См.:ЭльконинД. Б. К проблеме периодизации психического развития со­ветского школьника. — Вопр. психологии, 1971, № 4

Завязывание этих узлов представляет собой процесс скрытый и на разных этапах развития выражающийся по-разному.

Действительную основу личности составляет то особое строение целокупных деятельностей субъекта, которое возникает на опре­деленном этапе развития его человеческих связей с миром.

Человек живет как бы во все более расширяющейся для него действительности. Вначале это узкий круг непосредственно окру­жающих его людей и предметов, взаимодействие с ними, чувствен- ное их восприятие и усвоение известного о них, усвоение их значе­ния. Но далее перед ним начинает открываться действительность, Лежащая далеко за пределами его практической деятельности и прямого общения: раздвигаются границы познаваемого, представ­ляемого им мира. Истинное «поле», которое определяет теперь era действия, есть не просто наличное, но существующее — сущест- вующее объективно или иногда только иллюзорно.

Знание субъектом этого существующего всегда опережает era превращение в определяющее его деятельность. Такое знание выполняет очень важную роль в формировании мотивов. На извест­ном уровне развития мотивы сначала выступают как только «зна-емые», как возможные, реально еще не побуждающие никаких дей­ствий. Для понимания процесса формирования личности нужно непременно это учитывать, хотя само по себе расширение знаний не является определяющим для него; поэтому-то, кстати говоря, воспитание личности и не может сводиться к обучению, к сообще­нию знаний.

Формирование личности предполагает развитие процесса целе-образования и соответственно развития действий субъекта. Дейст­вия, все более обогащаясь, как бы перерастают тот круг деятель­ностей, которые они реализуют, и вступают в противоречие с,,. породившими их мотивами. Явления такого перерастания хорошо. известны и постоянно описываются в литературе по возрастной психологии, хотя и в других терминах; они-то и образуют так ч называемые кризисы развития — кризис трех лет, семи лет, под­росткового периода, как и гораздо меньше изученные кризисы зре­лости. В результате происходит сдвиг мотивов на цели, изменение их иерархии и рождение новых мотивов — новых видов деятель­ности; прежние цели психологически дискредитируются, а отве­чающие им действия или вовсе перестают существовать, или превращаются в безличные операции.

Внутренние движущие силы этого процесса лежат в исходной двойственности связей субъекта с миром, в их двоякой опосре­дованное™ — предметной деятельностью и общением. Ее развер­тывание порождает не только двойственность мотивации действий, но благодаря этому также и соподчинения их, зависящие от открывающихся перед субъектом объективных отношений, в которые он вступает. Развитие и умножение этих особых по своей природе соподчинений, возникающих только в условиях жизни человека в обществе, занимает длительный период, который может быть назван этапом стихийного, не направляемого самосознанием складывания личности. На этом этапе, продолжающемся вплоть до подросткового возраста, процесс формирования личности, од­нако, не заканчивается, он только подготавливает рождение сознающей себя личности.

В педагогической и психологической литературе постоянно указывается то младший дошкольный, то подростковый возраст как переломные в этом отношении. Личность действительно рожда­ется дважды: первый раз — когда у ребенка проявляются в явных формах полимотивированность и соподчиненность его действий (вспомним феномен «горькой конфеты» и подобные ему), второй раз — когда возникает его сознательная личность. В последнем случае имеется в виду какая-то особая перестройка сознания. Возникает задача — понять необходимость этой перестройки и то, в чем именно она состоит.

Эту необходимость создает то обстоятельство, что чем более расширяются связи субъекта с миром, тем более они перекре­щиваются между собой. Его действия, реализующие одну его дея­тельность, одно отношение, объективно оказываются реализую­щими и какое-то другое его отношение. Возможное несовпадение или противоречие их не создает, однако, альтернатив, которые решаются просто «арифметикой мотивов». Реальная психологи­ческая ситуация, порождаемая перекрещивающимися связями субъекта с миром, в которые независимо от него вовлекаются каждое его действие и каждый акт его общения с другими людь­ми, требует от него ориентировки в системе этих связей. Иными словами, психическое отражение, сознание уже не может оставаться ориентирующим лишь те или иные действия субъекта, оно должно также активно отражать иерархию их связей, процесс происходя­щего подчинения и переподчинения их мотивов. А это требует особого внутреннего движения сознания.

В движении индивидуального сознания, описанном раньше как процесс взаимопереходов непосредственно-чувственных содержа­ний и значений, приобретающих в зависимости от мотивов дея­тельности тот или иной смысл, теперь открывается движение еще в одном измерении. Если описанное раньше движение образно представить себг как движение в горизонтальной плоскости, то это новое движение происходит как бы по вертикали. Оно заклю­чается в соотнесении мотивов друг с другом: некоторые занимают место подчиняющих себе другие и как бы возвышаются над ними, некоторые, наоборот, опускаются до положения подчиненных или даже вовсе утрачивают свою смыслообразующую функцию. Ста­новление этого движения и выражает собой становление связной системы личностных смыслов — становление личности.

Конечно, формирование личности представляет собой процесс непрерывный, состоящий из ряда последовательно сменяющихся стадий, качественные особенности которых зависят от конкретных условий и обстоятельств. Поэтому, прослеживая последовательные его сечения, мы замечаем лишь отдельные сдвиги. Но если взгля­нуть на него как бы с некоторого удаления, то переход, знаме­нующий собой подлинное рождение личности, выступает как собы­тие, изменяющее ход всего последующего психического развития.

Существуют многие явления, которые отмечают этот переход. Прежде всего это перестройка сферы отношений к другим людям, к обществу. Если на предшествующих стадиях общество открыва­ется в расширяющихся общениях с окружающими и поэтому пре­имущественно в своих персонифицированных формах, то теперь это положение оборачивается: окружающие люди все более начи­нают выступать через объективные общественные отношения. Переход, о котором идет речь, и начинает собой изменения, опре­деляющие главное в развитии личности, в ее судьбе.

Необходимость для субъекта ориентироваться в расширяющей­ся системе его связей с миром раскрывается теперь в новом своем значении: как порождающая процесс развертывания общест­венной сущности субъекта. Во всей своей полноте это развертыва­ние составляет перспективу исторического процесса. Примени­тельно же к формированию личности на том или ином этапе развития общества и в зависимости от места, занимаемого индиви­дом в системе наличных общественных отношений, перспектива эта выступает лишь как эвентуально содержащая в себе идеальную «конечную точку».

Одно из изменений, за которым скрывается новая перестройка иерархии мотивов, проявляется в утрате самоценности для под­ростка отношений в интимном круге его общения. Так, требования, идущие со стороны даже самых близких взрослых, сохраняют те­перь свою смыслообразующую функцию лишь при условии, что они включены в более широкую социальную мотивационную сферу, в противном случае они вызывают явление «психологического бун­тарства». Это вхождение подростка в более широкий круг обще­ния вовсе, однако, не означает, что интимное, личностное как бы отходит теперь на второй план. Напротив, именно в этот период и именно поэтому происходит интенсивное развитие внутренней жизни: наряду с приятельством возникает дружба, питаемая взаимной конфидентностью; меняется содержание писем, которые теряют свой стереотипный и описательный характер, и в них появ­ляются описания переживаний; делаются попытки вести интимные дневники и начинаются первые влюбленности.

Еще более глубокие изменения отмечают последующие уровни развития, включительно до уровня, на котором личностный смысл приобретает сама система объективных общественных отношений, ее выражения. Конечно, явления, возникающие на этом уровне, еще более сложны и могут быть по-настоящему трагическими, но и здесь происходит то же самое: чем более открывается для личности общество, тем более наполненным становится его внут­ренний мир.

Процесс развития личности всегда остается глубоко индиви­дуальным, неповторимым. Он дает сильные смещения по абсциссе возраста, а иногда вызывает социальную деградацию личности. Главное — он протекает совершенно по-разному в зависимости от конкретно-исторических условий, от принадлежности индивида к той или иной социальной среде. Он особенно драматичен в усло­виях классового общества с его неизбежными отчуждениями и парциализацией личности, с его альтернативами между подчине­нием и господством. Само собой разумеется, что конкретные жиз­ненные обстоятельства накладывают свою печать на ход развития личности и в социалистическом обществе. Уничтожение объектив­ных условий, образующих преграду для возвращения человеку его действительной сущности — для всестороннего и гармоничного развития его личности, делает эту перспективу впервые реальной, но вовсе не перестраивает личность автоматически. Фундаменталь­ное изменение состоит в другом, в том, что возникает новое дви­жение: борьба общества за человеческую личность. Когда мы го­ворим: «Во имя-человека, для человека» — это означает не просто для его потребления, это — для его личности, хотя при этом, конечно, подразумевается, что человек должен быть обеспечен и материальными благами, и духовной пищей.

На этом уровне прошлые впечатления, событие и собственные действия субъекта отнюдь не выступают для него как покоящиеся пласты его опыта. Они становятся предметом его отношения, его действий, и потому меняют свой вклад в личность. Одно в этом прошлом умирает, лишается своего смысла и превращается в простое условие и способы его деятельности: сложившиеся спо­собности, умения, стереотипы поведения; другое открывается, ему в совсем новом свете и приобретает прежде не увиденное им значе­ние; наконец, что-то из прошлого активно отвергается субъектом, психологически перестает существовать для него, хотя и остается на складах его памяти. Эти изменения происходят постоянно, но они могут и концентрироваться, создавая нравственные переломы. Возникающая переоценка прежнего, установившегося в жизни, приводит к тому, что человек сбрасывает с себя груз своей биогра­фии. Разве не свидетельствует это о том, что вклады прошлого опыта в личность стали зависимыми от самой личности, стали ее функцией?

Это оказывается возможным благодаря возникшему новому-внутреннему движению в системе индивидуального сознания, кото­рое я образно назвал движением «по вертикали». Не следует только думать, что перевороты в прошлом личности производятся созна­нием, сознание не производит, а опосредствует их; производятся же они действиями субъекта, иногда даже внешними — разрывами прежних общений, переменой профессии, практическим вхожде­нием в новые обстоятельства.

Вопреки своей распространенности взгляд на личность как на продукт биографии человека является неудовлетворительным, оправдывающим фаталистическое понимание его судьбы (обыва­тель так и думает: ребенок украл, значит, станет вором!). Взгляд этот, конечно, допускает возможность изменить что-то в человеке, но только ценой внешнего вмешательства, силой своего перевеши­вающего сложившееся в его опыте. Это — концепция примата кары, а не раскаяния, награды, а не действий, которые она венчает. Упускается главный психологический факт, а именно, что человек вступает в отношение к своему прошлому, которое по-разному входит в наличное для него — в память его личности. Толстой советовал: замечай, что помнишь, что не помнишь; по этим призна­кам узнаешь сам себя⁴.

Неверен этот взгляд еще и потому, что расширение действитель­ности для человека происходит не только в направлении прошлого, но и в направлении будущего. Как и прошлое, будущее составляет наличное в личности. Открывшаяся человеку жизненная перспек­тива есть не просто продукт «опережающего отражения», а его достояние. В этом сила и правда того, что писал Макаренко о воспитательном значении ближних и дальних перспектив...

Личность создается объективными обстоятельствами, но не иначе, как через целокупность его деятельности, осуществляющей его отношения к миру. Ее особенности и образуют то, что опреде­ляет тип личности. Хотя вопросы дифференциальной психологии не входят в мою задачу, анализ формирования личности тем не менее приводит к проблеме общего подхода в исследовании этих вопросов.

Первое основание личности, которое не может игнорировать никакая дифференциально-психологическая концепция, есть богат­ство связей индивида с миром. Само собой разумеется, что речь идет о действительных, а не об отчужденных от человека отноше­ниях, которые противостоят ему и подчиняют его себе.

Различия, которые здесь существуют, являются не только коли- чественными, выражающими меру широты открывшегося человеку мира в пространстве и времени — в его прошлом и будущем. За ними лежат различия в содержании тех предметных и социальных отношений, которые заданы объективными условиями эпохи, нации, класса. Поэтому подход к типологии личностей, даже если она учитывает только один этот параметр, как теперь принято говорить, не может не быть конкретно историческим. Но психоло­гический анализ не останавливается на этом, ибо связи личности с миром могут быть как беднее тех, что задаются объективными условиями, так и намного превосходить их.

Другой, и притом важнейший, параметр личности есть степень иерархизированности деятельности, их мотивов. Степень эта бывает очень разной независимо от того, узко или широко основание личности, образуемое его связями с окружающими.

Date: 2015-05-05; view: 686; Нарушение авторских прав