Восемь выстрелов. 11:20. Только разложил все рисовальные принадлежности у мачты, как слева по борту увидел темную тучу с длинным хвостом – он соединял тучу с океаном

5 февраля 1991 года

11:20. Только разложил все рисовальные принадлежности у мачты, как слева по борту увидел темную тучу с длинным хвостом – он соединял тучу с океаном. Туча шла прямо на нас. Я понял, что это смерч. От него яхте уйти очень сложно, да и неизвестно, куда он повернет. Туча передвигается ровно, а смерч ходит зигзагами то влево, то вправо, но приближается быстро.

Убрал паруса. В голове проносилось все, что я знал о смерчах. В детстве нам говорили: если увидите смерч, то в него надо бросить нож – там черти бесятся. И мы с пацанами бегали за смерчем, бросали ножи, а потом смотрели, нет ли на них чертовой крови.

На парусных судах смерчи расстреливали из пушек. Вот и я спрыгнул в каюту, выхватил ружье из чехла и быстро начал впихивать в магазин патроны. Успел вложить восемь штук с картечью. А вокруг яхты уже вода вспенилась, стало темно от тучи. Поднялся шум со свистом, как будто воду засасывает насос. Но сам смерч небольшой.

Я в кокпите встал, спиной уперся в правый бакштаг и начал ждать, как охотник ждет хищного зверя. Смерч, будто живое существо, почувствовал, что его ждут. И то ускорится, то снова приостановится, но продолжает зигзагами приближаться к яхте. «Караана» начала нервно болтаться с борта на борт и разворачиваться к нему носом. Мне неудобно стало стрелять из кокпита. Я побежал на нос, даже не пристегнувшись страховочным ремнем, и сделал восемь выстрелов в горловину смерча. Расстояние между нами было метров пятьдесят, не больше. И тут на глазах его как будто кто перерезал ножом. Нижняя часть упала в воду, а верхняя поднялась к тучам. Конечно это мои выстрелы перешибли его поток. И сразу пошел крупный дождь. Но лил недолго, а туча продолжила свой путь, но смерча уже не было.

Смерч меня испытывал еще в детстве. У нас, на Азовском море, смерчи часто проносились по сухой, ровной степи. Я как увижу столб пыли, закусив удила (так мама говорила) подбегал к вертящемуся столбу пыли и бросал ножик. И вот однажды не рассчитал его путь и попал в него. А вихрь был очень сильный – нес с собой пыль, мелкие камешки, ветки деревьев, разный хлам, что попадался на его дороге. Попал и я в его жерло. Меня крутануло, а больше я ничего не помнил. Все это видел мой старший брат Виктор. Криком, что «Федька улетел на небо», он поднял переполох и у нас в доме, и у соседей.

Ни на какое небо я не улетел. Когда вихрь ушел, я лежал без сознания, с забитым пылью ртом и носом. Как потом мне рассказывали, все думали, что я умер, и плакали. Но обошлось все хорошо. По словам бабушки, «благодаря Господу и тому, что внучок носит хрестик (букву «к» она не выговаривала), черти не взяли его с собой». Соседи моим родителям говорили: «Ваш Федька своей смертью не умрет, если бросается чертям в лапы». А пацаны все спрашивали, не видел ли я этих самых чертей внутри смерча.

«Масленица»

7 февраля 1991 года

09°07’ ю.ш., 25°35’ з.д.

08:00. У меня радость: включил радиостанцию, несколько раз сделал вызов на канале 21–81, и сразу же кто‑то отозвался на английском языке. Тут я пустил в ход весь свой скудный запас английских слов. Сообщил, кто я и куда иду, попросил, чтобы информацию обо мне передали в Сидней. В тот момент я не знал свои точные координаты, да и цифр по‑английски не знал. Как плохо, что не знаю английского! Но все же надеюсь, что сообщение обо мне будет передано в Австралию. И тогда люди узнают, что я жив. Больше всего переживаю, что мои родные не знают, где я и жив ли вообще.

12:00. В тропических широтах погода очень изменчивая. Смотришь – небо чистое, океан спокоен. А через час, а то и меньше из ниоткуда появляются тучи. И проносится над тобой то шквал ветра, то дождь с грозой.

С утра казалось, что день будет спокойный и солнечный. Но появились дождевые тучи, и сейчас раскаты грома сотрясают океан до самого дна. Непрестанно сверкает молния, солнце закрыла темная туча, стало темно и уныло.

О громе и молнии мне рассказывали эскимосы, когда я бывал на Чукотке. В старые времена жили брат и сестра. Были они сиротами, и их никто не принимал в свою ярангу. Однажды сестра нашла кремень, а брат – высохшую оленью шкуру. И крикнули друг другу: «Кем им быть?» Сестра высекла искры из своего кремня и стала молнией. А брат барабанил по сухой шкуре и стал громом. И тогда впервые сверкнула молния, и загремел гром над стойбищем людей, которые обижали их.

14:00. Занимался «масленицей». Это праздник в конце февраля, а у меня сегодня: смазываю все, что ржавеет. У экватора ржавчина очень быстро съедает металл. Продукты портятся моментально, все покрывается плесенью. Только успевай протирать, смазывать, чистить, а то и выбрасывать за борт то, что вконец изоржавело. Но главное, чтобы моя душа не заплесневела, а все остальное поправимо.

Гладь океана уводит мои мысли далеко‑далеко. Вспомнились годы детства и юности. В пятнадцать лет я задумал и осуществил свое одиночное плавание на весельной лодке через Азовское море. В те годы оно казалось мне огромным. И пересекал я его в маленькой лодке с протекающими бортами.

Именно тогда я задумал путешествие через океаны. Только мне казалось, что мечты сбудутся быстрее. А вышло не так, – на это ушло 25 лет подготовки, тренировок, учебы. И, самое главное, пробивания разрешения на выход в океан.