Здравствуй, человек.

Техника возникла и развивалась для того, чтобы увеличить наши физические силы и возможности. Человек медленно передвигается — автомобиль увеличивает скорость его передвижения во много раз. Человек не умеет летать, плохо плавает — самолет несет его быстрее птиц, корабль помогает переплыть океаны. Человек не может поднять тяжелый груз — за него это делает кран.

Компьютер — первая машина принципиально иного типа: он увеличивает не физические, а интеллектуальные возможности человека. Сначала электронно-вычислительные машины только очень быстро считали, теперь же компьютер вплотную подошел к постижению основы человеческого интеллекта — языка.

Сейчас компьютер понимает только специальные языки программирования — Бейсик, Фортран, Паскаль и т. п. Языки эти крайне примитивны, просто убоги по сравнению с любым человеческим языком. Поэтому и возникла задача «общения» с компьютером на естественном, настоящем языке человека. Это главная проблема современной кибернетики, и от ее решения во многом будет зависеть развитие не только самой кибернетики, но и всей технологии, и даже всей человеческой цивилизации.

Уходящий XX век был веком энергии, т. е. силы. Непотому ли он оказался таким жестоким? Приближающийся XXI век откроет новый путь — путь информации. Куда он нас приведет? Конечно, информация, как и сила, может быть направлена и на созидание, и на разрушение, она может служить и добру и злу. И все же сам принцип развития с опорой на информацию, а не на силу, более гуманен, более человечен. Ведь уже сейчас человечество начинает все больше осознавать, что «горячие» проблемы лучше решать не силовым путем, а информационным (путем переговоров).

Главное средство передачи, хранения и переработки информации — язык. Вот почему он необходим компьютеру. И чем более полноценен язык, тем выше информационная мощь компьютера. Так что машина учит язык не для того, чтобы поболтать с человеком (хотя и в этом есть свой глубокий смысл, скажем, при изучении иностранных языков), а для того, чтобы стать человеку опорой в новом, информационном веке.

Компьютер на первых порах осваивал язык довольно успешно. Ведь ему ничего не стоит запомнить всю лексику, все правила грамматики. Он очень быстро научился писать (хоть на экране, хоть на бумаге), а сейчас учится все лучше говорить.

Один из первых отечественных синтезаторов речи начал свой монолог с приветствия: «Здравствуй, человек!» Эта обычная, казалось бы, фраза в данной ситуации глубоко символична: впервые машина

обратилась к человеку с помощью речи, впервые она поприветствовала его как друга, впервые пожелала ему добра и здоровья!

Так что же, выходит, компьютер уже владеет русским языком? К сожалению, нет. Когда ваш знакомый говорит вам «здравствуйте!», вам и в голову не приходит задуматься над тем, понимает ли он, что говорит. Само собой разумеется, что понимает. А вот с компьютером все обстоит совсем по-другому. В том-то и заключается сложность обучения компьютера, что машина не понимает ни того, что говорит, ни того, что пишет, ни того, что говорят и пишут ей. Более того, компьютер, сколь бы совершенным он ни стал, никогда не будет мыслить в нашем, человеческом понимании итого слова, никогда не будет понимать язык так, как это дано человеку. Он сможет лишь «делать вид», что понимает, лишь имитировать понимание.

Дело в том, что человеческое мышление -— это порождение наших целей, стремлений, желаний, проявление нашей духовной жизни. Чтобы машина мыслила так же, как человек, она должна иметь такое же тело, такую же кровь, те же стремления и желания, те же возможности и ограничения, ту же физическую и духовную организацию. Иначе говоря, она должна быть просто-напросто... человеком.

Но имитировать какие-то аспекты мышления компьютер вполне способен, и этого достаточно, чтобы стать могучим информационным помощником человека.

Может компьютер имитировать и понимание языка. Только для этого недостаточно владеть фонетикой, морфологией и синтаксисом. Главное — оперировать с языковым значением, т. е. имитировать владение языковой семантикой.

Но даже такая задача оказалась чрезвычайно сложной, и на ее решении заметно притормозилось сейчас стремительное и триумфальное развитие кибернетики.

Фразу «Здравствуй, человек!» компьютер не сам придумал и не сам изъявил желание ее сказать. Ему эту фразу напечатали на клавиатуре создатели синтезатора речи, машина только прочла ее вслух. Но в принципе можно заложить в компьютер программу, по которой он, услышав от вас (или прочитав) слово здравствуйте, как бы «сам» поздоровается с вами. Это будет уже имитация понимания вашей речи.

А если вы скажете ему не «Здравствуйте!», а «Привет!» или «Доброе утро!»? Чтобы он вас «понял», нужно в его память ввести все эти формы приветствия, и не только эти. Мы можем поприветствовать другого человека самыми разными словами и выражениями:

Здравствуйте! Здравствуй! Здорово! Привет! Приветствую! Приветик! Доброе утро! Добрый день! 142

Добрый вечер!

Я вас приветствую!

Мой вам привет!

Разрешите вас поприветствовать!

Позвольте с вами поздороваться!

Рад вас приветствовать!

Рад с вами поздороваться!

Здравия желаю!

И еще многими другими способами.

Ну хорошо. Помучились мы немного, внесли в память все мыслимые формы приветствия. Все? Ничего подобного. Как быть, если приветствие сопровождается и другими словами? Скажем, «Привет, дорогой!» или «Здорово, железяка!». Дать указание компьютеру, чтобы он реагировал только на известные ему слова приветствия, а других слов просто бы «не замечал»? Но тогда могут возникнуть самые разные непредвиденные казусы. Допустим, в какой-то ситуации вы говорите компьютеру:

— После приветствия здравствуйте нужно ставить восклицательный знак.

А компьютер отвечает вам на это:

— Привет!

Да и во многих других случаях компьютер не сможет даже поздороваться разумно.

Если, к примеру, поздним вечером нашему компьютеру, умеющему здороваться, сказать Доброе утро!, он не заподозрит подвоха и бесстрастно поприветствует вас в ответ. А человек?

Представьте себе, скажем, такую (разумеется, совершенно невероятную) ситуацию: вечером на уроке ученик заснул. Учитель громко произносит его фамилию, он просыпается, и учитель говорит ему:

— Доброе утро!

Ответ «Доброе утро!» или «Здравствуйте!» будет здесь не только совершенно неуместен, но даже дерзок. Корректным был бы ответ «Извините!» или «Прошу прощения!».

Конечно, можно обучить компьютер по часам определять, когда утро, когда вечер. Но такие семантические задачи придется решать почти с каждой другой формой приветствия. Какое множество разнообразных значений можно вложить хотя бы в форму «Приветик!».

Можно, в конце концов, и вовсе не здороваться с компьютером, это в общем-то ни к чему. Но ведь это простейшая, стандартная речевая ситуация. И если даже в ней компьютер в языковом отношении оказывается не на высоте, то что же говорить о дальнейшем течении диалога!

Нет, пример с приветствиями показывает, что прямое, «лобовое» решение проблемы «осмысленного» речевого общения с компьютером не получается. Нельзя заранее дать компьютеру готовые речевые подсказки на все случаи жизни, нужно основательно обучать его языковой семантике.

СЕМАНТИЧЕСКОЕ ЯДРО И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОРЕОЛЫ

Вспомним рисунок на с. 28. На нем видно, что центральной, основной, наиболее важной частью значения слова является понятийное ядро. Оно окружено ореолами качественно-признаковой и фонетической семантики. Только вместе, в единстве все эти аспекты составляют полноценное значение слова. Заметьте, что существенной частью понятийного ядра на рисунке является штриховка, идущая от ореолов. Уберите штриховку, которой обозначен фоносеманти-ческий ореол,— и оставшиеся аспекты значения обеднеют, их штриховка станет реже. Если же убрать также и штриховку качественно-признакового ореола, то оставшееся понятийное ядро станет совсем бледным. Конечно, понятийное ядро — главная часть значения, но все же только часть. И хотя компьютеру особенно важно освоить именно понятия, нельзя забывать и о других сторонах значений слов.

Понятийное ядро—самая определенная, явная, осознаваемая всеми говорящими часть значения слова. Понятийные значения слов достаточно полно и подробно описаны в толковых словарях. Казалось бы, ничего не стоит «объяснить» их компьютеру. Действительно, нетрудно заложить в память компьютера словарное определение:

Дом — здание, строение, предназначенное для жилья, для размещения различных учреждений и предприятий.

Теперь по простенькой программе компьютер на вопрос Что такое дом? скажет:

— Дом — это здание, строение, предназначенное... и т. д.

Конечно, если бы таким образом занести в память компьютера весь (скажем, 17-томный) толковый словарь русского языка, то это было бы очень хорошо. Чтобы отыскать слово в большом словаре, нужно в нем порыться, а компьютер выполнит эту задачу моментально. Можно снабдить слова переводами на другие языки, и тогда какое было бы облегчение переводчикам и всем, кто изучает иностранные языки! Набрал слово на клавиатуре — тут же его перевод, да еще и с любыми необходимыми пояснениями, примерами и т. п.

Но пытаться говорить с такой программой — все равно что беседовать со словарем. Никакой беседы, кроме словарных определений, не получится. Можно сказать, что такой способ описания понятийных значений обеспечивает компьютеру имитацию знания их, но не обеспечивает владения ими. У человека знание слова и владение им, по сути дела, одно и то же, поскольку человек понимает значение слов. Для компьютера это, оказывается, разные вещи: он может «знать» значение слов, но не знать, как их употреблять в речи, т. е. не уметь оперировать ими. Причем речь здесь не о правилах грамматики, не о том, как правильно соединить слова в предложении (этому компьютер можно научить), а о том, как построить осмысленное предложение, как словами выразить мысль.

Только способен ли справиться с такой задачей компьютер, если мыслей-то у него и нет?

Вот в чем дело! Понятия — это то, что понято, осмыслено, а как раз понять, осмыслить что-либо компьютер не в состоянии. Потому и не поддается компьютеризации такой как будто бы простой, очевидный аспект значения слова. Работа в этом направлении идет, но в основном она все еще никак не выйдет за словарные рамки. Компьютер производит различные операции со словарными материалами, но выйти со своим огромным словарным запасом в живую речь никак не может.

Ну что ж, с понятийными ядрами дела у компьютера пока не очень ладятся. А может, и неспроста? Может, не с того компьютер начал? Ведь чтобы добраться до ядра ореха, нужно сначала разгрызть скорлупу. Так не заняться ли сначала семантическими ореолами? Возможно, это и будет путь к семантическому ядру.

Очень и очень существенную роль в действующей, функционирующей языковой семантике играет качественно-признаковый ореол. Ведь когда мы говорим, то для нас и для слушающих зачастую важны не только и не столько понятия, сколько оценки, суждения, которые характеризуют наши представления о понятиях, передают наше отношение к ним.

Например, когда мы говорим силач, то мы подчеркиваем, что это нечто сильное, а конкретно это может быть и человек, и трактор, и' кран. В нашей речи гора — это не только «значительная возвышенность» (как определяет словарь понятийное ядро этого слова), это что-то вообще большое (отсюда выражение гора фактов), что-то тяжелое (поэтому говорят гора с плеч), что-то неподвижное (отсюда выражение гора с горой не сходятся), что-то трудное для преодоления (умный в гору не пойдет) и т. д.

А каково различие между словами борьба и драка? Толковый словарь так определяет их понятийные ядра:

БОРЬБА (1-е значение) — рукопашная схватка двоих, в которой каждый старается осилить другого.

ДРАКА — ссора, стычка, сопровождаемая взаимными побоями.

Если ориентироваться только на эти определения, то различия этих слов кажутся незначительными. В конце концов, драка тоже «рукопашная схватка, в которой каждый старается осилить другого». Но ведь мы никогда не допустим в речи замены этих слов одно на другое, например, в выражениях борьба за мир и они затеяли безобразную драку. Мы чувствуем, что, кроме понятийных значений, здесь есть что-то еще. Для нас борьба — нечто возвышенное, благородное, а драка — низменное, отвратительное. Иначе говоря, у этих слов при сходстве понятийных ядер резко различные качественно-признаковые ореолы.

Или такой пример: разведчик и шпион. Вполне может оказаться, что это один и тот же человек, все дело в том, кто его называет — «свои» или «чужие». Понятийно это «агент разведки»,

но если он свой, то разведчик, тогда он «хороший, смелый», а если чужой — то «плохой и зловредный» шпион.

Ну хорошо, разведчика от шпиона компьютер отличит, но что это нам дает для содержательной беседы с машиной? Оказывается, кое-что любопытное намечается.

Допустим, в памяти компьютера есть такой словарь качественно-признаковых значений:

Компьютеру задана такая программа:

Теперь поговорим с компьютером. Мы спрашиваем:

— Можно ли дружить с преступником?

Компьютер по своей программе находит действие «дружить» и обнаруживает, что можно дружить с чем-то хорошим и нельзя — с чем-то плохим. Он нам так и отвечает:

— Нет, нельзя.

— Почему? — допытываемся мы.

— Потому что он плохой и опасный.

— Ас весельчаком?

— С весельчаком можно, он хороший и веселый.

Что же, совет компьютера вполне разумен. Продолжим беседу:

— Можно ли догнать зайца?

— Не стоит пытаться, он быстрый.

— А черепаху?

— Не составляет труда.

Точно так же компьютер объяснит нам, что мы легко можем поднять мячик и не можем — тяжелый трактор, нам не стоит прыгать с башни, поскольку она высокая, а вот с пенька — пожалуйста, это не опасно.

На том же материале можно построить программу, по которой компьютер будет сравнивать предметы и явления и легко установит,

что весельчак лучше преступника, заяц быстрее черепахи, а трактор сильнее лягушки.

Как видим, компьютер, не зная понятийных значений слов, не имея ни малейшего представления о том, что такое башня, мячик и заяц, беседует о них так, как будто он понимает, о чем идет речь. Иначе говоря, он неплохо имитирует именно владение семантикой слов, что нам и нужно.

Конечно, наш пример показывает сам принцип работы компьютера с качественным ореолом значения. А если вдаваться в детали беседы с компьютером, то здесь все не так-то просто. Вот компьютер считает, что с весельчаком дружить можно, потому что он хороший и веселый. Но ведь хорошим и веселым может быть и что-то другое, например карнавал. Тогда совет машины дружить с карнавалом выглядит странновато. Или не дружить с ужасом, поскольку он плохой и опасный.

Такой семантический конфуз машины в данном случае возник из-за того, что мы дали ей возможность опираться лишь на один аспект значения слова — качественный. Подключение сюда еще и понятийного ядра сразу же заметно повысит «сообразительность» компьютера. В простейшем варианте для этого можно задавать словарь машине не списком, как мы только что сделали, а разбив его на понятийные группы. Например, образовать группы «человек», «явления», «состояния» и т. п. Например:

В компьютерной программе нужно закрепить глагол дружить только за группой «человек», а к другим группам подобрать иные подходящие слова:

Теперь на вопрос:

— Можно ли дружить с карнавалом? — компьютер ответит:

— Дружить можно с человеком, а карнавал может нравиться, потому что он хороший и веселый.

С такой программой компьютер способен и на более тонкие языковые реакции. Если вы его спросите:

— Нравится ли вам ужас?—то он вполне резонно ответит:

— Лучше сказать, что ужас мне неприятен.

Разговор, как видим, уже гораздо больше похож на беседу с человеком.

Как и следовало ожидать, чем большее число аспектов семантики охватывает компьютерная программа, тем эффективнее компьютер оперирует с языковым значением, тем лучше он имитирует понимание человеческой речи и владение ею.