СОРНЯКИ 4 page

Веретеницы, или медянки – медно-бежевые маленькие «змейки» - встречаются под камнями, досками и прочей мульчой. Живут они в мульче и почве, выедая личинок, слизней, а то и червей. Желтопузики более устрашающие: это светлые чешуйчатые «змеищи» длинной до метра и толщиной с сосиску. Хвост толстый, «обрубком». Пугают народ, шелестя в траве. Любят солнышко, кузнечиков, кобылок и стрекоз, а крупные ящеры лопают и мышей. Веретениц я берегу и лелею, а вот желтопузикам у нас не жить: кошки. Они с весны на ящерицах жиреют, а уж такой подарок не пропустят!

ЛЕТУЧИЕМЫШИ, слава Богу, ещё живут в сельской местности. Это ценнейшие истребители сумеречных бабочек и жуков. Начинают охотиться тогда, когда дневные хищники уже спят, а ночные ещё не проснулись. Выедают хрущей, совок, плодожорок, листовёрток, комаров – сотнями за ночь. Им нужны самые глухие углы: чердаки, гроты, дупла и старые деревья.

НАСЕКОМОЯДНЫЕ ещё более прожорливы. Землеройки за ночь съедают втрое больше своего веса – иначе обессиливают от голода. Добывают червей, слизней и насекомых в листовой подстилке и мульче. Ёжики, кроме этого, успешно ловят мышей. Для жизни им нужны укрытия: старые дощатые щиты, подпол сарая, глухие места с гнилыми стволами и кучами гниющих веток.

ПТИЦЫ – отдельная песня. Здесь же упомяну главное: даже зерноядные выкармливают птенцов исключительно насекомыми. Каждая мелкая птичка за сутки съедает их больше, чем весит сама, и ещё половину детям отдаёт. Это целая пригоршня насекомых. Там, где есть лесополосы и кустарники, нетронутые заросли и дупла, где достаточно деревьев в саду и не льют ядов, птицы – полные хозяева. У вас на участке есть соловей? У нас – два. И воробьи выклёвывают даже тлю.

Конечно, нельзя забывать и о скворцах, которые за час убирают урожай черешни.И о воробьях, нападающих на хлебные поля, и о воронах, в полдня опустошающих бахчи. Но ведь и это – признак нарушенного равновесия. Монокультура заполонила всё, а разнообразие птиц исчезло. Кто останется? Налётчики. Что такое вороны? Воздушные крысы – наше порождение. Почему скворцы собираются в стаи и обносят сады? В нормальной среде они так не делают!

Ещё в начале 50-х саранчу в Таджикистане заметно сдерживал розовый скворец. Он знал всё о численности и миграции своего корма. Стотысячные стаи скворцов, заполонив небо, летели туда, где колония саранчи обосновалась для размножения. Каждый съедал до двухсот граммов в сутки! Но уже через двадцать лет картина изменилась: сплошные хлопковые поля и дождь пестицидов. Сейчас розовый скворец в Красной книге, а саранча – повсюду.

А кто хоть раз видел пернатых хищников? Они во многом определяют поведение птиц. Зная о том, что рядом есть ястреб, скворцы не будут беспечно чавкать вашей черешней! Я уж не говорю, что большинство из них постоянно охотится на мышей. Только совы за ночь глотают по 10-12 мышей, а есть ещё дневные охотники – пустельга, канюки, луни. Где они все? В чёрном списке вымирающих – Красной книге. Вместо того, чтобы придумать, как уберечь от них цыплят, мы просто постреляли их на фиг. А потом потравили. Я сам дважды хоронил сов, отравленных ядовитыми мышами.

Но всё связано, всё едино! И отсутствие совы – одна из причин очередного налёта плодожорки. Возможно, мы лишь тогда начнём жить спокойно, когда силуэт хищника в небе станет обыденным, как воробей на дереве, а ёжик будет гулять по саду так же уверенно, как домашняя кошка.

РЕАЛЬНАЯ ЗАЩИТА РАСТЕНИЙ

(симфония и оратория для хоров и оркестров)

Пропустив главы с описанием биологических средств, перехожу здесь сразу к практике.

Эта глава, пожалуй, главная в книге. Писана она для всех, но адресована агрономам-защитникам и хозяевам агрофирм. Много рабочейспецифики и названий препаратов. Но раз уж вы осилили предыдущие главы, это вас не смутит. А суть ясна без всякого перевода.

Обращаю особое внимание: это не свод рецептов. Только общие принципы и правила здесь – для всех. Все остальные данные – примеры конкретной работы в конкретном Ставропольском крае.

ЗАЩИТАРЕАЛЬНАЯИВООБРАЖАЕМАЯ

С тоской смотрю на нашу химзащиту!..Холостыми препаратами, да ещё вслепую! И то: чего там наблюдать, если яды не работают?.. Итог логичный: максимальная численность вредителей, как «экологическая норма».

Практика нашей защиты – каменный век, братцы. Ситуация давно изменилась до состояния наоборот! Ну что сейчас может один агроном-защитник?! Ни-че-го. Дай Бог ему справиться с бумагами, бочками, трактористами и главным агрономом! Странная, загадочная ситуация. Агрохимическая лаборатория в совхозе – это нормально. В моей лаборатории было четыре лаборанта, шесть комнат, куча оборудования и свой склад. А у агронома-защитника даже кабинета своего не было! И это при том, что вредители и болезни уносят в разы больше урожая, чем недокорм!!!

Реальная защита – это 80% наблюдений и анализов плюс 20% точной, беспроигрышной работы. Думаете, этим должны заниматься учёные? Разъясняю: таких учёных – единицы на всю страну. Нет, братцы, это личная проблема хозяйства. Мы не можем ждать милостей от науки. Пора самим открывать глазки: наш урожай – нам и умнеть!Нам нужна новая порода кошачьих: знающий лаборант мониторинга. Пардон: ведущий специалист по мониторингу. Тот, кто видит невидимое! С персональной машиной, и чтоб как у директора: сломалась – тут же дали другую. И со своей биолабораторией: без анализов тут делать нечего. Работа этих ангелов – постоянно носиться по всем полям и отделениям, махая сачком, расставляя ловушки и собирая образцы. А потом тащить всё это в лабораторию: тестировать на устойчивость к ядам, подсчитывать численность, анализировать данные и выдавать вводные. А понимать эти данные, видеть ситуацию и выдавать результативную стратегию на каждый момент – работа агронома по защите. Результат общей работы – минимальная численность вредителей, как экологическая норма. А если этой нормы нет, защитники заняты борьбой, уморительной и в прямом, и в переносном смысле. Занятие сие – только видимость защиты, мираж, плод нашего воображения.

Реальная защита – раритетное явление в нашей практике. И мне повезло найти таких специалистов. Вячеслав Георгиевич Коваленков и его супруга, Наталья Михайловна Тюрина – единственные на юге России учёные-практики, внедряющие комплексную защиту на деле. Только они могут свести сумасшедшую популяцию вредителя к минимуму, впятеро уменьшив химический пресс. Всё нижеописанное – фактически, репортаж о том, что я узнал и понял, будучи у них в Ессентуках, в биолаборатории Кав-Минводской СтаЗР, которой они руководили шестнадцать лет.

Эта глава – целиком их опыт. И поверьте, это самая правдивая правда о защите растений. Взгляд великих мастеров.Реальность редчайших учёных – практиков, которые не просто знают, но умеют всё то, о чём говорят.

ВСЁНАЧАЛОСЬВТАДЖИКИСТАНЕ…

Отец Вячеслава Георгиевича был известным энтомологом – одним из первых специалистов по азиатской саранче, исследователь фауны Средней Азии. Детство – не берегах Арала, тогда ещё кишащих живностью. В общем, в институт поступал уже готовый знаток насекомых. И работать в Таджикистан приехал не случайно. Здесь, на хлопке, в начале 60-х, и начал Коваленков разрабатывать свою первую модель комплексной защиты – соединять биометод с химией. И через десять лет почти удвоил урожаи, а заодно спас экологию республики от неминуемой пестицидной ката строфы.

Ситуация тогда была – сказки Синдбада скромно отдыхают. Восток – дело тонкое! Москва, читая бравые отчёты, и понятия не имела, какой ценой даётся нам советский хлопок. А его начисто сжирала хлопковая совка.Она тогда ещё не трескала всё подряд, как сейчас, но на хлопке вполне нашла себя.

Главным человеком на поле был знатный бригадир. А главным авторитетом для бригадиров – глава области. Этот глава – святое дело! – был доволен, ежели видел активную «борьбу за урожай». А наезжал часто. И бригадиры старались. Самолёты летали над полями по нескольку раз в день! Видит глава: ага, борьба идёт – и тогда все живут хорошо.

Чего только не лили на этот бедный хлопок! Тут «испытывали» всё новое, что вводили тогда в производство. Сыпали ДДТ, ГХЦГ – и народ выходил, подставлял шкуры, одежду, пудрил себе за шиворот – и радовался… Однажды привезли даже олдрин – химическое оружие немцев, оставшееся с Первой Мировой. Людей тошнило, рвало, они падали в борозды. По граничному Пянджу плыли стада мёртвых коров, овец и ослов. А в Москву – «Т-сссс!» - бодро докладывали о достигнутых успехах. И если бы кто-то раскрыл рот… Нет, его бы не посадили, конечно. Хуже: отринули бы, прокляли, изгнали. Повесился бы сам.

Коваленков был тут своим. Он не стал болтать – стал работать. Доказал: хлопковая совка давно не реагирует на многие яды. Показал: трихограмма и бактериальные препараты, чередуясь с химией, дают в разы лучший эффект, чем просто химия. Руководя службой защиты, стал широко внедрять новое направление: привлечение и использование полезных сил агроценоза. И добился-таки поддержки и понимания властей!

В 69-м Коваленков запустил первую биолабораторию по разведению трихограммы. Через три года самолёты отменили – осталось две-три химобработки вместо двенадцати. Больше тысячи гектаров обходились только биозащитой. Урожай вырос с 18 до 30 ц/га. В 1990-м в республике работало уже сорок биолабораторий – это был настоящий рассвет трихограммы. За десять лет химию отменили на 120 000 га от совки, и на такой же площади – от клеща. В целом 300 000 га хлопка стали получать в три-четыре раза меньше пестицидов, а 65 000 га овощей – в семь раз меньше. Биометод стал составлять не меньше 20% стоимости всей защиты, и всегда окупался в 12-14 раз. Экология выровнялась, урожаи стабилизировались, люди перестали болеть.

Не оценить этого таджики не смогли: восток – дело тонкое... Чтобы достойно отметить такой беспрецедентный труд, правительство Таджикистана придумало и учредило Государственную Премию имени Али-Ибн-Сины, коей и были награждены сам Вячеслав Гергиевич, его коллектив, сподвижники и коллеги.

Но тут началась перестроечная буза... Уже через год Коваленковы приняли биолабораторию в Ессентуках, став опорным пунктом ВНИИ биологической защиты растений (ВНИИ БЗР). Россия – дело, видимо, не тонкое. Нет здесь ни поддержки властей, ни особого понимания коллег. Но за шестнадцать лет супруги успели сделать столько, сколько и не снилось многим нашим институтам.

Вот результат их работы: на лето 2006 года Ставрополье – самый биозащищённый край в стране. Производя десяток биопрепаратов и пять видов наездников, две небольших биолаборатории своими силами обеспечивали почти половину всей биологической защиты в Ставропольском крае. А это – четверть всего биометода России.

Разработали и откатали в хозяйствах практику сдерживания всех главных вредителей: нормы, сроки, кратности, сочетаемость с биопрепаратами. В арсенале биолаборатории были наездники: трихогр а мма, габробр а кон, дибр а хис, эл а змус; биофунгициды: планриз, псевдобактерин, бактофит, алирин;биоинсектициды: лепидоцид, БТБ, бацикол. Ежегодно около 200 тонн препаратов и 30 млн самок паразитов шли в полторы сотни хозяйств и охватывали 300 000 га посевов и плантаций, успешно контролируя полсотни видов патогенов. Доля биометода в крае составляла 12%, обеспечивая больше половины защитного эффекта. За пять лет комплексная защита сводила к минимуму численность главных вредителей на разных культурах. Ежегодно, по результатам мониторинга, Коваленковы отменяли химию на 100 000 га – это 5% всех полей края. Тут фиксировались зоны естественного биоконтроля: хищники нормально справлялись сами.

В конце главы прояснится, почему я пишу об этом в прошедшем времени.

ТЕОРИЯ РЕАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ

Я давно мечтал сказать какую-то настоящую правду о защите растений. И вот мечта сбылась: анализ результативной защитывыявил целый свод правд! Привожу те, что необходимы и достаточны для осознания смысла и самого понятия защиты. Все цитаты беру из Коваленкова.

О ПРЕПАРАТАХ И ГРАФИКАХ ОБРАБОТОК

Не вдаваясь в стратегические умствования, наши защитники обычно решают одну проблему: когда и чем обрабатывать? Вопрос очень важный! Есть три пути решения. 1. Ждать распоряжения главного агронома. 2. Работать по утверждённой программе, технологической карте или графику.3. Полагаться на свой опыт инаблюдения.

Верный способ – третий. Но он крайне не популярен ввиду наказуемости инициативы. Главный обычно занят и ему не до защиты. Посему все уповают на программы учёных.

Учёные выдают кучу программ. Но они работают так же, как симптоматические лекарства: сегодня легче – завтра в гроб. Почему? Из-за катастрофической неполноты данных. Для точной работы надо заранее знать ситуацию здесь и сейчас: численность вредителей, численность хищников, скорость развития тех и других, сегодняшнее качество ваших препаратов и устойчивость к ним вредителей.

1. БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ – ВОТ В ЧЁМ ВОПРОС.

А надо ли химичить? Вам нужна а) численность самого вредителя, б) соотношение вредитель/хищник. Эффективные соотношения для большинства насекомых давно известны.

Если хищники пришли вовремя и их достаточно, вредитель вспыхнуть уже не сможет. Цени такую помощь! Часть химии необходимо заменить биопрепаратами. Грохнешь хищников – получишь рост вредителя.

Если вредителя необычно мало или хищника необычно много, и соотношение явно в пользу хищника – тем более, биопрепаратов будет достаточно. Такое соотношение – удача! Встрянешь с жёстким ядом – резко усилишь новое поколение вредителя, и в следующем году получишь вспышку по полной программе. Ну, и всю привычную суету, дотации, откаты…

Если вредитель уже года два в стабильном провале, жёсткая контактная химия только навредит: кроме хищников, удерживать популяцию в минимуме могут только биопрепараты. Только бактерии и гормоны уродуют яйца и личинок будущего поколения, не трогая хищных насекомых.

И только в начале работы, когда хищников мало, а вредителя слишком много, нужна точная выравнивающая химия. Но с одной целью: обеспечить работу биопрепаратов.

Кстати, о дотациях и откатах. Надёжный метод защиты от грамотной защиты! Обрабатываются все руководящие личности. Кроме общего вреда – ничего, и устойчивость почему-то не возникает. Наоборот, возникает зависимость. Видимо, дозы хорошо рассчитаны!

2. ЧЕМ БИТЬ? Вовсе не факт, что препарат, купленный в этом году, качественный. И не факт, что вредитель от него послушно вымрет! Как уже упоминалось, в нашей практике из двадцати работают один-два. Посему нужен быстренький анализ эффекта ваших препаратов против основных вредителей – немного, всего сотни две лабораторных опытов.

Опыт делается просто: ловишь кучку вредителя всех возрастов, рассаживаешь его по плошкам и прыскаешь разными концентрациями яда. Где сдохло минимум 95%, там и есть нужный раствор. Это – смертельная концентрация, СК95­. Чтобы получить раствор для работы по растениям, эту СК надо утроить. Поле ведь не плошка: ветер, солнце, кроны, листья, форсунки забитые – всё мешает.

И не удивляйтесь, если доза, рекомендуемая по инструкции, в десятки, сотни раз меньше вашей СК. Вредитель уже устойчив, или раствор уже не токсичен – одно и то же.

Выпуская новый яд, фирма гарантирует эффект: рекомендует дозу, которая в десятки раз выше СК. Мы радуемся, начинаем наслаивать препарат, и уже через 3-5 лет рекомендуемая доза становится в десятки раз меньше СК!

Отсюда правда первая: реальный эффект препарата зависитот места и времени, и может меняться в десятки раз. Его можно выяснить только на опыте.

Что делать, если все купленные препараты уже потеряли эффект? Есть неплохой выход: резко повыситьконцентрацию с помощью малообъёмных опрыскивателей.Одно дело – развести 2 кг препарата в тонне воды, и совсем другое – в 50 литрах. Норма на гектар та же, а эффект двадцатикратный! Многие ослабевшие препараты идут в дело.

И, конечно, все препараты работаю почти вдвое лучше, если наносятся ночью, с 22.00 до 6.00: ветра нет, смачивание лучше, а испарение очень медленное – системники успевают хорошо впитаться, а контктники побольше зацепить.

Вдуматься – это ведь так просто: собрал, побрызгал – и всё видишь. Но никто этого не делает! Нет, положительно дело не в урожае, братцы.

3. КОГДА БИТЬ? По какому возрасту лучше работать, чтобы накрыть максимум? В какой пресветлый день наступит этот возраст? Следи за погодой, наблюдай развитие вредителя.Насколько падает эффект с каждым днём опоздания?

Обычно всё решает пара дней.

Все вредители тем уязвимее, чем моложе. Юная личинка очень чувствительна и к ядам, и ко всем прочим стрессам: холоду, жаре, бескормице, хищникам и болезням. Средние личинки уже вчетверо устойчивее. Старшие – на порядок. Фактически, их надёжно бьют только хищники. Гусеницы остаются юными 3-5 дней, а личинки тлей и щитовок – дня два. После этого эффект ядов начинает уменьшаться в разы, а слабые яды вообще не срабатывают.

Чем старше личинка, тем медленнее она гибнет. И чем слабее препарат, тем медленнее. Бывает, больше трети плодов повреждено дохлыми гусеницами. Почему же раньше не сработали?.. На яд понадеялись!

Тепло и влага ускоряют развитие личинок и созревание самок. Холод и сушь – задерживают. Погода может сдвинуть и кладку, и выход из яиц на неделю, а то и на две.

Как и растения, насекомые меняют стадии, накопив свою сумму активного тепла. Например, у плодожорки: 145ºС – кладка, 270ºС – вылупление. А тепло зависит не только от температуры, но и от влажности воздуха… В общем, есть один способ точно узнать срок: минимум через день наблюдать за развитием яиц.

«Чего-о?.. Яиц?!Да их же вообще не видно!» Видно, ещё как. Растут они, темнеют, цвет меняют. И не всегда дело в яйцах. Многим вредителям нельзя дать отложиться! Значит, надо знать момент массового вылета. А та же вишнёвая муха зимует в почве: вырой, отсей, найди! Этих лучше наблюдать у себя, устроив для них лабораторную зимовку. В общем, следить – это работа.

В целом, для большинства насекомых, лучший день химической обработки – пик массового вылупления личинок. Брызганёшь вчера – впустую: половина ещё не вылупилась. Прысканёшь завтра – на многих уже не попадёшь: расползлись, попрятались, вгрызлись. А дальше эффект обработок падает чуть не вдвое каждый день.

Отсюда – правда вторая:любая технологическая карта, любая заранее составленная программа обработок – ложь. Лить яды по утверждённому графику – то же, что каждые три дня пить горсть таблеток, даже не пытаясь поставить диагноз.

Агроценоз постоянно меняется, и чхать он хотел на наши программы. Его стабильность – продукт точного реагирования. Реальная защита – зеркально точное отражение конкретного места и времени. В каждом квадрате хозяйства свои очаги, скачки, состав и развитие патогенов – и препараты нужны строго по ситуации. «Универсальных схем в защите быть не может. Чтобы работать в пользу растений,надо сканировать ситуацию на всех бригадах каждую неделю».

Осталось добавить ещё несколько важных моментов.

Работать по каждому патогену – значит распылять кучу лишнихядов, горючки, времени и труда. Действительно умно – снимать одним проходом двух или нескольких патогенов. Но это нереально, если точно не знаешь эффект яда по всем предполагаемым целям.

Можно заметно усиливать эффект обработки, смешивая в одном баке препараты разных групп и классов. Что это за смеси? Этого нет в инструкциях, и надо всё выяснять на опыте. Некоторые подробности об этом – ниже.

Наконец, многие препараты, особенно РР и био, работают намного эффективнее, если повторить обработку через определённое время. Соответственно, важно точно знать, как работает препарат во времени. Если повторять, то когда? Опять следи за развитием противника – устанавливай новые сроки!

Но вот обработки сделаны, и вредитель подох весьма неплохо. Снята изрядная часть очередного поколения. Но спроси себя о главном: уменьшилась ли популяция?

О РЕАЛЬНЫХ ПОКАЗАТЕЛЯХ ЭФФЕКТА

Доказано: только при участии всех ландшафтных сил защита может быть настолько эффективной, чтобы вообще иметь смысл. Это позволяет нам выстроить приоритеты целей.

Стратегическая цель: минимально навредить ценозу и его хищникам.А ещё лучше – помочь.

Тактическая цель: в течение года уменьшить общую численность популяции патогена. А лучше – нескольких. И удерживать их в минимуме долго и счастливо.

Техническое средство для достижения этих целей: если надо, эффективно сбить конкретное поколение вредителя. И желательно не одного, а сразу нескольких.

Наконец, материальное средство: нашёл хороший препарат – береги его!

Обратим внимание: эффективнаяобработка – только средство защиты. Но в идеологии химзащиты это – единственная цель.

Отсюда и пляшем. Ну что можно делать, если «главная цель» – убить то, что сидит и грызёт? Наслаивать одно и то же, как дятел. Популяция при этом закаляется и растёт – потому что никто и не думал её снижать. Препарат теряется – потому что никто не пытался его сохранять.

И вот так, принимая средства за цели, мы и путаемся, предполагая одно, а получая совсем другое!80% гусениц сдохло: ура! Но почему, бога ради, к осени их ещё больше?..

А можно ли точно определить, насколько верно вы сработали? Да, можно. Есть чёткий показатель эффекта защиты: последействие.

Правда третья: если следующее поколение противника не упало в численности – значит, сработал впустую. Напортачил, запорол, прощёлкал клювом!

Последействие снимает всякую путаницу. Оно исключает безответственность: не даёт закрывать глаза на свой реальный результат. Цель работы – деградация популяции. Значит, только следующее поколение точно показывает, что ты делаешь!

О «НЕХОРОШЕЙ» ХИМИИ И «ХОРОШЕЙ» БИОЛОГИИ

«Звонят из тепличного комбината: «Помогите, тонем – белокрылка!!!» Едем, глянули – белым-бело! Собираем образцы. «Вы чего делаете?! Скажите, чем опрыскивать!» Так мы ещё не знаем! Давайте все ваши яды – будем проверять. Вытаращивают глаза, дают. Смотрим: из двадцати препаратов – один талст а р. И даже апл а уд, ингибитор хитина, про который японцы клялись, что устойчивость невозможна – и тот почти никак! Оставляем талстар, даём комплексную программу: не потеряйте препарат наслоениями – других нету! Но куда там: уже через год – ноль эффекта. Зачем наслаивали?! «Дык работал же хорошо…»

«Эффективный препарат для агронома – религия, панацея, наркотик. Хоть наизнанку вывернись – будут наслаивать. Хоть пару лет, хоть год подышать спокойно – а потом трава не расти!»

Приезжая в новое хозяйство, Коваленковы уже примерно знают, что там найдут: пару дееспособных препаратов из двадцати – и ошарашенных сим известием специалистов. Столько новых ядов каждый год, и вроде их меняют, ротацию соблюдают – а ситуация всё безнадёжнее! В чём дело?.. В том, что метод ротации работает только на бумаге, а особенно эффективно – на банковских счетах торговых фирм.

Список разрешённых препаратов пухнет на глазах – но вовсе не от новых препаратов, а от торговых аналогов старых (стр. ….). Чтобыротация работала, нужно менять не названия, и даже не действующее вещество, а химическую группу. Чтобы её выяснить, надо лезть в справочники, и не во всяком найдёшь механизм действия… В общем, морока. Прибавьте сюда безотказный метод откатов, да дешёвые подделки «от Руслана»… Мы не просто наслаиваем – мы усердно закрываем на это глаза.

В итоге устойчивость к ядам не просто растёт, а прёт лавиной. Сначала яды слабеют на треть за сезон, а года через три – вдвое за сезон. В среднем, через 10-15 поколений популяция становится полностью устойчивой. Сегодня около семи десятков популярных препаратов – фос и пиретроидов – работают максимум три-четыре дня с эффектом в 30%. Неустойчивых вредителей уже нет. Многие устойчивы к нескольким химическим группам.

А что было бы, если бы мы использовали химию так, как надо:точно, умно и по делу, в сильных агроценозах, на фоне биозащиты? А была бы она отличным методом экстренной санитарной помощи, достаточно безопасным и очень эффективным. И польза была бы, и устойчивых насекомых не было бы. Только знать и кумекать в такой работе нужно ничуть не меньше, чем в биологической защите!

Правда четвёртая: мы сами убили химический метод, сделав из него религию и тупо наслаивая обработки. Мы сами сделали из химии бомбу. Думали, тут думать не надо! Чёрта с два: надо думать, да ещё как. Причём своей головой, а не чужими инструкциями!

Извечный вопрос: что же всё-таки правильно – химия или био?!

Это всё равно, что спросить у хорошей хозяйки: что же правильно в пироге – мука или начинка?..Реальная защита – это единое хим-био-агро-эко. На части это делится только у нас в голове!

Вот цель правильной защиты: урожай цел, ценоз становится устойчивым, а патогены остаются неустойчивыми. Ни один метод в отдельности её не достигает. И химия тут особенно беспомощна. Вот уж кому нужна биозащита, так это ей! Без биопрепаратов – ноль перспективы: защиты не даёт, противников закаляет, ценозы убивает. Препараты на глазах сходят на нет, продолжая только травить людей и сосать деньги.

«Сохранить химию без биометода невозможно». Вот, оказывается, в чём проблема! И «химики» начинают это понимать. «Сингента» уже продвигаеткомплексную защиту, поддержав разработанные в Минводах схемы «взаимопомощи» химических и биологических препаратов.

«Биометод – не разовая мера, а идеология. И главная ошибка – замкнуть его на себе. Сейчас он эффективен не в отрыве от химии, а во взаимодействии».

«Главное в биологической защите – понимать и видеть, как работает химия».Во! А главное в химии – понимать, как работает биология. Чтобы помогать биологии с помощью химии, а химии – с помощью биологии. Добавим сюда ещё агрономию и экологию – и картина станет полной.

У каждого метода своя, строго определённая роль в системе защиты. Химия может эффективно снять вспышку. Но смысл защиты – удерживать противника в минимуме. Тут химия бессильна – зато сильна биология. Только она не нарушает равновесия и не вызывает новых вспышек. Уйти от массового вреда, обмануть патогена, подсунуть ему смесь устойчивых сортов – дело агрометода. Общая устойчивость, запас полезных микробов и насекомых – это может только ландшафт. Ну что тут можно делить?..

Date: 2015-06-06; view: 500; Нарушение авторских прав