилось само собой. Не знаю, чем это объяснялось... Было много разнообразных сомнений и страхов, безусловно, — страх гомосексуальности, потому что я был еще подростком и... э-э-э... возможно, какое-то отношение к этому имели и наркотики. Трудно сказать, но суть в том, что спустя какое-то время этот аспект перестал быть проблемой.

Гейл: Ну, я в точности не знаю, как все это охарактеризовать. Бывает, что я не испытываю оргазма, хотя теперь уже не так часто. Мне трудно получить удовлетворение, и, когда не получается, это не связано с тем, что делает или не делает Дик, это что-то внутри меня, но я не могу даже представить — что. И еще, у меня очень часто возникает страх беременности. Из-за специфических медицинских сложностей я не могу использовать таблетки или IUD (Intrauterine device — внутриматочные контрацептивы, внутриматочный диск и т. п. — Прим. перев.), поэтому я вынуждена использовать диафрагменный колпа-

чок, который не слишком надежен, а я сейчас совершенно не хочу заводить детей, так что это — проблема. Я думаю, есть еще трудноуловимые проблемы, которые я не смогла бы сформулировать, и это не что-то простенькое, о чем можно прочитать...

Дик: Похоже, у Гейл по сравнению со мной есть желание и потребность заниматься сексом чаще. Ты согласна, что со стороны это выглядит так? (Гейл кивает.) Когда Гейл не получает удовлетворения, я ей очень сочувствую, потому что помню, как у меня не получалось довести дело до конца, и я совершенно не испытываю к ней враждебности...

Гейл: Не хотелось бы говорить это Дику, но у меня пару раз появлялось ощущение, что Дик воспринимает женщин так, словно они его сексуально эксплуатируют. Да-да, когда ждут, чтобы он довел дело до конца. Из-за этого я немного осторожничаю, потому что иногда, когда у него такой настрой, я предпочитаю не приближаться к нему. Я ведь не хочу, чтобы он счел меня какой-то злобной женщиной, намеренной отнять у него его добродетель, или что там еще... Раньше это ранило мои чувства, если я к нему подкатывалась, а он не реагировал, но теперь уже меньше.

Дик: Это мне кое-что объясняет. Думаю, здесь ты права.

Я: Ваша сексуальная жизнь, очевидно, не идеальна. Существуют эти ускользающие проблемы, которые с трудом поддаются анализу, однако у меня сложилось впечатление, что вы из-за них не ссоритесь друг с другом. Вы оба проявляете достаточно понимания и сочувствия по отношению к партнеру.

Дик: Я... я действительно стараюсь сочувствовать. Я думаю, что сексуальные проблемы... у меня они были, и, знаете, иметь их — не шутка. Никому бы этого не пожелал.

Я: Важно, что фраза «Ты слишком много хочешь» или что-то в этом духе, видимо, вообще никогда не звучала.

Гейл: Один раз было. Помнишь, когда ты разозлился на меня и сказал, что я извращенка? Дик: О, разве? Гейл: Да, и это по-настоящему меня расстроило.

Комментарий

Приятно сравнить этот диалог с предыдущими взаим-ными обвинениями. Здесь каждый сам считает себя ответственным за все ощущения, которые испытывает в своей половой жизни, и ни один из супругов не проявляет склонности в чем бы то ни было упрекать другого. У Дика и Гейл есть свои, озадачивающие их трудности, однако в этих трудностях они проявляют взаимопонимание. Дик описывает свои варикозные боли и случаи импотенции в прошлом, как и нынешние смутные ощущения разочарования, в качестве внутренне присущих ему особенностей. Да и Гейл, рассказывая о своих «трудноуловимых проблемах», проявляет достаточную тактичность: «Это не связано с тем, что делает или не делает Дик, это что-то внутри меня».

Отметим далее — когда Гейл говорит о том, что чувствует Дик, результат получается совершенно другой. В данном случае она старается чисто гипотетически изложить свое, довольно глубокое понимание подспудных чувств Дика относительно его «сексуальной эксплуатации», и для Дика ее замечание оказывается приемлемым и информативным.

Почему у супругов в этом диалоге проявляются взаимное сочувствие и коммуникабельность, тогда как в предыдущем ощущался обвинительный уклон? Можно выдвинуть разнообразные умозрительные гипотезы, но, откровенно говоря, я не знаю. Однако такое отличие их внутренних установок, определяющих характер межличностного общения в области секса, изменяет взаимоотношения к лучшему. Могу только пожелать им, чтобы подобное взаимопонимание распространилось и на другие области.

Интересно представить себе, с какой легкостью эта составная часть совместной жизни тоже могла бы превра-

титься в поле брани. Очень легко вычислить параметры возможного спора. Вот воображаемый диалог:

Дик: Ты хочешь слишком много секса.

Гейл: Я-то нет, просто в тебе маловато мужского начала.

Дик: Я Настоящий мужчина. Проблема в тебе, потому что ты испорченная и извращенная.

Гейл: Ничего не во мне, просто ты слабоват.

Et cetera, et cetera, ad infinitum (от лат. — и т. д. и т. п., до бесконечности. — Прим. перев.).

Ясное представление относительно разрушений, которые причинила бы подобная война, дает высказывание Гейл о том, что одна попытка Дика поставить ей диагноз и предъявить обвинение в области секса по-настоящему ее расстроила. Вообразите, что произошло бы с их взаимоотношениями, если бы такие нападки стали нормой их жизни.

О будущем

Дик (к Гейл): С тех пор как мы поженились, я действительно вижу, что твое самовыражение стало другим. Раньше был один способ — ты впадала в депрессию, а теперь ты бываешь враждебной, но зато когда ты счастлива, ты действительно счастлива, понимаешь? Я смотрю в будущее с оптимизмом, хотя, Бог мой, это может обернуться чем угодно, но я чувствую оптимизм в отношении "тебя и... твоих ощущений...

Гейл: Я ужасно устаю, пытаясь заставить себя не впадать в депрессию или чувствовать что-либо, вместо того чтобы просто похандрить. Это очень утомляет. Это все равно, что упражнять мышцы, которые никогда не понадобятся.

Комментарий

«Это может обернуться чем угодно». Еще как может! Перед нами союз, показаний против которого достаточно много, и лишь благодаря самоотверженным и разумно

3 - 5001

направленным усилиям со стороны как Дика, так и Гейл у них могут сложиться устойчивые взаимоотношения. Полагаю, что совокупность негативных факторов — неспособность супругов обсуждать большинство аспектов совместной жизни, их незрелость в области принятия решений (вспомним их колебания относительно взятия на себя обязательств), их интроективные представления о ролях мужа и жены и до сих пор не улаженные конфликты — все это предсказывает возможность неудачи.

Но я вижу три положительных обстоятельства, которые дают проблеск надежды. По своим внутренним установкам, определяющим их сексуальную жизнь — одну из важнейших составляющих брака, — супруги ориентированы на взаимопонимание и нежность друг к другу. Если они смогут исходить из этого, такая точка опоры, несомненно, поможет их браку.

Второе основание для надежды содержится в только что процитированных высказываниях. Коль скоро Гейл и Дик начинают точнее выражать свои чувства, причем сразу, когда они появляются, то, как сказал Дик, можно смотреть в будущее с оптимизмом. Возможность удачи также заложена в словах Гейл о том, что самосовершенствующиеся, эмоционально наполненные взаимоотношения требуют разумных, сосредоточенных усилий. Если супруги достигнут прогресса в здравом обсуждении испытываемых ими противоречивых чувств — любви и нежности, враждебности и обид — они улучшат свои шансы на успешное развитие своих взаимоотношений.

О третьем основании я узнал чисто случайно. После беседы у меня супруги побывали в гостях у нашего общего приятеля, который рассказал мне, что участие в моем опросе привело их в едва ли не экстатический восторг. Их действительно выслушали, и они почувствовали, что для них это чрезвычайно важно. Боюсь, в первую очередь такая реакция свидетельствует об одном: как редко люди ощущают, что их готовы выслушать, — ведь речь идет всего лишь об опросе для сбора информации, не имеющем

психотерапевтической направленности (хотя временами я не мог удержаться от желания быть в этом отношении полезным). Но это показывает также, какое огромное значение имели бы для Дика и Гейл консультации по вопросам брака в случае, если бы они были бесплатными (ведь у супругов нет денег) и если бы консультант проявил участие, понимание и сдержанность в суждениях. Причем им необходимо получить такую помощь сейчас, пока их взаимоотношения не зашли в тупик. Боюсь, наша культура не в состоянии оказывать семьям такого рода поддержку, и лишь немногие консультанты обладают качествами, которые супруги сочли бы полезными для себя. Итак, нам остается пожелать Дику и Гейл удачи в их рискованном браке, который парадоксальным образом может оказаться менее прочным, чем те неузаконенные отношения, в которых они состояли прежде.

Глава 3 Брак «сейчас»

Молодым супругам Рою и Сильвии сейчас немного за тридцать. Я общался с ними — с некоторыми перерывами — на протяжении последних десяти лет. Какое-то время, около семи лет назад, я знал их довольно близко. Меня восхищало их подлинно современное, с моей точки зрения, стремление превратить все межличностные отношения, в том числе и свой брак, в процесс творческий и развивающийся. В то время у Роя было серьезное увлечение — чужая жена, юная и детски непосредственная Эмили. Вполне понятно, что Сильвию все это весьма огорчало. Но вместо конфликтов из-за ревности или развода супругам удалось откровенно обсудить свои чувства и достичь какого-то нового взаимопонимания (какого — мне так и неизвестно). Муж «той женщины» узнал о ее связи и был очень зол на свою жену, и главным образом на Роя. Рой даже предлагал, чтобы все они вчетвером, то есть обе супружеские пары, собрались вместе и поговорили о своих чувствах. К сожалению, эта попытка четырехсторонней коммуникации так и не была осуществлена.

В ходе переговоров между Роем, Сильвией и Эмили все участники сошлись на том, что, хотя Рой питает серьезные чувства к Эмили, все же не следует разрушать ни тот ни другой брак. Всем представлялось совершенно естественным, что и мужчина, и женщина могут по временам питать глубокие чувства, даже любовь, не к одному-един-ственному человеку. Спустя короткое время Рой и Сильвия переехали в другой город, так что оказалось невоз-

можным проверить, выдержат ли эти сложные взаимоотношения испытание временем.

Вполне понятно, почему я, погрузившись в раздумья на тему взаимоотношений между мужчиной и женщиной, написал Рою и Сильвии на другой конец страны в надежде, что они поделятся своим опытом. Они согласились рассказать мне только о своих сегодняшних взаимоотношениях, но и это оказалось для меня весьма ценно. Думаю, что и для вас тоже.

Одним из мотивов включения в книгу этого материала стало то, что Рой и Сильвия к третьему году своего брака добились в общении друг с другом такой открытости и таких возможностей самовыражения, которые редко у кого встретишь. Я знаю, что Рой посещал групповые занятия и около года проходил психотерапию у квалифицированного и участливого психолога. Возможно, эти обстоятельства способны объяснить необычайную искренность во взаимоотношениях супругов. Не знаю. Я также не могу предсказать, окажется ли их брак в конечном счете «удачным», какой бы смысл мы ни вкладывали в это слово. Но супруги определенно стремятся достичь в своем браке гармонии, которая еще полвека назад была бы немыслима. Они стараются быть открытыми, не отвергать собственных чувств, всем делиться друг с другом, напрямую разбираться в своих взаимоотношениях, а не приукрашивать их в качестве защитной стратегии. То, до какой степени они делятся друг с другом своими чувствами, представляется мне почти невероятным. Ждет их победа, поражение или ничья, супруги осваивают новые — такие важные для всех нас — территории брака. Не буду гадать, покажутся ли вам их отношения идеальными или же отпугнут вас. Я думаю, что их опыт должен оказаться для вас поучительным. Начиная с этого момента я предоставлю им возможность самим говорить за себя и лишь изредка буду вставлять свои комментарии.

Взаимоотношения

Вот выдержка из записей Роя, иногда несколько стенографических по стилю, однако весьма показательных.

«Нашему браку всегда были свойственны движение и развитие, но не в такой степени, как за два последних года, — переезд из маленького городка в большой город, учеба наших детей в школе, эмансипация женщин, сексуальная революция в молодежной культуре — все это имело достаточно глубокие последствия. Чем старше становятся дети, тем активнее Сильвия стремится к реализации самоидентификации. Я в самом деле это поддерживаю. Я стремлюсь к плодотворным и равным взаимоотношениям. Все больше времени мы проводим в разговорах, анализируя желания: я слушаю и вытягиваю из нее мысли о себе самой и о том, какой она хотела бы стать. Это удается. Теперь она отвечает мне тем же. Замечательно, когда есть кто-то, кто помогает тебе исследовать глубины твоей души.

С помощью слов мы становимся ближе. Мы осознаем, что оба стремимся к полной открытости друг с другом, — особенно я стараюсь делиться с ней такими вещами, которыми делиться не хочется, но иначе они могут стать препятствием на нашем пути к большей близости и гармоничному развитию. Скажем, если я сержусь, или ревную, или увлекся другой женщиной и не раскрою перед Сильвией эти свои чувства и они останутся во мне, мы постепенно отдалимся друг от друга. Я обнаружил, что между нами, если я замалчиваю некоторые моменты, начинает образовываться стена — я не могу поставить заслон лишь для некоторых вещей без того, чтобы отсечь.многое.

Расцвет и упадок наступают словно бы одновременно при переменах в наших взаимоотношениях. Моменты упадка — это главным образом подспудные страхи, опасения оказаться высмеянным, обвиненным в инфантилизме, в импотенции, в занудливости — Сильвией или ее друзьями (это у меня от моего отца — его постоянные страхи и

Date: 2015-05-08; view: 524; Нарушение авторских прав