Мое самоубийство

Самоубийство является неким видом предумышленного убийства. Это нечто такое, чего не делаешь сразу же, как только об этом подумаешь. Нужно еще привыкнуть к этому намерению. Опять же, необходимы средства, сильная мотивация и подходящий случай. Чтобы самоубийство закончилось успешно, необходимы великолепная организация и трезвое мышление – но именно это ни коим образом не свойственно распаленному воображению самоубийцы.

Тут важно постоянно заботиться о том, чтобы глядеть на все незаинтересованно. Одним из способов достижения этого становятся упражнения представления себя самого либо уже в виде трупа, либо еще в фазе умирания. Если в радиусе взгляда появляется окно, следует представить, как ты из этого окна выпадаешь. Если взгляд падает на нож, следует представить, как этот нож пронзает тело. Если видишь едущий поезд, необходимо представить собственные останки, разможженные колесами локомотива. Эти упражнения необходимы для выработки нужной отстраненности.

Но самым главным делом остается мотивация. Без сильной мотивации все идет коту под хвост.

Моя мотивация сильной не была: реферат по истории Соединенных Штатов, которого мне ужасно не хотелось писать, а так же мучающее меня вот уже целый месяц вопрос: «А почему бы, собственно, не покончить с собой?» Будучи мертвой, мне бы не нужно было писать реферат, опять же, этот вопрос тоже меня бы не мучил.

Решение данного вопроса забирало у меня все силы. Раз поставленный, он уже никак не хотел покинуть мою голову. Мне кажется, что множество людей покончило с собой лишь затем, чтобы уже покончить с бесплодными дебатами над тем, смогут они покончить счеты с жизнью или же нет.

Что касается меня, то, что бы я не сделала, о чем бы не подумала, все сразу же становилось предметом подобных дебатов. Я сказала какую‑нибудь глупость – и тут же: наверное покончу с собой. Утром от меня сбежал автобус – уж лучше сразу же с этим покончить. Даже добро имело свои три копейки в этих дебатах: мне понравился какой‑то фильм – так может и не стоит убивать себя?

Вообще‑то говоря, мне хотелось убить всего лишь определенную часть собственной личности: ту самую часть, которая и желала совершить самоубийство, которая втянула меня в эти мучительные размышления «убивать себя или нет», и которая каждое окно, каждую станцию метро, каждое кухонное орудие превращала в реквизиты или же сцену генеральной репетиции.

Только все это стало мне ясным лишь после того, как я проглотила полсотни таблеток аспирина.

У меня был парень по имени Джонни, который писал мне любовные стихи – очень даже неплохие. Я позвонила ему, сообщила, что желаю покончить с собой, не положила трубку на аппарат, заглотала пятьдесят таблеток аспирина, и вот тут до меня дошло, что мгновение назад я совершила ужасную ошибку. Потом я вышла купить молока, о чем меня просила мать перед тем, как я начала глотать этот аспирин.

Джонни сообщил в полицию. Они приехали ко мне домой и рассказали обо всем маме. Мама появилась в магазине AP на Массачузетс Авеню как раз в тот момент, когда, стоя перед витриной в мясном отделе, я уже готова была потерять сознание.

По дороге в магазин, пройдя пять перекрестков, я начала уже жалеть о том, что натворила, и почувствовала себя униженной. Я сделала ошибку и по этой причине должна была умереть. Так может я заслужила эту смерть? Я расплакалась. На какое‑то мгновение мне стало ужасно жалко себя саму и то громадное горе, которое я в себе несла. А потом уже были только туман и свист. Прежде чем я добралась до магазина, мой мир превратился в узкий, пульсирующий тоннель. Я утратила резкость зрения, в ушах у меня звенело, в висках глухо била кровь.

Только промывание желудка вернуло меня в равновесие. Бесконечную трубку мне воткнули сначала в нос, а потом вниз, через горло, прямо в желудок. Я чувствовала себя так, как будто через мгновение удушусь. А потом началось само промывание. Это было так, как будто у меня брали кровь в промышленных масштабах – могучее, рвущее засасывание, чувство, будто ткани сминаются и трутся друг о друга совершенно не ведомым до сих пор образом. И рвота… – как будто изливалось все, что скрывается у тебя внутри. Нет, решила я про себя, в следующий раз только не аспирин.

Но когда промывание закончилось, я начала размышлять, а что будет в следующий раз. Я чувствовала себя нормально. Я не умерла, хотя внутри меня что‑то омертвело. Может мне удалось достичь моей основной цели, или это было лишь частичное самоубийство? Я чувствовала себя легчи и свободнее, чем когда‑либо еще.

Моя свобода продолжалась несколько месяцев. Я сдала несколько хвостов по школьной программе. Порвала с Джонни и заинтересовалась учителем английского языка, который писал стихи даже лучше, чем Джонни, хотя посвящал их и не мне. С ним я поехала в Нью Йорк, куда он взял меня в галерею Фрика на выставку Вермеера.

Единственным, довольно‑таки неприятным последствием моего поступка стало вегетарианство. Поскольку я потеряла сознание перед витриной в мясном отделе, то начала бессознательно сопоставлять самоубийство с мясом. Но я знала, что за этим таится нечто большее.

Куски мяса на прилавке были синими, окровавленными и плененные в тесных упаковках. И хотя у меня было шесть спокойных месяцев, чтобы освободиться от этих мыслей, но я постоянно возвращалась к ним.